Взгляд сквозь солнце

– После второй линии укреплений начинается переходная зона, – рассказывал Григорий. – Километров пять шириной. Ну а после нее уже без фокусов. Немезида в чистом виде.

– Сильно от Земли отличается? – доверительно, словно старик был не пленником, а партнером, спросил я.

– Как тебе сказать? – Григорий почесал в затылке. – Не то чтобы сильно… Ну, примерно как рай от ада…

После этих слов, сказанных дедом вполне серьезно, у меня пропало всякое желание задавать еще какие-то вопросы. Вместо меня это сделал Паша:

– В смысле, здесь рай или у нас?

– Сам увидишь, – пообещал Григорий. – Зачем я буду забивать тебе голову своими личными впечатлениями?

– Тоже верно, – согласился Старшина.

Примерно через двадцать минут пути мы вышли на берег неширокой речки с крутым и влажным от растаявшего снега глинистым берегом. Спуститься к воде по такому склону можно было только на пятой точке, поскольку ноги все равно проскальзывали вперед и удержаться на скользкой поверхности было совершенно невозможно. Григорий долго вздыхал, но потом уселся на сырую глину и съехал вниз одним из первых.

– Там, вдали, за рекой, – пробормотал он. – Перелесок видите?

– Второй укрепрайон? – предположил я.

– Севостьяновка, – отрицательно качая головой, сказал дед.

– Что же ты, старый хрен, кругами водить нас вздумал?! – возмутился Паша, за шиворот приподнимая проводника над землей.

– Ты выслушай сначала! – Григорий задергался, словно марионетка. – Поставь на место! Чего сразу драться-то?! Я же говорил, переходная зона начнется? Вот она и началась…

– Так. Все. Хватит. – Я уселся на торчащую из глины корягу и указал Григорию на реку. – Или ты в мельчайших подробностях рассказываешь обо всем, что вокруг происходит, или мы топим тебя в этом водоеме!

– Эрик, зачем такие строгости? – присаживаясь на то же отшлифованное волнами бревно, спросил старик и усмехнулся. – Не станешь ты меня топить. Да и полковник твой этого не позволит…

Я выразительно взглянул на Павла, и тот подал знак тем самым офицерам, что во время марша неотступно следовали за Григорием. Они, не меняя выражений на чуть усталых лицах, взяли проводника под руки и поволокли к воде. Шпион до самой последней минуты не верил в реальность происходящего и даже пытался сохранить на лице презрительную ухмылку, но, когда его бесцеремонно бросили в «набежавшую волну» и придавили сверху коленом, в его героических мозгах произошел серьезный переворот. Ира молча вцепилась в рукав моей куртки, и я, успокаивая, похлопал ее по запястью. Алексей все понял сразу и потому вовсе не показал, как относится к нашим жестоким действиям. По телу деда пробежала первая волна конвульсий, и офицеры ловко извлекли его из реки на воздух. Григорий отчаянно закашлялся и замахал тонкими руками. Все его лицо было испачкано глиной, и воины снова поволокли шпиона к воде, на этот раз чтобы умыть, но перепуганный насмерть старик упал на колени и завыл:

– Не губите! Старый я! Не враг вам! Грех это!

– Заткнись, – строго потребовал Паша. – Ты не старый, а опытный! Так что разжалобить нас тебе не удастся. Чего ждете?! Умойте эту лису!

Последние слова он адресовал офицерам. Те кое-как смыли с лица шпиона глиноземную маску, а заодно и довольно приличную часть великолепного грима. Заинтересовавшись метаморфозами нашего проводника, Паша приказал воинам продолжать, и через пару минут перед нами предстал совершенно другой человек. На вид ему можно было дать около пятидесяти, а то и меньше.

– Теперь поболтаем, – зловеще сказал Паша, разминая пудовые кулачищи. – Старый, говоришь?

– Виноват! – с готовностью ответил лазутчик. – Издержки профессии, вы же понимаете?

– Понимаем, – согласился Паша. – Но менять тебя пока не на кого, а таскать за собой в качестве обоза – расточительно. Что прикажешь нам делать? Только не вздумай шутить насчет освобождения…

– Я не обоз! – горячо возразил Григорий. – Я сейчас все объясню!

Я вдруг понял, что шпион вовсе не такой малодушный хлюпик, каким пытается выглядеть. Он намеренно тянул время! Сознавая, что наша группа не остановится, пока не наткнется на серьезную преграду, он упорно вел нас к реке, рискуя собой, но предоставляя своим соратникам время, чтобы собрать группу для уничтожения нашего дерзкого отряда. Здесь, под высоким обрывом, мы были как на ладони, и с минуты на минуту нас должны были атаковать наверняка превосходящие силы противника. Я тревожно взглянул на кромку воды. Снова купаться в холодной реке мне отчаянно не хотелось. Я перевел взгляд на Пашу, а затем на бойцов. Наверху остались четверо, все остальные были здесь. Старшина заметил мое беспокойство и тоже посмотрел на край обрыва. Там, в невидимой для нас зоне, было подозрительно тихо.

