Взлетная полоса

– - Заканчивайте быстрее. Вас ждут, -- предупредил Семин.

Танк командира роты миновал низину, проскочил березовую рощу и поравнялся с косогором, заросшим развесистыми, кудрявыми соснами. Кольцов невольно повернул голову в сторону косогора.

Сейчас с танкодрома, при свете луны, косогор выглядел угрюмым, темным пятном. Но днем, особенно в солнечную погоду, он виделся веселым, зеленым водопадом, льющимся прямо с неба. Перед косогором лежала большая поляна. Воздух над ней быстро нагревался, поднимался вверх. И тогда косогор окутывала дрожащая таинственная дымка, отчего синеватая хвоя сосен казалась воедино слитой с голубой далью горизонта, а их янтарные стволы начинали как бы светиться. И еще Сергею казалось, что если заглянуть за этот водопад, то увидишь совсем удивительный мир, в котором прошло его детство. Вот почему, сколько бы раз ни приходилось ему водить роту по маршруту препятствий, всякий раз, миновав березовую рощу, он оборачивался к косогору и вспоминал родной уголок рязанской земли, где жили его отец и мать, и ту далекую и невозвратную пору, когда еще мальчишкой купался в озере нагишом, спал на сеновале: Мелькала в воображении рябина, стоявшая у Кольцовых в огороде, и замшелый сруб колодца во дворе. От этого колодца начинали каждый в свое время путь в большую жизнь все Кольцовы.

Первым в семье ушел служить, еще до войны, отец -- Дмитрий Кольцов. Домой вернулся в победном сорок пятом с наградами и нашивками за ранения на груди. Следующим, в Москву, в университет, уехал Сергей. Его с детства тянуло в науку, и по всему было видно, что старший сын после учебы останется в городе, в каком-нибудь конструкторском бюро или институте. С тех пор у стариков была одна затаенная думка: удержать при себе младшего сына, Владимира. К этому даже имелись определенные основания. Жизнь в деревне стала совсем не той, что была лет десять назад. Теперь профессию по душе при желании можно было найти и дома. Но Владимир раздосадовал родителей. Окончив десятилетку, он, никому не сказав ни слова, поступил в военное авиационное училище -- да и был таков. Обиды на него никто, конечно, не держал. Молодым дорогу заказывать трудно. Но все же отец для начала рассердился на сына. А когда получил от Владимира первое письмо из училища, немедленно отправился на почту и тотчас оформил /.$/(a*c на газету "Красная звезда":

Сергей спустился в башню. После темноты ночи в танке было светло и уютно. Тут подсвечивали шкалы и индикаторы приборов, согревало тепло двигателя. Сергей неожиданно почувствовал усталость. Сказывались еженощные выезды на танкодром. Экипажи выматывались. Особенно за это время досталось механикам-водителям. Сергей подумал об этом и окликнул младшего сержанта Ахметдинова:

– - Держишься, Акрам? Работы еще на полчаса осталось:

– - Прошлый раз тоже полчаса было. А домой только утром вернулись, -вспомнил механик-водитель.

– - Прошлый раз прибор не сработал, -- заметил заряжающий Шульгин.

– - Тогда -- прибор. Сегодня -- еще что-нибудь, -- не сдавался Ахметдинов.

– - Значит, устал, раз ворчишь, -- сделал вывод Кольцов и скомандовал: -- Включить дальний свет.

Узкие лучи полуприкрытых козырьком фар, как в стену, уперлись в густую пелену тумана. Но все же стало немного виднее. Мутное облако на экране тоже вроде бы сделалось прозрачнее. Но зато помех обозначилось значительно больше.

– - Так что же, Акрам, мы будем докладывать о новом приборе?
– - снова обратился к механику-водителю Кольцов.

– - А что можно, товарищ капитан? Прибор как прибор, -- не задумываясь, ответил Ахметдинов.

– - Да как он теперь после модернизации: лучше, хуже?

– - По-моему, такой же:

– - А если поконкретнее разобраться?
– - допытывался Кольцов.

