XVII. Аббат

— Вы жалеете?

Королева пристально на меня посмотрела и тихо ответила:

— Нет, я ни о чем не жалею. И никогда не буду жалеть. Желаю видеть вас каждую ночь моего пребывания в аббатстве.

Я не вставая поклонился.

— Ваше желание для меня закон. Но… получается, маркиза дю Фаржи обо всем знает?

— Знает… — раздраженно бросила Анна. — Вы опасаетесь ее ревности? Не стоит. Я тоже не собираюсь вас ревновать к ней.

— Дело не в ревности.

— Вы о ее способности держать язык за зубами? — королева с превосходством усмехнулась. — Я в ней совершенно уверена. Мадлен умна и понимает, что, предав огласке нашу тайну, потеряет гораздо больше, чем приобретет.

Я в этом, как раз, очень сильно сомневался, но тему пока решил не продолжать.

Мы еще немного поболтали, а потом я отвел ее величество в келью, напоследок целомудренно чмокнув в щечку.

Судя по всему, никто отсутствия королевы не заметил: баски еще где-то шалили с гофмейстериной, фрейлины спали, а Мадлен…

По поводу маркизы я решил в самое ближайшее время что-то придумать, но сначала откровенно поговорить с ней.

До утра так и не смог заснуть, сказалось нервное перенапряжение. К счастью, ночь прошла без неожиданностей: никто не пытался проникнуть в аббатство, подопечные монаси никак не навредили ни себе ни окружающей действительности, а гвардейцы и мушкетеры если и пытались убить друг друга, то делали это без шума и свидетелей.

Случай поговорить с Мадленой представился во время исповеди. Разговор начала сама маркиза.

— Судя по счастливым глазам королевы у вас все получилось? — в голосе Мадлен проскользнула откровенная ирония. — И не рассказывай, что она просто исповедовалась тебе всю ночь.

Я резко открыл окошко в стенке исповедальни.

— Что? — маркиза состроила невинную рожицу.

— Зачем ты это сделала?

— Я всегда получаю то, что хочу! — с лица Мадлен сразу пропала дурашливость, а голосе звякнули металлические нотки.

— Ничего не имею против… — я с трудом подавил желание прямо на месте перерезать маркизе глотку. — Какова твоя цель? Только не надо рассказывать, что ты это сделала ради дружеской симпатии к подруге.

— Я и не собираюсь… — цинично ухмыльнулась Мадлен.

На ее прекрасном лице на мгновение проступила жутковатая гримасса. У меня даже пробежали ледяные мурашки по спине.

— Так что тебе надо?

— Знаешь, за что я тебя полюбила? — Мадлена странно ухмыльнулась. — Я тебя полюбила не за красоту. А за то, что ты не стал прикидываться предо мной влюбленным дуралеем. Ты умен, хитер и циничен — именно это мне нравится в тебе больше всего. Я сама такая и полюбила, потому что почувствовала тебя достойным себя. Но никогда не пытайся подчинить меня себе.

— Спасибо за комплимент. Но ты не ответила на мой вопрос.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сухо бросила маркиза. — Королева родит наследника, на тебя обрушится волна милостей, которыми ты правильно воспользуешься, в королевстве прекратится смута, а мои чувства к тебе ничуть не изменятся. Большего тебе знать пока не стоит. Позже ты поймешь все сам. Возможно поймешь. Но хочу, чтобы ты знал, я прекрасно понимаю то, что ты обязательно попытаешься убрать меня из игры. Так вот, искренне советую, даже не пытайся. Если со мной что-нибудь случится — это погубит не только королеву, но и тебя.

Черт его знает, как я умудрился сдержаться, маркизу от смерти отделяло всего лишь мгновение. Но все-таки сдержался.

Мадлен удовлетворенно кивнула.

— Я всегда была уверена в твоем благоразумии. Я отпускаю тебя на время паломничества. Приложи все усилия, чтобы Анна забеременела. И еще, придумай как подцепить этих дурочек-фрейлин на крючок. Возможно таким образом, как ты подцепил на крючок Мари-Катрин. Нам нужно их полная предсказуемость и повиновение.

— Нам?

— Нам, — серьезно и уверенно подтвердила маркиза. — Мы играем с тобой на одной стороне, Антуан. Позже ты это сам поймешь. Еще раз, я не собираюсь причинять вреда ни тебе ни королеве. Пойми это и прими.

На этом разговор закончился.

С планами устранить маркизу дю Фаржи пришлось повременить. Я совершенно не сомневался в том, что она успела предпринять предосторожности. Какие? Тут все просто. Даже простое письмо с описаниями случившегося, попавшее в руки короля после ее смерти, будет стоит мне жизни.

Ну что же, придется пока сыграть в полное послушание, а там посмотрим. Но если выпадет случай ее устранить, я им воспользуюсь даже не раздумывая. А пока пусть все идет своим чередом. Просто отдалиться от нее? Ну уж нет. В любом случае, она трахается гораздо лучше, чем подавляющее большинство знакомых мне женщин, в том числе королевы. Хотя… искренняя страсть Анны подкупает.

Все пошло своим чередом.

Поблажек я не давал никому, но, в отличие от фрейлин, Мадлен, Анна и гофмейстерина стоически выносили тяготы паломничества. А вот Луизу-Анжелику де Ла Файет и Марию де Отфор, я довел до настоящей нервной истерики своей фанатичностью.

Во честно, какие-то они хиленькие. Всего лишь заставил молиться на коленях пару часов, да отходил щадяще вервием для пущей доходчивости. А что будет, когда дело дойдет до вериг с шипами?

Как их взять на крючок, так и не придумал, но еще до вечера решение пришло само по себе.

Но сначала в обитель опять снова проскользнул Анри Д’Арамиц.

Я его принял и ворчливо буркнул:

— Как вам это удается? Я скоро прикажу вывесить ваш портрет на въезде.

— Ваше преподобие… — Арамис без объяснений поклонился. — Я просто стараюсь быть незаметным.

— В некоторых случаях это полезно. Итак, насколько я понимаю, вы появились, не потому, что соскучились по мне.

Анри еще раз поклонился.

— Вы проницательны, ваше преподобие. Так случилось, что мне стало известно имя того лица, на которое работает известный вам человек со шрамом. Я предполагал, что он носит титул герцога и мои предположения частично подтвердились. Он не только герцог, но еще и принц.

— Кто он?

Арамис немного помедлил и спокойно сказал.

— Это Генрих II де Бурбон-Конде, третий принц Конде, первый герцог Морморанси и третий герцог Эгиенский.

Я чудом умудрился не вздрогнуть и одновременно понял, что в записях Бонифация этот человек обозначался буквой «Г». Прежний аббат поставлял для него юных мальчиков и девочек, а точнее, скупал их у бедных селян. Правда это случалось всего три раза.

Сразу стало понятно, почему Генрих опасается меня. Он сейчас с королем не в лучших отношениях и буде тому станет известно о преступных занятиях, отношения могут перерасти в полную опалу, в самом лучшем случае. Луи крайне религиозен и не потерпит подобного даже у своих родственников.

Но на фоне уже случившегося, я воспринял известие относительно спокойно. Возможно потому, что хуже положения уже не мог представить. Ну принц, ну герцог, ну родственник короля, все равно два раза умереть не получится. По сравнению со связью с королевой — это вообще пустяки. Я и так практически смертник.

— Как вы узнали об этом?

— Я сопровождал известного вам человека к данной особе. О чем они говорили, я не знаю, но точно уверен, что он встречался с принцем.

Я промолчал, обдумывая свое положение.