Взгляд на звёзды
Шрифт:
— Позвольте мне рассказать, кто такой доктор Доминик Купер, — Моника вежливо, но уверенно вернула в свои руки бразды правления, пока Купер не наговорил лишнего и не отклонился от сценария. — Это человек, гений которого сделал проект «Пионер» возможным. Человек, под руководством которого я лично имела честь работать, и наблюдать, как он объединяет воедино сотни блестящих умов, тысячи золотых рук, бесчисленное множество сложнейших технологий, невероятных открытий и элегантных инженерных решений, чтобы создать и запустить в космос то, что мне, тогда ещё неопытной девчонке, казалось совершенно немыслимым. Доминик — это учёный и инженер, который в технологическом сообществе ставится в один ряд с Николой Тесла и Альбертом Эйнштейном. А ещё — это человек, который после выкупа остатков «Терра Новы» корпорацией «Орион» оказался ненужным. Он никогда не жаждал признания,
Аудитория выпуска росла (теперь — 4,87 млн.), но ещё более быстрыми темпами росла и абсурдность происходящего в студии. Да Силва дал Мендез знак, что пора наконец давать слово репортёрам.
— Доктор Мейер, у наших экспертов и коллег из различных медиа уже есть очень много вопросов. Если вы не возражаете, мы продолжим в режиме дискуссии, как и было анонсировано.
— Да, конечно, — кивнула Моника, мысленно напрягшись.
Методом случайной жеребьёвки был определён первый из семи желающих, кому выпала возможность задать вопрос. Победителем оказалась Эмма Сато, популярная североамериканская блоггерша японского происхождения, чья авторская программа журналистских расследований имела охват около 1,2 млн. пользователей. Сато никогда до этого не проявляла интерес к эфирам «Noosfera», предпочитая североамериканские и европейские каналы. По тому, как хищно сузились и без того узенькие глазки Сато, напоминающей в этот миг несущегося к своей добыче ястреба, Барбара Мендез поняла, что лёгких вопросов ждать не стоит.
— Дамы и господа, — деловито произнесла Сато, которую теперь все зрители программы могли видеть на всплывшем боковом окне. — То, о чём вы сейчас говорите, в эту самую минуту обсуждается в прямом эфире и на других площадках. Однако акценты там ставятся, мягко говоря, совершенно иначе. Доктор Купер, корпорация «Орион» публично обвиняет вас в краже их интеллектуальной собственности стоимостью в сотни миллионов криптокредитов и в том, что вы прячетесь от них в Бразилии, чтобы избежать правосудия. Вы не могли бы прокомментировать это, доктор Купер?
— Позвольте лучше мне, — по знаку Гизу перехватила инициативу Мейер. — Да, между Купером и «Орионом» есть давний спор о том, что кому принадлежит. Вы ведь знаете, в сфере интеллектуальной собственности всё бывает сложно. А особенно в ситуациях, когда она не передаётся добровольно, а приобретается некой корпорацией при очень сомнительных обстоятельствах в рамках дела о банкротстве…
— Насколько мне известно, в случае с «Орионом» всё было достаточно просто и понятно. Есть соответствующие решения судов, которые никто не отменял. Их юристы в эту самую минуту размахивают ими на «Infocycle», и звучат убедительно, — возразила Сато.
— Не это сейчас важно, — уклонилась Моника от наиболее скользкой темы, и тут же перешла в безжалостную контратаку на том поле, где чувствовала себя более уверенно. — Гораздо важнее, что для моих бывших коллег, как я уже поняла, нет большой разницы между юридическим спором и мафиозными разборками! Вот уж не знаю, что за сказки они сочинили и сейчас вещают на своих наверняка проплаченных эфирах! Но вряд ли они там упоминают о том, как 10-го июня нанятые ими люди средь бела дня вломились в частное жильё в Паксе, в Лаосе, и похитили четверых людей, включая доктора Купера! А также о том, как угрозами и пытками их наёмники пытались получить от доктора Купера нужную им информацию о проекте «Пионер»!
Сато явно было ещё что сказать, но её остановила ведущая:
— Прошу прощения, но у нас ограничено время, другие корреспонденты тоже хотят задать вопросы. Маурицио, прошу вас.
Слово перешло к аргентинскому журналисту Маурицио Батисте. Этот несколько тучный 42-летний мужчина славился умным репортёром со взвешенной, умеренной подачей материала. Однако в данный момент он был явно возбужден.
