Взгляд Медузы

— Стоя на горушке в Нурмарке, я смотрел на тело убитой женщины, лежащее в ложбинке, и пытался очертить для себя профиль этого человека. Я могу тебе сказать, что тот, за кем мы охотимся, — мужчина в возрасте тридцати с чем-то лет, ну, может быть, ему капельку за сорок. Он обладает интеллектом намного выше среднего уровня, и совсем не обязательно, что он чурается других людей. Если у него есть семья, то он живет двойной жизнью, — вероятно, он страдает раздвоением личности. Возможно, что он получил неплохое образование и имеет хорошую работу. До этого он не убивал, но я склонен полагать, за ним числится не одно насильственное, в той или иной форме, действие в отношении женщин. Об этом свидетельствуют повреждения на телах жертв, та ярость, которую он вымещал на этих женщинах. Рос он в непростых условиях, с доминирующей и бесчувственной матерью. Он не раскаивается в том, что совершил, напротив — ощущает удовлетворение от этого, и он в состоянии убить еще.

Лес вокруг них, казалось, смыкался все теснее, а дорога становилась все более ухабистой и каменистой. Нине вдруг вспомнился ее собственный отец, упрямый старый портовый грузчик, который ни у кого не спрашивал дорогу, и уж тем более если сбился с пути. Дорога сделала резкий поворот, за ним оказался крутой подъем. На вершине дорога заканчивалась шлагбаумом. Викен, прищурившись, разглядывал его несколько секунд, потом выскочил из машины и подергал висячий замок, на который тот был заперт.

— Заперто, — констатировал он и, пошаркав ногами, чтобы очистить туфли от грязи, снова забрался в автомобиль. — Этот негодяй — начальник полиции, должно быть, неправильно рассказал мне, как ехать.

Нина отважилась пошутить:

— Я уж не знаю, что и думать; завезли женщину на пустынную лесную дорогу…

Викен шутку не подхватил: он сосредоточенно и осторожно пытался съехать задним ходом по узкому и осыпающемуся под колесами склону.

«Вот тебе и развитый инстинкт», — подумала Нина, но вслух говорить этого не стала. Ей пришло в голову, что у этого расследования было нечто общее с дорогой, заканчивающейся шлагбаумом.

34

Раздосадованный, Викен завернул на бензоколонку «Эссо» в Омуэне. Он снова позвонил начальнику полиции Стуракеру и сказал, что описание дороги, полученное ими, видимо, не соответствует действительности. После недолгих препирательств Стуракер заявил, что сейчас сам приедет и покажет им дорогу.

— Я буду в Омуэне самое позднее через пятнадцать минут, — заверил он.

Назвать начальника полиции Хьелля Руара Стуракера крупным явилось бы сильным преуменьшением. Он ходил пригибаясь даже и в тех случаях, когда поблизости не было ни единого объекта, расположенного на высоте человеческой головы, как, например, на парковке перед бензоколонкой. Это наверняка явилось результатом несчетного числа столкновений с притолоками и потолочными балками, угадал Викен. Ладонь, протянутая полицейским для рукопожатия, размером была со сковороду.

— Хозяин этой бензоколонки — Рогер Охейм, как раз тот человек, которого мы ищем, — сообщил он.

Викен коротко кивнул — это ему уже было известно.

— Это нам не поможет: его же здесь нет.

Начальник местной полиции все же предложил выпить по чашечке кофе с рогаликом у стойки в торговом зале. Викен не хотел попусту терять время, потому, насколько мог вежливо, отказался от этого предложения, хотя Йенсен, по всей видимости, уже предвкушала трапезу. «Ничего, ей не вредно и поголодать», — позлорадствовал он, снова садясь за руль.

Пока он разогревал мотор, из павильона бензоколонки показался длинный и тощий как жердь тип, с почти наголо остриженной головой, в заляпанном машинным маслом комбинезоне. Он подложил газет в штатив, стоявший перед дверью.

