Взлетная полоса

А в это время в комнате по соседству тоже шла не менее напряженная «работа». Экипаж Кольцова-младшего азартно забивала «козла». Командир корабля Владимир Кольцов, борттехник, штурман и бортрадист, завладев большим столом, оживленно подбадривали друг друга.

— Володя! Дай «рыбу»! — командовал штурман.

— Дай отбомбиться! Раз! Два! — С грохотом выставил сразу два дупля Владимир.

Кто-то из соседнего экипажа, устроившись в углу комнаты, негромко напевая, играл на гитаре. Тихий голос певца и мелодичный перезвон струн из-за возгласов играющих почти не были слышны. Но в те короткие секунды затишья, когда доминошники вдруг замолкали, гитара звучала удивительно уютно.

— А мы по хвосту! — отпарировал после короткого раздумья бортрадист и с таким грохотом опустил на стол костяшку, что жалобно звякнула стоявшая на тумбочке недопитая бутылка боржома.

По соседству с доминошниками за маленьким столиком склонились над шахматной доской второй пилот и его партнер. Доминошники явно мешали им. И второй пилот, не выдержав, проворчал:

— И чего орут, как сумасшедшие?

Но экипаж Кольцова и не думал снижать накал «боя», и удары по столу следовали один за другим.

— Давай!

— Без меня!

— Не слышу!

— Говорю, без меня!

— Ехали мы, ехали селами, станицами… — затягивал «прокатившийся», и комната наполнялась веселым хохотом.

— У, жеребцы! — негодовал второй пилот. — Ну подождите, козлы проклятые! — Он проворно подошел к тумбочке, снял с бутылки соску, ловко натянул ее на водопроводный кран и наполнил водой. Как только соска раздулась, он направил ее на играющих и разжал пальцы. Соска, как ракета, устремилась вперед и врезалась в самую гущу играющих. Холодный взрыв разметал доминошников. Компания вскочила со своих мест и бросилась на второго пилота. Тот, недолго думая, юркнул под койку. Бортрадисту, однако, удалось схватить его за ногу. На полу завозилась куча мала. И неизвестно, какая суровая кара постигла бы легкомысленного шахматиста за его откровенно агрессивное намерение, если бы из динамика, висевшего на стене, вдруг не послышалась требовательная команда:

— Первый, на старт! Первый, на старт! Командиру корабля получить задание! Командиру получить задание!

Куча мала рассыпалась. Летно-подъемный состав, отряхиваясь на ходу, поспешил к двери.

Глава 9

В штаб Кольцов прибыл точно в назначенное командиром полка время. Настроение у него было мрачное. Разговор, как он предполагал, предстоял не из приятных, и капитан хмурился.

— По вашему приказанию прибыл, — доложил он Фомину.

Фомин взглянул на часы, кивнул:

— Проходите.

Кольцов подошел к столу.

Фомин выдвинул из стола верхний ящик, достал личное дело Кольцова, раскрыл его, поднял на капитана глаза, продолжил:

— Тут два ваших рапорта с просьбой, чтобы вас перевели ближе к технике. Причем оба раза мотивировали свою просьбу тем, что такой переход даст вам возможность полнее использовать свои знания. Мне неизвестно, почему вам до сих пор отказывали. Резолюций на рапортах нет. Но я хочу спросить вас, что думаете о своей просьбе вы теперь?

Кольцов не сразу нашел, что ответить. В начале своей службы он действительно подал рапорта Лановому. Работать с людьми оказалось намного сложнее, чем он предполагал. К тому же рота была далеко не из лучших. Офицеров просто не хватало. Молодые солдаты не ладили со «старичками». И хотя серьезных нарушений дисциплины в подразделении не замечалось, Кольцов почувствовал, что поднять роту на ноги у него не хватит ни опыта, ни знаний. Тогда он только-только освоил обязанности командира взвода — и вдруг это новое назначение. Так и случилось, что, покомандовав ротой месяц, он написал рапорт. А потом и второй. Но Лановой категорически отказался удовлетворить его просьбу. Он доукомплектовал роту молодыми офицерами, назначил нового зампотеха, поддержал Кольцова добрыми советами, и дело стронулось с мертвой точки. Осенью рота отлично отстрелялась. В ней появились первые мастера вождения… Кольцов увидел в службе еще одну, и, пожалуй, самую интересную, сторону — конкретные результаты своей работы.

— Но я уже давно сработался с людьми, — вспоминая сейчас все это, ответил Кольцов Фомину.

— Если я переведу вас, допустим, в ремонтную мастерскую, там вы тоже будете не один, — заметил Фомин.

«Ловко все обернулось», — с обидой подумал Кольцов. Но возражать командиру полка не стал. Не позволило самолюбие. Вины за собой он не чувствовал никакой. И потому сказал коротко:

— Вам виднее.

— Хорошо. Возможно, мы так и сделаем, — кивнул Фомин. Он намеревался сказать что-то еще, но дверь бесшумно отворилась, и в кабинет зашел подполковник Лыков. Он подошел к Фомину и протянул ему какую-то бумагу.

— Только что. Из штаба округа.

Фомин быстро прочитал текст. Посмотрел на Лыкова, словно видел его впервые, потом на Кольцова. Снова прочитал текст, и на лице у него мелькнуло что-то вроде гримасы. Ник кому не обращаясь, он многозначительно протянул:

— М-да-а…

К Фомину подошел Доронин, взял у него телеграмму, прочитал вслух:

— «Встретьте, разместите, обеспечьте все необходимые условия продолжения работы инженера-конструктора Ю. А.Руденко. Заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Бондарев».

«Юлия Александровна? Юля?! — чуть не вскрикнул Кольцов, забыв сразу обо всем. — Она снова будет здесь!»

— Значит, решили работу продолжать. Хорошо, — возвращая телеграмму, проговорил Доронин. — Очень хорошо. Ну что ж, мы готовы: и встретим, и разместим, и обеспечим. Приборы с танков не снимали?

— Все на местах, — ответил Кольцов и мысленно улыбнулся: «Господи, Юля! Хорошо-то как!» В том, что продолжать испытания придется именно ему, он не сомневался. Нарушить приказ командующего округом, которым когда-то в качестве испытателей «Совы» назначили его роту, не посмеет никто. Это он знал. И потому, обращаясь к Доронину, спросил безо всяких обиняков, словно и небыло только что тут ни разговора о его рапортах, ни решения командира полка:

— Когда же она приезжает?

Доронин снова заглянул в лежащую на столе телеграмму и пожал плечами:

— Конкретно не указано…

— Значит, надо встречать с каждым поездом, — подсказал Лыков.

— Значит, так, — согласился Доронин.

— Да, другого выхода у нас нет, — словно очнувшись, подтвердил Фомин. Все почему-то переглянулись, явно почувствовав облегчение. Фомин заметил это и добавил: — Естественно, приказ заместителя командующего несколько меняет положение. Вам, товарищ Кольцов, придется продолжить испытания. Но как только эта работа закончится, мы выполним принятое решение.

Кольцов ничего не ответил. «Интересно, с чем же она приедет? — подумал он. — Неужели они так быстро сумели сделать новый измеритель? А может, он у них уже был?»

Он подумал об измерителе, а увидел перед собой Юлю. Сначала такой, какой она была при их первой встрече ночью у вышки, холодной и строгой, почти сердитой. А потом — в тот последний вечер, когда они разговаривали на балконе у Борисовых, — совсем другой, непосредственной, очень домашней и теплой. Он даже вспомнил ее духи — ландыш с миндалем…