Выжить в Антарктиде

Она была бессильна. Она попала в зеркальный лабиринт без конца и края и понимала, что никогда не сможет из него выбраться. Она отражалась в параллельных мирах, позабыв, который из них настоящий.

И все же Пат пошла вперед, к маячившему впереди постаменту с «черным солнцем». Оно казалось близко, однако шаги множились, а цель почему-то удалялась. Наконец, какая-то часть ее достигла каких-то артефактов, и сотня ладоней потянулась к сотне тысяч клавиш… Ключ, уникальный и неповторимый, тоже отразился в бесконечности и легко вошел в предназначенный ему паз.

Пат чувствовала, что не справится: панели в разных мирах слегка отличались, не все символы стояли на своих местах, внимание дробилось. Проморгавшись, промедлив, насколько это было возможно, она набрала кое-как команду, отключающую защитное поле – и где-то команда прошла, купола истончились, осыпались, исчезли, но где-то последовательность была сочтена за ошибку.

«Несанкционированный доступ»! Чтобы она не сделала, она заранее проиграла. Сознание мутилось, не в силах вместить себя подлинный ужас многомерной Вселенной. Знание отныне равнялось незнанию. Жизнь неумолимо перетекала в смерть, которая была столь же глубоководной, как и безбрежные пески, пышущие жаром.

Далеким предкам современного ей человечества удалось постичь тайны материи, проникнуть в иные измерения, приобрести колоссальные возможности. Они решили, что имеют права полностью подчинить себе природу, заставить служить себе, став единовластными повелителями. Это явилось колоссальной ошибкой и привело к неминуемой катастрофе. Патрисия тоже слишком многое о себе возомнила. Она шагнула в бездну, и та поглотила ее, как поглотила ранее создателей «черного солнца».

Лихорадочно нажимая одни символы за другими, Пат пыталась все исправить и все вернуть. Она верила, что способ есть, что время ничто, но даже вечности ей не хватило, чтобы избежать предсказуемого возмездия.

И тут в Хранилище вернулся Павел Долгов.

Пат так и не сумела восстановить в памяти все, что тогда произошло, да и была ли она, эта память? Она уже распадалась на фрагменты, сгорала в смертоносном пламени тысячи «солнц», карающих дерзновенных самозванок, отменяла программы с помощью Ключа и задавала новые программы... Хаос – вот что это было. Он проник сквозь ее поры, отравил, заразил неумолимостью и неизбежностью. Пат упала в хаотически вращающийся колодец, и падения было не остановить

Павел выдернул ее из того кошмара, хотя и не успел избавить от другого – смертоносного хаоса, пустившего в нее корни. Муж сделал максимум, что было ему подвластно, и даже чуть больше: кинулся защищать свою любимую и их будущего ребенка. Однако Поль был всего лишь человеком, как и она.

Кажется, муж подскочил к ней и извлек Ключ из антарктической панели, который она безуспешно пыталась выковырять. Ее пальцы не слушались, превращаясь в прах, сожжённые смертоносными лучами. Павел с силой оттолкнул жену, добровольно принимая на себя удар стихии, занимая ее место в агонизирующем пространстве. Он падал в колодец вместо нее, а она летела вверх, к свету и спасению. Отравленная, агонизирующая, потерявшая что-то безвозвратно, наполненная до краев странной субстанцией – ни живой, ни мертвой, - но летела, летела прочь.

А он остался. За нее. Ради нее.

Как ему это удалось? Он не был бессмертным богом, не был гением – только влюбленным в нее человеком. Пат никогда бы не поверила, что такое кому-то под силу, если б не видела сама.

Впрочем, видела ли? Или придумала? Или не поняла. Или хотела думать, что именно его любовь подарила ей крылья.

От толчка она кубарем скатилась по ступеням, оглушенная и раздавленная. Физически невредимая в этом пространстве, она продолжала умирать в других. Поль взял на себя ее боль, но не всю. Искаженное лицо мужа было последним, что она увидела перед тем, как провалиться во тьму.

Когда она очнулась, храм рушился, превращаясь в одну из тех пустынь, что станут отныне заменой ее потерянным зеркальным отражениям. Пат вскочила на ноги, подобрала валявшийся на ступенях Ключ, спрятав его на груди, и бросилась бежать. А жар преисподней, где она побывала, катился за ней девятым валом, швыряя камни и оглушая отчаянными воплями сгорающих тел – ее и ее супруга.

Она убежала и одновременно не успела убежать, она спаслась и все-таки по-прежнему отражалась в разбитых зеркалах, похитивших ее душу. Кто мог помочь ей теперь, когда Павел мертв?

Вовсе не «черное солнце» явилось источником квантовой нестабильности, поразившей их старый, привычный мир – она сама отныне несла в себе хаос. Патрисия не была, конечно, в этом уверена, но ужасно этого боялась.

*

Ашор пробудился и сел, но Пат ничего не замечала. Только когда его сильная рука бережно обвила ее дрожащие плечи, она осознала, что лицо ее мокрое от слез. В последние дни ненавистные ей слезы постоянно были близко, она никогда столько не плакала.

– Что случилось? – спросил Ашор. – Я тебя расстроил?

Пат покачала головой, потому что говорить не могла. Эта внезапная немота тоже явилась следствием распадающейся на атомы жизни.

Ашор поцеловал ее, и она уткнулась носом ему в грудь.

– Расскажи мне, что тебя мучает?

– Нет.

– Обещаю, что пойму и не стану осуждать.

– Я еще не готова.

– Хорошо, - он лег обратно на подушки, увлекая ее за собой, - я подожду.

Какое-то время Патрисия молчала, собирая сложный пазл из слов, мужества и проснувшейся совести, а потом сказала тихо, но твердо:

– Я знаю, что нам не быть вместе. Не так долго, чтобы ты дождался, когда я начну об этом говорить.

Он снова поцеловал ее. «Шлюх не целуют, - отрешенно подумала она, - хотя я всегда вела себя, как последняя шлюха. И с ним тоже».

Она хотела жить и искала того, кто мог бы вырвать смертельное семя из отравленной души. Кто мог бы исцелить эту душу. Кто мог бы ее полюбить, и кого она тоже могла бы любить, ведь только любовь и спасает.

Но имела ли она вообще это право: молить о любви и спасении? Даже не ради себя, а ради новой жизни.

– Я не достойна Грааля, - безадресно шепнула она, - наша Книга ошиблась.

– Твой Грааль на Урале, и у тебя все впереди.

– Нет, он не для меня. Возможно, он для другой, для нее.

– Для нее?
– Ашор вопросительно изогнул бровь.

Пат положила руку на живот:

– Вчера врач подтвердил. Пол определить пока невозможно, но я знаю, что это будет девочка. Я теперь слишком много знаю.

Он накрыл своей ладонью ее руку:

– Тогда у тебя есть достойная цель. Это же замечательно.