– К бою, – глухо приказал Павел, и наши воины бесшумно рассыпались вдоль берега, готовясь к отражению возможной атаки.

Григорий, осознав, что его план раскрыт, побледнел и упрямо сжал губы.

– Ад, говоришь? – Паша взял шпиона за отворот не до конца застегнутой телогрейки. – Молись, подполковник, чтобы твои друзья успели перестрелять всю мою команду раньше, чем мы сделаем сито из тебя!

Вражеский разведчик опустил потемневший взгляд к земле и скрипнул зубами.

– Как только начнется заварушка, отвинти ему башку, – приказал Старшина одному из офицеров, стоявших рядом с Григорием.

Тот в ответ понимающе кивнул. Шпион, уже не рассчитывая на снисхождение, снова сел на бревно и устало свесил голову. Мне стоило больших усилий отвести взгляд от нависающего над головой обрыва и задать Григорию так мучивший меня вопрос:

– Почему мы вернулись к реке?

– Мы в проекции точки проникновения, – нехотя пояснил шпион. – Пока не закроется переходный канал, куда бы мы ни шли, придем к центру «тамбура».

– То есть выбраться отсюда на обычную территорию невозможно? – уточнил я.

– Только если перейти на Землю, – ответил он. – Там другая ситуация. Там никто о точках проникновения даже не знает, а потому и не пытается их изолировать…

– Так это хитроумное заграждение сделано намеренно? – вмешиваясь в разговор, спросил Алексей. – Вами?

– Кем же еще? – Григорий пожал плечами. – Переход на другую планету – опасная игрушка, и мы стараемся избежать неприятностей. Зачем нам на Немезиде нужны вооруженные до зубов отряды диверсантов? А замкнув опасную зону в своеобразное кольцо, мы держим все под контролем. Ваше нынешнее положение – тому пример. Прочесать сотню квадратных километров трудно, но реально. К тому же мы знаем здесь каждый кустик, и все новые следы бросаются опытным солдатам в глаза, словно помечены светящейся краской. А солдаты у нас опытные, можете не сомневаться…

Я отвлекся и включил наручный приборчик слежения. Картинка с аппаратуры, оставленной нами на первом блокпосту, транслировалась вполне приличная. В метре перед спрятанным мной телеобъективом, на сером боку одного из бетонных блоков ограждения красовалась сделанная обломком кирпича свежая надпись: «Земляне – свиньи!» Чуть ниже была видна обидная приписка: «И бабы у них страшные!» Заметив, что Ира тоже смотрит через мое плечо на экран, я поспешно выключил прибор и смущенно хмыкнул. Слова Григория, таким образом, получили письменное подтверждение. Нас надули, как лягушек. Оставалась одна загадка – почему до сих пор не атаковали? Возможно, дело было в нашем пленнике?

– Если мы тебя отпустим, нам дадут уйти? – спросил я шпиона.

– Вряд ли, – признался Григорий. – Я всего лишь руководитель резидентуры. Таких, как я, подполковников у твоего двойника в штате знаешь сколько? Нет, не уйдете. Ни со мной, ни одни. Всех наших бойцов учили добротно. Ваши, кстати, инструкторы…

Пленник коротко рассмеялся.

– Спецназ ГРУ?! – вдруг понял я.

– Так точно, – ответил шпион. – Мы меняли пацанов еще в позапрошлое противостояние. Операция называлась «Дети зимы». Забирали ваших, подбрасывали своих и с помощью тщательно подготовленных агентов вели их по жизни. Случались, конечно, накладки. Ну, как с теми, что замерзли у Матрениной избы. Мы их вроде бы умыкнули, а они возьми да сбеги от конвоя. Спрятались, как зайцы в сугробе. Где их найдешь, когда вокруг ночь да пурга? Сами себя, в общем, детишки сгубили. Здесь мы бы их в интернат поместили, вырастили нормальными людьми. Как их двойников на Земле. Они же на ваших харчах неплохо подрастали. Потом выучивались на одни пятерки и при помощи отменной физической формы, хорошо развитых мозгов и протекции определенных лиц поступали в училища или попадали в элитные подразделения специальных войск. Служили тоже на «отлично», и их приглашали остаться на сверхсрочную… Так мы подготовили не меньше батальона таких ребят, что и в сказке не сказать. Ну, вы с ними еще встретитесь…