Взятка по-черному

— Греха на тебе много, Владимир Харитонович. Вот смотри, скольким ты за последние дни беды принес. Женщину оскорбил. Мужа ее чуть не убил. Адвокату смертельный трюк устроил. С другой женщиной как последняя сука поступил. Я про все остальное и не говорю. За что ж тебя прощать? А отпустить, говоришь, так снова за старое примешься. Тебя ж твой Брус от себя не отпустит, значит, до смерти пахать на него будешь. Он же всех уверяет, что уволил тебя, а ты смылся с концами. Вот и получается, что тебя тут, считай, уже и в живых нет, потому что искать все равно никто не станет. Вздохнут твои знакомые и скажут: ну и слава богу, одним сукиным сыном меньше. Зачем женщину-то держите? Какая вам от нее польза?

— А я почем знаю? Босс велел…

— Где ты ее поймал?

— А чего там было ловить? Возле дома и взял… Ребята, а может?.. Вы ж, вижу, тоже в горячих точках были… вроде как свои? Может, договоримся?

— Ну какие ж мы с тобой свои? Сам подыхаешь… в смысле одной нагой уже там, так хоть нас не обижай. Мы с такими, как ты, никогда дел не имели. А вот мне еще интересно, за что ты адвоката мочил?

— Да не знаю я никакого адвоката!

— Привет! А кто на Комсомольском проспекте аварию устроил со смертельным исходом? Кто убил невинного человека, а адвоката чуть на тот свет не отправил — до сих пор в реанимации, а? Джип-то твой мы обнаружили в частном гараже, в Текстильщиках. И у кого ты его оставил, тоже узнали. Ты ж опытный человек, про отпечатки пальцев знаешь. А они и в салоне, и на той трубе, которой ты следователя приложил, и даже на правах его супруги, у которой ты «жучка» ставил. Только говорить об этом — начнется разбирательство, суд, а нам это без надобности. Нет человека — нет и проблемы, слышал такую старую формулировочку? — назидательно сказал Голованов. — Вот то-то.

— А может, мы его, — небрежно, как на пустое место, кивнул Щербак, — свидетелем против Бруса выставим? Жить захочет — запоет, чего мы ему скажем.

— Не уверен, — с сомнением ответил Голованов, — он только соберется вякнуть, как его тут же уберет либо братва того же Бруса, либо «быки» Гришки Мамона, даром что приятели… Кому нынче разговорчивый нужен? Не, пустое… Мы на Бруса другое повесим! Чтоб он на пожизненное потянул.

— Не наберете, — болезненно поморщился Багров.

— Это почему же?

— А вы много чего не знаете.

— Ты знаешь?

— Знаю, но за так не расколюсь.

— А мы и не станем мараться, раскалывать тебя. Обгадишь нам тут всю округу. Сейчас в задницу вгоним полсотни кубиков промазина, сам соловьем запоешь. — Сева взглянул на Щербака: — У тебя есть?

— В машине, — небрежно ответил Николай.

— Тащи.

— У меня шприцы это… не совсем стерильные, — возразил Щербак.

— А ему сейчас все равно. Ладно, пошли глянем…

Они подошли к машине, и Щербак, сдерживая смех, спросил:

— Что это за хреновина такая — промазин?

— Не знаю, только что выдумал. А ты достань из аптечки пару шприцев и наполни водой. Попугаем, должно подействовать. И — больше равнодушия, Коля, их ничто так не страшит, как чужое равнодушие к их драгоценной жизни. Давай, принесешь, а сам звони Андреичу, скажи, Елена в Коровине. Пусть решают, что предпринимать. Ну и обрисуй обстановку. А еще скажи, я думаю, что нам с тобой везти Багра дальше опасно. Может, они там, у нас, организуют что-нибудь вроде «скорой помощи»? Или милицейский «рафик»? Чтоб без риска. И вообще, Коля, я бы сейчас его не раскалывал, а вогнать ему можно и обычного снотворного, только приличную дозу, чтоб он отключился. И — спрятать подальше. А пока заниматься непосредственно Брусом, как такая постановка?

