Взгляд на звёзды

— Она действительно так думала? — прошептала Саша ошарашенно, и вынуждена была спросить: — Она ведь была тогда уже больна, да?

— У неё тогда уже проявились первые симптомы болезни. Начались проблемы со сном. Но она была адекватна, Саша. Она говорила то, во что действительно верила. А верила она в то, что «Лиам» — не уничтожен. Что мы ещё услышим о нём. Когда «Терра Нова» приблизилась к краху, она пришла ко мне и сказала, что мы вдвоём должны спасти «Лиама». Что мы должны сохранить код доступа к нему, не позволить ему попасть в чужие руки. Сказала, что это — очень важно. Что это самое важное, что она должна сделать, пока… пока она ещё может.

Купер замялся, закусив губу от болезненных воспоминаний.

— Я не смог отказать ей, Саша. Это была просьба смертельного больного человека, который был мне очень дорог. Кроме того, какой-то частицей своего сознания я и сам проникся её верой. Мне хотелось думать, что она права. Хотелось верить, что дело нашей жизни ещё не умерло окончательно. От этого на душе становилось хоть немного легче.

Саша изумлённо покачала головой. То, что она слышала от Купера, в корне противоречило всему, что она знала о своей маме. Но знала ли она её на самом деле? Или ей был известен лишь выхолощенный ангельский образ, который взрослые «из лучших побуждений» стремятся создать в сознании каждого ребёнка, потерявшего мать, независимо от того, каким человеком она была на самом деле?

— Как вам удалось это сделать? — спросила Саша требовательно, как следователь на допросе.

— У меня как у технического руководителя проекта было достаточно полномочий, чтобы реализовать этот замысел. В дни, когда «Терра Нова» находилась в состоянии упадка и хаоса, и её поглощение «Орионом» было почти завершено, это было легко. Мы втайне изъяли код доступа из хранилища и заменили его на качественную подделку, которую сложно было распознать без специальной экспертизы. Подлинный код мы разделили на два фрагмента и надёжно спрятали — каждый свою часть.

— Но ведь «Орион» узнал о краже?

— Мы с твоей мамой попытались тщательно замести следы. Но мы всё же не были профессиональными хакерами, и у нас было мало времени. А «Орион» проявил большую дотошность в этих вопросах, чем мы полагали. Их IT-специалисты, получив доступ к серверам «Терра Новы», вскоре обнаружили следы подмены кода.

— Они догадались, кто за это ответственен?

— Они сразу заподозрили в этом меня, так как лишь я имел необходимый для этого уровень доступа и при этом отказался сотрудничать с ними. Не думаю, что они подозревали также и Лианну. Максимум — полагали, что она могла неосознанно стать орудием в моих руках. Все, кто был знаком с твоей мамой, готовы были с уверенностью подтвердить, что она на такое не способна. Ты ведь знаешь, о ней отзывались как о «серой мышке», безобидной тихоне. К тому же, на тот момент Лианна уже была серьёзно больна, находилась под круглосуточным наблюдением врачей и родных. «Орион» не беспокоил её. А я — не поддался их давлению. Доказать кражу и засадить меня за решётку они не смогли. А учитывая, что на тот момент все считали «Лиама» уничтоженным — в конце концов они оставили меня в покое.

— Так значит, один из фрагментов кода всё время был у мамы?!

— Когда Лианна была уже очень больна и почти перестала адекватно воспринимать реальность, на нашем с ней последнем свидании, после которого к ней перестали пускать кого-либо, кроме ближайшей родни, она передала его мне. Заставила меня поклясться, что я сохраню его.

— Это она попросила тебя похоронить фрагмент кода вместе с её телом?

— Нет. Это моя безумная идея. После того, как Лианна умерла, я не нашел ничего лучше, чем оставить вместе с её останками то, что было ей так дорого.

Тяжело вздохнув, Купер самокритично пожал плечами.