— Если хотите стать настоящим мачо, спросите совета вон у того типа, — показала на него Нина.

Викен покосился на нее. Он и так считал себя вполне даже мачо.

— Ты его знаешь, что ли?

Она рассказала о своем первом визите в эти места, что, мол, этот молодец, торчавший за прилавком бензоколонки, показался ей совершенно чокнутым: нахамил ей, совершенно ему незнакомой женщине. Викен выслушал ее вполуха.

Когда они во второй раз свернули с шоссе там, где стоял указатель на Охейм, Викен пристроился почти вплотную за «вольво» начальника местной полиции. Близились выходные, и народу у них тут наверняка не хватало, но Стуракер, казалось, был совсем не против прокатиться, да еще и прихватил с собой инспектора. Не каждый день, должно быть, у них появлялась возможность поспособствовать раскрытию убийства.

Они свернули на первый же поворот налево. Этого начальник полиции ему не говорил, проворчал Викен. Вот поэтому-то они тогда и забрались так далеко в лес. Из-за такой халатности они зря потеряли целый час. Он выругался и стукнул кулаком по баранке. И тут у него зазвонил мобильник. Он сунул наушник в ухо. Женщина на другом конце провода представилась, но сильный австралийский акцент и сам по себе служил хорошей характеристикой. Люди, незнакомые с Дженнифер Плотерюд, часто принимали ее за американку, что она всякий раз с возмущением опровергала.

— Мы нашли крайне мало следов биологического материала на Сесилии Давидсен, — сообщила судебный медик. — А те, что нашли, похоже, оставлены либо ею самой, либо ее ближайшими родственниками.

— Иными словами, перед нами преступник, который знает, что делает, — прокомментировал Викен.

— Зато мы нашли кое-что другое — пыль и мельчайшие частицы штукатурки у нее под ногтями и на одежде. В высшей степени вероятно, что это штукатурка того же типа, что мы выявили и на первой жертве, Хильде Паульсен. Мы выяснили состав смеси, которой в последние шестьдесят — семьдесят лет пользуются редко, — с высоким содержанием извести и добавлением глины. Если бы речь шла об одной жертве, мы могли бы подумать, что это случайность. Но мы обнаружили ее на обеих жертвах.

— Это хорошо, — вставил Викен. — А что со следами когтей?

— Мы получили ответ от нашего коллеги из Эдмонтона в Канаде. Они сравнили присланные нами фото с материалами, которые имеются у них, в частности с фото других людей, пострадавших от нападения медведя. Они полагают, что в нашем случае имеет место то же самое.

Викен едва успел объехать глубокую яму на дороге.

— Как вы считаете, не могли бы такие повреждения быть нанесены когтями, срезанными с чучела медведя? — спросил он. — В таком случае это одна из особенностей почерка убийцы или, если хотите, его послание нам. На ваш взгляд, возможно такое?

— Отрезанные медвежьи лапы? Ладно, постараюсь разобраться в этом. Не потому, что я верю, будто мертвый медведь может кого-нибудь ободрать. Во всяком случае, не так ужасно.

Викен передал Нине информацию, поступившую от патологоанатомов.

— Выходит, мы были правы! — воодушевилась она. — Жертвы привезены туда, где мы их нашли, и выброшены там. Вероятно, обеих женщин убили в подвале.

— В подвале дома, построенного до войны, — заметил Викен, — или в лесной избушке. Этот подвал должен находиться в месте, где можно прятать человека изо дня в день и никто этого не заметит.

Наконец они из густого леса выбрались на опушку. Повернув еще раз, подъехали к хутору. На участке стояли жилой дом, внушительных размеров сарай и еще одно строеньице, поменьше. Перед сарайчиком был припаркован белый «мерседес», а рядом стоял трактор с прицепом, доверху забитым огромными пластиковыми канистрами. Позади гаража виднелся еще один автомобиль, тоже «мерседес», но более раннего выпуска и без номерных знаков. Над трубой жилого дома вился дымок.

Полицейские выбрались из машин и направились к дому.