— Доктор Мейер, я прошу прощения за откровенность, но сказанное вами звучит просто сюрреалистично. Мы сейчас говорим о корпорации «Орион», производителе всего на свете, начиная от гиробордов и заканчивая спутниками, которые сейчас транслируют эту передачу по миру. Слова о похищениях и пытках с их стороны, уж извините за прямоту, звучат примерно так же правдоподобно, как словах о поедании детей кем-то из топ-менеджмента
«МакДональдса». И куда менее правдоподобно, чем версия «Ориона», в которой фигурируют объяснения куда тривиальнее: корпоративные кражи, жесткая конкурентная борьба, переметнувшаяся к другой компании обиженная сотрудница. Люди верят более правдоподобным версиям. Вы должны обладать железными доказательствами, чтобы заявлять то, что только что заявили.— Доказательств у нас выше крыши! Перед вами живой свидетель, — Моника кивнула в сторону Купера. — Ещё одна свидетельница сейчас находится здесь же, в Рио, и очень скоро даст показания. Остальные двое — задержаны французской полицией по абсурдному обвинению в терроризме, сфабрикованному «Орионом» благодаря своему влиянию на отдельных людей во французском правительстве, которое ни для кого не является секретом, а для меня и подавно. Раз вы параллельно следите за цирком на «Infocycle», вы уже и сами всё знаете. Надеюсь, что с нашими людьми всё в порядке, и скоро мы услышим и их показания тоже.
— Доктор Купер, вы подтверждаете эти слова? — спросил Батиста.
— К сожалению, да, — кивнул Доминик.
— Как это произошло?
— 9 июня ко мне домой явилась Моника. Мы с ней — старые знакомые, но в последнее время редко общались. Она рассказала мне о сообщении, которое пришло от «Лиама». О том, что проект «Пионер» всё ещё жив. Она посчитала, что я имею право знать. Кроме того, Моника была очень обеспокоена. Предупредила, что «Орион» может предпринять что угодно, чтобы завладеть некоторыми данными, которыми, по их убеждению, обладаю я. Считала, что мне может угрожать опасность. Но я не поверил, что ситуация настолько серьёзна. Я был очень взволнован полученной новостью. Я отправился к своей бывшей студентке, дочери нашей покойной коллеги, Саше Тёрнер. Мы с ней очень близки, она мне как внучка. Кроме того, проект «Пионер» был смыслом жизни её покойной матери. Я уже старый человек, соображаю не как в молодости, и хотел посоветоваться с Сашей, что делать дальше. Когда я находился в её квартире, в Паксе, в Лаосе, вместе с ней и её подругой, туда вломились какие-то люди. Они обездвижили нас с помощью каких-то устройств, ничего не требуя и не объясняя.
Купер замялся. Его все слушали очень напряженно.
— Вначале мне показалось, что я мёртв. Но вскоре я очнулся в каком-то тёмном месте. Я был раздет, прикован к какому-то креслу, облеплен какими-то электродами от чего-то вроде медицинского оборудования. Я почти ничего не соображал. В мои годы, быть усыпленным мощным транквилизатором, как животное в зоопарке — это не то, что рекомендуют доктора. Однако похитители не дали мне опомниться. Они стали требовать, чтобы я передал им данные, которые, как считает «Орион», я у них украл, касающиеся проекта «Пионер».
Глава 12: Инфонапалм
Студия информационного хаба «Noosfera». Рио-де-Жанейро, Бразилия.
13 июня 2120 года. 05:00 по местному времени (08:00 по Гринвичу).
Слова о похищении старика, сказанные в прямом эфире, не были чем-то заурядным. Бегло взглянув на счётчик аудитории, Барбара Мендез убедилась, что она подскочила до 5,17 млн. Густаву да Силва за кадром выглядел всё ещё обескураженным, но не настолько сердитым и раздосадованным, как в начале программы. Он обладал отменным чутьём, которое подсказало ему — этот выпуск «Noosfera» зрители запомнят надолго, и вряд ли отпишутся после него от канала.
Маурицио Батиста, чьи консервативные взгляды и осторожный подход к восприятию информации резко контрастировали со словами о похищении, спросил:
— Почему вы уверены, что эти люди имеют какое-то отношение к «Ориону»?
— Сами подумайте, — пожал плечами Доминик. — Кому ещё нужен одинокий старик? Если вы думаете, что я очень состоятелен — я могу предоставить данные из моего банка и пенсионного фонда, и вы поймёте, что похищать меня ради требования выкупа точно никто бы не стал. Да и не делают сейчас такого, на дворе уже XXII век. Нет, этим людям нужны были данные по проекту «Пионер», и ничего больше. Кто ещё мог считать, что я обладаю этими данными, и знать, что они представляют ценность? Лишь тот, кто знает о судьбе проекта «Пионер» и собирается извлечь выгоду из него. На тот момент о нём знало лишь руководство этой корпорации-монстра, которую вы почему-то считаете образцом морали и добродетельности. Я же, столкнувшись с ними впервые ещё 28 лет назад, придерживаюсь о них совершенно иного мнения. Но даже я не ожидал такого.