Выжить в Антарктиде

К счастью, допросить он успел только пятерых (тщательно протоколируя сочиненные ими легенды), а потом, видимо, вмешались «высшие силы», и следователь очень быстро свою деятельность свернул. Изъятые вещи тоже возвратили владельцам (чего уж совсем никто не ждал), а к утру следующего дня доставили и чемоданы с Беллинсгаузена.

– С чего такая щедрость? – полюбопытствовал у Ашора Грач. – Даже непроявленные пленки Паганелю возвратили, а вдруг там компромат? Ты чем их взял-то?

– Сам не понял толком, - ответил Визард, - но, кажется, в этом мире станция Надежда секретом не является. Бумаги, по словам Макара, ценности не имеют, что-то подобное выложено в музее Антарктики в Ленинграде, так что смысла отбирать их он не видел.

– Ленинграда?

– Тут город не переименовывали в девяностые. И премьер-министр в нашей стране женщина.

– Круто, - проговорил Грач пораженно. – А еще что?

– Я справки навожу осторожно и тебе советую не педалировать. Окружающие нас люди ничего не должны заподозрить.

– Ты это Гене и Киру скажи. Вот кто в зоне риска.

– Кир лучше нас с тобой соображает, а вот Геннадию придется несладко. Как преподавать историю, если там все поменялось?

Пока же ничего не подозревающий Гена радовался обретенному дневнику и катушкам с пленкой, как малое дите. А еще он выпросил у начальника станции ключи от интерактивного музея, занимавшего три комнаты в главном здании на Ново, и проводил в нем большую часть времени, ни с кем практически не пересекаясь.

– Уезжать надо, - сказал Володя, - но с другой стороны, тут народу мало, есть время все вызнать и подготовиться, в электронной библиотеке покопаться. Что Пат говорит?

Ашор вздохнул:

– Ничего. Ее состояние мне не нравится. Она просто подписывает чеки и соглашается со всем, что предлагает Мухин. Хотя формально она в наследство и не вступила, все спасработы были организованы за счет корпорации Долгова, так что адвокат и дальше этим занимается. Послезавтра, думаю, улетим, а там посмотрим…

– Ты уверен, что она выключила «солнце», как утверждала?

Ашор отрицательно качнул головой.

– И что тогда?

– Разбираться надо. Если что, придется возвращаться, копаться в этой дымящейся яме… или с помощью другого «солнца» искать концы. В любом случае, нужно разговорить Пат. Она всего нам не сказала.

– И кто этим займется?

– Есть варианты? – Ашор усмехнулся.

– Слушай, - Володя замялся, - а с врачом местным ты ее душевные раны обсуждал? Симулирует она или правда по Пашке убивается?

– Это же терапевт был, а не психиатр. Что он может сказать? – Визард пожал плечами.
– Женщина пережила гибель мужа, двух соотечественников и крушение всех надежд. Ей нужно время, чтобы это принять. Официально ведь у них был медовый месяц.

Володя исподволь наблюдал за Патрисией. Она действительно казалась ему до странности скорбной и поблекшей, словно чадящая свеча на ветру – вот-вот погаснет. Грач дивился на перемену, не веря, что «эта стервоза» способна на глубокие переживания. Но факт оставался фактом: Пат неумолимо теряла интерес к жизни. За три дня на Новолазаревской она истончилась и стала звенящей от непролитых слез, отчего к ней было страшно подступиться. Грач и не лез, следил издали, но вечером все же поинтересовался у Ани:

– Как думаешь, что происходит с Патрисией? Ты с ней беседовала за ужином, я видел. Она сильно изменилась, да?

– Ну ты даешь, Вова! Чего обычно происходит с человеком, который всего лишился? – отозвалась Егорова, перебирая свой чемодан, дабы убедиться в сохранности вещей. – Ни чаши Грааля ей не досталось, ни уважения, ни счастливой семейной жизни, да еще родину потеряла со всем своим движим и недвижимым имуществом. Поводов для депрессии хватает.

– Ну, насчет родины и нам есть о чем беспокоиться, -пробормотал Володя. – Ее заботами, между прочим.

– Она боролась за свои идеалы, - изрекла Егорова, распаковывая картонную коробочку, в которой хранилась тарелка с пингвином. – Я бы на ее месте тоже пошла ва-банк.

Грач тряхнул головой, избавляясь от навязчивых мыслей. В конце-концов, рядом с ним находилась замечательная, решительная, честная девушка, а он о какой-то иностранной мадам переживает. В комнате кроме них, между прочим, никого нет. Кровать двуспальная, с пружинным новеньким матрацем, который не скрипит и не шуршит… Вот только надо смахнуть эту гору вещей, что Анюта выложила, распотрошив чемодан. Вещам и на полу будет неплохо.

Аня тем временем осторожно вытащила тарелку из опилок и хлопьев амортизационной пены и принялась разглядывать.

– Подойди-ка сюда, Вов.

– Я здесь и в полном твоем распоряжении!
– настроенный игриво, он с готовностью плюхнулся на кровать, заставив замечательный матрац прогнуться, а девушку съехать в его объятия.

– Ты помнишь этот сувенир из магазина при отеле? – она увернулась от его настойчивых губ.

– Да, жутко дорогая и бесполезная вещь.

Он проявил настойчивость, и Аня, потрепыхавшись для порядка, замерла и даже ответила на поцелуй. Однако едва он захотел вытащить из ее рук тарелку, высвободилась:

– Вова, пингвины размножились!

– Вот и молодцы, - Володя все же завладел тарелкой и осторожно убрал на столик, с трудом дотянувшись. – По-моему, они плохого не советуют…

– Да погоди ты!
– Аня заколотила кулачками по его плечам.

– Ну? – он снисходительно отстранился.

– Тарелка! Ты помнишь, что на ней было нарисовано?

– Пингвин.

– Один, да?

Грач оглянулся на столик, но Аня схватила ладонями его лицо:

– Не смотри! Один пингвин или два? А может, три?

– Два. Нет, один, - он дёрнул головой и все-таки посмотрел на тарелку. – Я не помню, какая разница?

– Там был один пингвин! Он танцевал на льдине. В магазине продавались только такие тарелки, других не было. А здесь их два! – она подскочила с кровати и, схватив несчастный сувенир, развернула к нему рисунком. – Два пингвина, Вова!

– Хочешь сказать, тебе подменили тарелку?

– Хочу сказать, что в том, прежнем мире, она была другой!

Грач вздохнул, честно подумал над ситуацией и спросил:

– Ну и что?

– Как – что?! Это же последствия, понимаешь? Та самая диффузия миров.

– Это обычная тарелка, - сказал Грач, - это ерунда.

– Что тогда, по-твоему, не ерунда?

– Ты меня любишь?

– Какое это имеет значение, когда мир уходит из-под ног?

– Очень большое значение, Анечка. Так ты меня любишь?

– Люблю, - сказала она.

– Вот и я тебя люблю. И наша любовь - не ерунда!

Не давая ей опомниться после такой глубокомысленной сентенции, Володя схватил ее за бедра и повалил на кровать. Аня взвизгнула. Тарелка с двумя танцующими на льдине пингвинами выскользнула из ее рук и упала на ворсистый коврик. Но не разбилась. А сверху на нее полетели остальные мешающие Грачу вещи..