— Давай все-таки посоветуюсь. А твой вариант мне нравится. Их же можно будет попозже свести вместе — Федора того и Багра, чтоб посмотрели друг на друга и сделали выводы. Ну и подсказать, что делать, мы же не живодеры… Хотя рука чешется.

— У меня тоже, — засмеялся Голованов и, скосив глаза на Багрова, отметил, как тот вздрогнул. Вот когда наконец его достало — испугался! А то все надежды да хаханьки, обойдется, свои ребята из горячих точек…

Сева подошел к лежащему на спине Багрову и ткнул носком ботинка в бок:

— Переворачивайся на брюхо!

Но тот лишь подтянул колени к животу и смотрел с явным испугом — поверил.

— Чего ждешь? — Сева сплюнул на него. — Снова отрубить?

И этот здоровенный мужик, накачанный и наглый, презирающий всех и не ставящий ни во что чужие жизни, не говоря о каком-то там здоровье, вдруг задрожал всем телом, словно забился в конвульсиях, из горла стали вырываться какие-то хриплые, булькающие звуки, какие испускает захлебывающийся в воде купальщик, и слезы — слезы! — покатились из его выпученных глаз.

Поразительно, хотя, наверное, и закономерно.

Сева стоял и смотрел на это извивающееся у его ног отвратительное человеческое создание и никакой жалости или сожаления не испытывал. Вот когда отлились кошке, как говорит народ, мышкины слезки. Он оглянулся на Щербака. Тот положил на сиденье машины телефонную трубку и, улыбаясь, утвердительно кивнул Севе. Затем давно, еще с Афганистана, отработанным движением наполнил шприц из ампулы, которую достал из аптечки, поднял иглу над собой и пустил тоненькую струйку. Подошел вплотную и оглядел Багрова.

— Чего это с ним?

— Обгадился, наверное, от страха. — Сева снова цыкнул плевком в лежащего.

— Не, — брезгливо заявил Николай, — колоть его в задницу я не буду, противно. Давай лучше в плечо.

— Ну да, там хоть не воняет, — подтвердил Сева. — Валяй, а потом пусть полежит немного, очухается… и послушаем нашу птичку сладкоголосую, да?

— Еще как послушаем! — ответил Николай, завернул багровскую куртку тому на голову, ловко ткнул мокрой ваткой в место укола и одновременно вогнал иглу. Хоть и сволочь последняя, но зачем же рисковать асептикой, если можно обойтись без нее? Не люди, что ли?

Когда часа через полтора, переваливаясь на дорожных рытвинах, к ним подкатила далеко не новая уже санитарная «Волга»-универсал, а с правого сиденья выбрался сам Вячеслав Иванович, похищенный охранник крепко спал, уткнувшись носом в коврик, который Щербак достал из багажника своей машины и подсунул под голову. Руки спящего были все еще связаны за спиной, а ноги свободно раскинуты в стороны.

— Ну покажите этого бандита, — сказал Грязнов-старший.

Сева с Николаем перевернули спящего на спину. Вячеслав Иванович посмотрел-посмотрел, потом как-то зло сплюнул в сторону и осуждающе покачал головой:

— Ну надо же! И родит же природа таких уродов! Пакуйте его, хлопцы. Сколько вогнали-то?

— Еще поспит, — успокоил ухмыляющийся Щербак. — Куда везем?

— Есть местечко, — ответил Грязнов, — за нами поедете, покажу.

«Ясно, — решили сотрудники „Глории“, — у генерала своя конспиративная квартира».

— А что будет с Коровино, Вячеслав Иванович? — спросил Сева.

— Операция продолжается, — ответил Грязнов сосредоточенно. — Но есть несколько деталей, которые нуждаются в некотором уточнении, понятно говорю?