Я буду первым

– Да на хрен ты мне сдался.

Пока еду домой, решаю встретиться с Гордеевым. Пора узнать правду.

Глава 12

Еленка

В машине мне хочется провалиться сквозь её днище. Тем более, что я постоянно чувствую на себе взгляд Давлатова.

Несмотря на то, что он лучше владеет собой, первым разговор начинает он.

– И что это было?
– голос звучит буднично, так словно он интересуется, что я буду на завтрак -джем или варенье.

– Ничего не было, - бубню я недовольно.

– Да?

– продолжает докапываться, видя, что мне это неприятно.

– Что "да'?
– взвиваюсь мгновенно,- Разве я к нему полезла целоваться?

– Но тебе хотелось....
– слышу задумчивое.

У меня открывается рот от возмущения.

– Слушайте, Вы, потомок Зигмунда Фрейда...

Отчим меня перебивает.

– Тихо, не бузи. Я всего лишь о том, что тебе бы следовало давно спросить, какого хрена твой Платон взбеленился с этой видеосьемкой. И можно огреть скалкой. Я думаю, так он поумнеет быстрее. А вы перестанете мотать нервы друг другу и окружающим.

Мама сидит и наблюдает за нами с непередаваемым выражением лица. Выступать на моей стороне, похоже, не планирует. Взываю к ее материнскому инстинкту:

– Мам!

Но он у нее, кажется, задремал.

– По-моему, Сергей прав.

Я перевожу взгляд то на мать, то на отчима.

– Это что - сговор? Да ну вас...

И устраиваюсь в углу. Подальше от этих предателей.

Уже ночью мне приходит сообщение в ватсапе - красное пульсирующее сердце, пробитое стрелой. Сообщение с незнакомого номера. Все номера Хромова, которые я знала, я покидала в черный список. Но чтобы я не сомневалась добавлена подпись "Платон". И всё. Понимай, как знаешь.

Я жду. Что он приедет, позвонит, напишет. А в ответ - тишина. И да - я хочу его увидеть. Хоть на чуть-чуть. Хоть издали. Глупо, конечно. Но ничего с собой поделать не могу.

Только Платон пропал. И снова мне все померещилось.

Зато пишет и звонит Мигран. Зовет на свидание. По телефону я с ним общаюсь. А вот куда-то пойти... Мне кажется, это будет слишком похоже на поведение Кирилла по отношению ко мне. И это больно ранит. Поэтому, вести себя так с Тахаевым у меня нет ни малейшего желания.

Прошло несколько дней после моей последней встречи с Платоном. Я пересела на свою машину, охрана сопровождает меня на отдельном автомобиле. И в университет не заходит.

Завожу двигатель и раздается телефонный звонок

– Еленка! Я вернулся.

– Привет, Паш!
– вот этого человека я реально рада слышать, -Давно?

– Не-а, вчера. У меня в воскресенье бой. Приходи. Я хочу, чтобы ты за меня болела. Ты приносишь мне удачу.

Очень хочу пойти. Пашка - один из парней, которые участвовали в том, знаменитом бое, после которого мне пришлось сменить учебное заведение. А его заметили. И карьера бойца пошла в гору. Я им горжусь. Ему это было очень нужно.

– Само собой, я приду.

Мне нравятся такие зрелища. Меня не пугает ни жестокость, ни вид крови. Я какая--то неправильная девушка.

Тахаев присылает цветы и приглашение в театр, отказываюсь от приглашения. Глупо давать ложную надежду.

Отчиму охрана доложила, куда я собралась.

Он нахмурился, но разрешил. Видимо, решив, что Платон больше не опасен.

Загородный клуб, вход по специальным билетам. Зрители разные. Для богатых оборудованы отдельные места, чтобы они не сталкивались с разным сбродом. Мое место - на отгороженном балконе, с которого все хорошо видно. Охрана находится вместе со мной, посторонних нет.

Ведущий объявляет бойцов, объясняет правила. Дается сигнал к началу боя. Мое внимание сосредоточено на ринге. Соперник Павла не уступает ему ни в росте, ни в весе. В профессионализме - тоже. Это я понимаю, как только они сходятся и обмениваются первыми ударами.

Я так увлечена происходящим на ринге, что не сразу понимаю - что- то не так. Оглядываюсь и вижу - ни одного из охранников нет. Куда они провалились? Они не могли оставить меня одну. Шума никакого не было, мне ничего не сказали, значит, ушли сами. Добровольно.

Видимо, я опять просчиталась. Надо отсюда выбираться. Неизвестно, что задумал Платон на самом деле.

С сожалением смотрю на ринг. Я ведь хотела поздравить парня с победой. Уверена, он победит.

Но... У меня появились дела поважнее.

Толкаю дверь, ведущую в смежное с балконом помещение. Оно без окон , в нем две двери. Одна ведет в него, вторая на балкон.

Я не успела. У второй двери расположился Хромов. Один.

– Где моя охрана?
– задаю вопрос.

Он не отвечает. Только смотрит в вырез моей майки. Ничего не приличного. Но у него такой взгляд, что если он продолжит так смотреть, я покраснею.

Не отвечает.

Меня это раздражает.

– Ты, что, не слышишь? Где моя охрана? И чего тебе опять надо?

Что ему надо и так понятно. По тяжелому дыханию и расширившимся зрачкам. То же, что и мне самой. Платон поворачивает ключ в замке ближайшей к нему двери. Я, конечно, могу выбежать во вторую и спрыгнуть с балкона. Но не хочу.

Я хочу его. Мужчину, что грубо меня разворачивает спиной к себе и проводит ладонями по ребрам. Потом шлепает по попе. Это меня, как ни странно, возбуждает. И я упираюсь руками в стену. Он расстегивает мои джинсы и сдергивает их вниз до колен, вместе с бельем. Его ладони опускаются на мои запястья, он вынуждает меня опустить руки ниже и нагнуться. Еще один шлепок обжигает мою обнаженную ягодицу и заставляет все внутри сладко сжаться. В его движениях нет нежности. Но мне она и не нужна сейчас. Мне нужен он. Во мне.

Я не вижу, что делает Платон. Только слышу и чувствую. Вжиканье молнии, шорох одежды. И вот уже горячий член тычется мне в половые губы. Можно было бы воспротивиться. Но не в этот раз.

Поэтому прогибаюсь в пояснице, раскрываюсь для него. Он заполняет меня одним резким толчком.

С губ срывается:

– А-а-а...

Сладкая дрожь сотрясает мое тело.

– Нравится?
– спрашивает он, совершая еще один мощный рывок вглубь меня.

Я ни за что ему не признаюсь.

– Не-е-ет!
– всхлипываю я.

Он впивается в мои бедра пальцами до боли, но каждый толчок, как фейерверк, дарит до того острые ощущения, что я могу лишь всхлипывать и сильнее впиваться пальцами в стену. Влажные, чавкающие звуки заполняют все небольшое помещение.

До того момента, как жар надвигающегося оргазма не пожирает мое тело и разум. Когда не остается ничего, кроме чистейшего наслаждения. И его семени, увлажнившего мое нутро.

Он кончил в меня.

– Сучка!
– его финальное слово царапает слух, но не прорывается в сознание.