Взятка

Трэвис несколько секунд обдумывал этот совет, затем вскочил со своего места и, практически перепрыгнув через нас, побежал вниз по лестнице.

— Я понятия не имела, что сегодняшняя игра будет такой драматичной, — сказала я Дюку.

— Жизнь маленького городка, детка. Ты сейчас в гуще событий.

Жизнь маленького городка. Я долго ломала голову над названием своего следующего альбома, и вот оно.

— Мне это нравится. — Я прижалась к нему.

Я буду наслаждаться каждым мгновением этой простой драмы, если это будет означать, что мы проживем эту жизнь вместе, ожидая, когда ребенок в моем животе попадет в наши объятия.

Дюк наклонился и прошептал:

— Ты напеваешь.

— Хм?

— Ты напеваешь. — Он улыбнулся той красивой, сексуальной улыбкой, от которой мое сердце таяло, а тело загоралось. — Обычно это означает, что ты счастлива.

— Я счастлива. — Счастливее, чем могла себе представить в своих самых смелых мечтах. Я положила голову ему на плечо. — Люблю тебя, Шериф.

— Я тоже тебя люблю, детка.

Мы сидели там, Дюк подбадривал команду, а я напевала песню, которая в итоге стала песней Дюка.

Потому что такой человек, как Дюк Эванс, заслужил отличную песню.

Бонусный эпилог

Люси

Я вскинула руки в воздух и закричала:

— Спасибо Лос-Анджелес!

Волна звука заставила меня покачнуться на каблуках и растянуть улыбку на моем лице еще шире.

Это был настоящий кайф — получать такое чистое, незамутненное удовольствие. Было очень волнительно стоять на сцене в таком амфитеатре, как этот, и слышать, как тысячи людей выкрикивают мое имя. Особенно, когда моя семья впервые была за кулисами и наблюдала за происходящим.

Справа от меня, у края сцены, ждал Дюк.

Его улыбка была такой же широкой, как и моя. Он выглядел таким счастливым и, может быть, даже немного благоговейным.

Я и сама была немного ошеломлена.

Когда три дня назад мы прилетели в Калифорнию, чтобы начать репетиции, я была вне себя от беспокойства. Я понятия не имела, как пройдет это шоу, и мысленно готовилась к провалу. Лейбл просил — умолял — меня принять участие в этом благотворительном концерте. Мой менеджер Элисон обещала, что это будет легко. Всего лишь одно шоу с участием звездного состава популярных кантри-исполнителей, которые выступят и соберут деньги на благое дело.

Я согласилась, но последние два месяца, пока я готовилась, мои нервы были на пределе.

Мы постарались, чтобы шоу было простым. В нем не было аэробатики (прим. ред.: аэробатика — это демонстрация фигур высшего пилотажа зрителям на различных представлениях. Аэробатика может выполняться на разных видах и типах летательных аппаратов: самолёте, вертолёте, планёре, параплане и так далее), пиротехники или безумных хореографических движений. Мы были вдвоем с группой лейбла, играли и пели от всего сердца для живой аудитории и тех, кто дома смотрел трансляции.

Я боялась, что люди забыли меня, так как я много лет не гастролировала. С тех пор как я переехала в Каламити, я записала два альбома на своем новом лейбле. Оба они принесли мне огромные хиты. Дюк сказал мне, что абсурдно думать, что люди не захотят слушать меня вживую, но у меня так мало практики, а чтобы заинтересовать тысячи людей, нужна определенная харизма. Я волновалась, что потеряю самообладание.

Но он, как всегда, был прав. Возбуждение толпы было подобно реактивному топливу. Возможно, люди дома переключили канал, но здесь все были поглощены шоу.

Это была победа.

Если бы сегодняшний вечер был моим последним большим концертом, я была бы счастлива, зная, что закончила на хорошей ноте.

Я закрыла глаза и подняла руки, а аплодисменты продолжались. Я позволила этому ощущению проникнуть в мою кожу и закружиться в моей крови в течение долгого времени, прежде чем группа заиграла вступительные риффы песни, которую я настояла петь в самом конце.

Песня Дюка.

Я покачала головой и постучала рукой по бедру в такт ударным. Я одарила Дюка еще одной улыбкой, заслужив его смех и покачивание головой, затем поднесла микрофон к губам и спела своему мужу.

«Притормозите Шериф» была быстрой и громкой. От нее хотелось хлопать в ладоши, топать ногами и безудержно танцевать. Возможно, кто-то ожидал услышать балладу о любви всей моей жизни, подобную тем, что я написала для своих детей. Но Дюк ворвался в мою жизнь подобно торнадо, сбив меня с ног. Моему мужу не подошло бы ничего, кроме зажигательного ритма и умных текстов.

Я закружилась по сцене, подпевая и поддерживая энергию фанатов. И когда в воздухе зазвучала последняя нота, я была оглушена аплодисментами. Я запрокинула голову и рассмеялась. Мои волосы рассыпались по спине и доходили до талии. Я кричала вместе с ними, подбадривая человека, который спас мою жизнь и сделал ее целой.

Когда аплодисменты, наконец, начали стихать, я заговорила в микрофон, но смотрела прямо на сцену.

— Хотите познакомиться с моим Шерифом?

Шум стоял оглушительный.

Дюк покачал головой.

Я помахала ему рукой, приглашая на сцену.

Он одними губами произнес: «Нет».

И я ждала. Потому что он мог протестовать, но этот человек вышел бы на сцену и встал рядом со мной, потому что знал, что это сделает момент еще приятнее.

Дюк опустил голову, затем неторопливо переступил с ноги на ногу, выходя из тени на свет рампы. Его взгляд ни на секунду не отрывался от моего.

Я выключила микрофон и положила его на пол сцены, затем широко раскрыла руки, чтобы поймать маленького мальчика, который не шел, а бежал.

— Мамочка! — Тео бросился в мои объятия.

Я подхватила его под мышки, закружила в головокружительном танце, затем посадила себе на бедро.

В четыре года он стал слишком тяжелым, чтобы я могла его качать. Он был высоким для своего возраста и унаследовал силу своего отца. Во многих отношениях он был миниатюрной копией Дюка, хотя у него были мои зеленые глаза.

У Беллы, нашей годовалой дочери, были голубые глаза Дюка. Она прижалась щекой к его плечу и смотрела на толпу широко раскрытыми глазами.

Если она была робкой, то ее брат не испытывал страха. Тео поднял руку и помахал, чем заслужил бурные аплодисменты. Слава богу, на обоих детях были огромные наушники, которые привезла для них Элисон.

Дюк подошел ближе и одарил меня своей сексуальной улыбкой. Морщинки вокруг его глаз стали глубже.

Я провела пальцами по его волосам у виска, поправляя седые пряди, пробивающиеся сквозь рыжевато-коричневый цвет. Он дразнил меня, говоря, что я была причиной этих седых волос. Он не ошибся.