– - Понять не могу, -- уклончиво ответил Ахметдинов.

– - Думать тебе неохота, -- заметил Кольцов.
– - Разве туман тебе не мешает? Чуть что -- фару включай. Это дело?

– - Как же через туман видеть можно?
– - даже удивился Ахметдинов.

– - Должна техника его пробить, в конце концов! Понимаешь?
– - уверенно проговорил Кольцов.

Механик-водитель ничего не ответил.

– - А Звягин что скажет? Твое мнение, Николай?
– - продолжал расспрашивать Кольцов, поняв, что от механика-водителя он ничего больше не добьется.

– - Мне обзор нравится. Панорама-то -- во какая! Что из люка, что в прибор смотришь. В прибор даже, -- высказал свое мнение сержант.

– - Ты не только обзор учитывай. Ты и о помехах не забывай. Разве они не мешают?
– - подсказал Кольцов.

– - Помехи, конечно, имеются. И они создают трудности в работе, -ответил Звягин.

– - Вот в этом-то и дело, -- недовольно заметил Кольцов.
– - Генералу Ачкасову и полковнику Бочкареву выводы серьезные нужны:

– - Насчет полковника и генерала вы, товарищ капитан, не беспокойтесь, -- заверил Звягин.
– - Генерал Ачкасов еще в прошлом году сказал, что эту "Сову" еще делать да делать. Он и в этом образце наверняка уже разобрался.

В разговор неожиданно вступил Шульгин:

– - А полковник вчера вернулся с ночных стрельб и говорит лейтенанту Беридзе: "Вы, товарищ командир взвода, не порадовали меня". А лейтенант отвечает: "Разрешите, товарищ полковник, я это упражнение со старым прибором с первого снаряда выполню!" А полковник засмеялся, говорит: "Со старым кто угодно выполнит. Надо с новым научиться. Жить все равно с новым придется".

– - Если кто и будет нам душу мотать, так только Руденко. Вроде он вчера опять приехал, -- добавил Звягин.

– - Подполковник-инженер?
– - вспомнил Кольцов.

– - Так точно. Вот кто нам в прошлом году давал прикурить! Мы с ним полтора месяца с этой "Совой" танкодром утюжили и ни по одному вопросу договориться не могли, -- признался Звягин.
– - Я ему говорю: "Плохо видно, товарищ подполковник". А он мне отвечает: "Вы ничего не понимаете в техническом прогрессе". А потом как начал политграмоту читать!.. Помнишь, Акрам?

– - Угу, -- подтвердил механик-водитель.

– - А я почему ничего об этом не знал?
– - засмеялся Кольцов.

– - Вы же вели тогда пристрелку с этой "Совой". А мы водили, -- напомнил Звягин.

– - Ладно. И Руденко доложим все так, как оно есть, -- сказал Кольцов.
– - Давайте сделаем последний замер и закончим работу. Не спеши, Акрам.

Помехи неожиданно пропали. И на экране отчетливо стала видна опушка леса и высохшая, еще в позапрошлом году разбитая молнией береза. "Вот и последний ориентир", -- подумал Кольцов и снова, в который раз за этот заезд, поднялся из люка башни. Луна уже скрылась. Вокруг было темно. Только в стороне железной дороги сквозь дымчатую кисею тумана тускло просвечивало большое розовое пятно.

– - А туман-то розовый! Никогда не видел!
– - удивился Кольцов.
– Сколько же, однако, отсюда до этой березы?.

Вдруг в лучах светомаскировочного устройства перед танком словно из-под земли появился человек. Он бежал по дороге навстречу машине, размахивая руками и что-то крича. Ахметдинов резко затормозил. Танк, тяжело прижимаясь к земле, остановился. Только теперь Кольцов разглядел бегущего. Судя по форменной одежде, это был кто-то из железнодорожников. Он продолжал что-то кричать, но Кольцов не сразу разобрал в общем шуме, что именно пытается сообщить бегущий. Да и до этого ли ему сейчас было? Зазевайся Ахметдинов на какой-то момент, и от железнодорожника не осталось бы, как говорится, и мокрого места.