— Знаю, это было ужасно глупо и, наверное, морально неправильно. Я прошу тебя простить мне этот поступок, Саша. Я был тогда расстроен и убит горем. Это казалось мне символическим жестом прощания, исполнением её последней воли, а не чем-то реально значимым. Я предоставил доступ к мини-сейфу, в котором спрятал флэш-накопитель с фрагментом кода, себе и тебе — её наследнице. Собирался рассказать тебе об этом когда-нибудь, когда ты станешь старше. Но я так на это и не решился. Чем больше лет проходило, тем более странной и глупой казалась наша затея, тем более наивным и необоснованным казалось убеждение Лианны в том, что «Лиам» не погиб. Объяснить тебе, взрослой и здравомыслящей девушке, зачем мы с твоей мамой совершили это безумие двадцать лет назад, чем мы тогда руководствовались — казалось невозможным. К тому же, ты всегда избегала воспоминаний о матери. Марта объяснила мне, что так ты защищаешься от боли, что это нормальная реакция. Последнее, что я хотел бы — нарушать эту твою защиту, бередить твои раны без особой на то необходимости.

По мере того, как Доминик продолжал свою речь, Саша задумчиво кивала.

— Ты имеешь полное право злиться на меня, — заключил он с выражением искреннего раскаяния.

— Я не злюсь. Я понимаю тебя, Дом. Возможно, я и сама на твоём месте поступила бы так же. Мне просто жаль, что все эти годы я не знала всей правды о маме. Не знала, какие мысли обуревали её в конце жизни, что было важно для неё, во что она верила. Не знала, каким человеком она была на самом деле — решительным, способным на смелые и даже безрассудные поступки ради того, что для неё важно. Всегда недоумевала, почему мы с ней так не похожи характерами. А оказывается — схожести было больше, чем я всегда думала.

Купер по-отечески взял Сашину ладонь в свою. Тёрнер закусила губу и наморщила лоб, сдерживая неуместную влагу, которая начинала скапливаться где-то в уголках глаз.

— Я сама виновата в этом, — продолжила она. — Из-за своих детских комплексов я упрямо не желала вспоминать и говорить с кем-либо о человеке, который любил меня больше всего на свете. Я в глубине души винила маму в том, что она передала мне гены, которые могут убить меня с вероятностью в 50 %. Как будто она была в этом виновата! Как будто эта вероятность становилась меньше от того, что я не вспоминаю вслух о маме и ношу фамилию этого кретина, который является моим биологическим отцом! Я всегда понимала, что это — ужасная тупость. Понимала, что я веду себя как неблагодарный, эгоистичный ребёнок. Но я не могла перебороть себя.

— Ты ни в чём не виновата, Саша. Ты потеряла маму в 4 года. Тебе было больно, тяжело и страшно.

— Знаешь, когда я была там, на кладбище…

Саша замялась, с трудом сдерживая эмоции.

— … я, кажется, осознала наконец, какой дурой я была. Поняла, сколько времени потратила напрасно, бегая сама от себя.

— Ты ничего не потратила понапрасну, Саша, — улыбнулся ей Купер, продолжая сжимать её ладонь. — И ни от чего ты не убегала. Ты могла выбрать себе какую угодно судьбу, какую угодно профессию, которая не напоминала бы тебе о Лианне. Но ты выбрала себе именно тот путь, который для тебя выбрала бы она. Сознательно или нет, но всю свою жизнь ты провела так, будто верила, как и Лианна, что «Лиам» уцелел, что у проекта «Пионер» еще есть будущее. Ты как будто все эти годы готовила себя именно к тому, чтобы стать тем, кем ты в итоге и стала.

Саша подняла на Доминика задумчивый взгляд.

— Кем «я стала», Дом? Кем ты видишь меня в этом проекте? Я до сих пор не понимаю этого достаточно ясно. Ты меня знаешь, я не такая уж скромняга. Но здесь действительно хватает выдающихся учёных и инженеров. Настоящая «dream team». Какую такую добавочную стоимость могу принести сюда я?

— Мы ещё успеем поговорить об этом, девочка моя. Сегодня на тебя и так навалилось слишком многое.

Саша благодарно кивнула, соглашаясь отложить это объяснение.

— Я не задала тебе ещё один вопрос, который беспокоил меня всё это время.

— Да? — вопросительно поднял брови Купер.

— Где второй фрагмент кода?

— А, ты об этом?

Старик улыбнулся с редким для него хитрым выражением, словно ребёнок, успешно воплотивший в жизнь забавную шалость.

— Он был при мне. Всегда. В моей голове, — признался Доминик, картинно постучав кулачком себе по черепушке. — А если точнее, то во внутреннем блоке памяти моего нейроядра.

— Но ведь наёмники наверняка покопались там первым делом!