Я подарю тебе боль
Шрифт:
Ян поднялся из-за стола, готовый мотать отсюда к чёртовой матери, но уже на пороге пришла мысль…
А что это за квартира? Где она?.. Может, у деда есть какие-то на неё документы?..
Через несколько минут поисков документы и впрямь нашлись – весьма ожидаемо, в старом серванте. Копии, но все же… Этого было достаточно, чтобы узнать адрес. И Яну быстро стало ясно, что батя разорился на квартирку в очень дорогом жилом комплексе…
В горле стояла тошнота, пока со всеми этими мыслями он шагал на остановку. Бабка дала ему денег на такси, но Ян решил сэкономить…
Он чувствовал
И теперь он ещё ненавидел отца за то, что предпочёл ему, своему сыну, эту…
Грубое слово застыло на кончике языка, примёрзло к нёбу. Подошедший автобус отвлек от мыслей…
Оставшийся путь до города Ян пытался ни о чем не думать. Но когда вышел, чтобы пересесть на следующий маршрут, то, от чего он пытался отмахнуться, настигло его само…
Сначала он услышал смех. Тот самый, похожий на звон колокольчика, который не спутал бы ни с каким иным…
А обернувшись, и впрямь увидел Лину. Она стояла в окружении девчонок и парней у какой-то кафешки. Один из пацанов даже нагло, по-свойски ее обнимал, словно имел на это право…
Яна затошнило. И одновременно – раскололо от боли на части.
Шлюха, как она есть!
Глава 24
Удивительно, как же по-разному на нас способны действовать люди: кто-то наносит мучительные раны, а кто-то – их лечит.
Время, проведённое накануне с Давидом, позволило мне отвлечься от тяжёлых мыслей об измене и предстоящем разводе. Я словно окунулась в прошлое – светлое, беззаботное, счастливое…
Время стерло былые обиды, которые теперь казались не более, чем юношеской глупостью. Или же неверно принятым когда-то решением…
Между мной и Давидом тогда случился банальный конфликт интересов. У него были амбиции, желание вырваться из родного города, уехать в Москву, построить там карьеру и обеспечить лучшее будущее для наших детей…
И эти планы столкнулись с моей неготовностью менять собственную жизнь. Я ещё училась в институте и очень хотела его закончить, мне нравилась моя текущая жизнь, я никуда не рвалась, не хотела расставаться с родителями и друзьями…
Мы взяли паузу, которая позже перешла в разрыв. Он – все же уехал, а я – осталась…
Давид потом, уже освоившись на новом месте, стал нередко приезжать в наш город – как говорил, навестить родителей. Но при этом каждый раз находил повод увидеться и со мной тоже…
Вот только к тому моменту в моей жизни уже появился Эдик. Случилась беременность, которой я совсем не планировала так рано, и получилась семья…
Пути назад больше ни для меня, ни для Давида не было, даже если бы мы этого и хотели.
Возможно, все могло бы сложиться иначе. Возможно, именно с ним я прожила бы двадцать лет в браке и ему родила двоих детей…
Но не случилось. Я не хотела об этом жалеть, разве что немного могла погрустить о судьбе, которая не сбылась. Жалеть – это все равно что перечеркнуть все хорошее, что все же между мной и Эдиком когда-то все же было. Перечеркнуть Яна и Машу – самых драгоценных для меня людей…
Нет, я не хотела смотреть
в прошлое. Мне нужно было смотреть вперёд.И я смотрела.
Мы прогуляли с Давидом под руку до самого вечера, иногда забегая куда-то перекусить и погреться. И годы, что стояли между нами, как казалось поначалу, глухой стеной, с каждым шагом и каждым словом все больше таяли.
И моё сердце – таяло тоже. Сердце, ещё утром покрытое неприступной коркой льда, снова билось.
Я была ему благодарна за проведённое вместе время.
Я была благодарна за то, как засияли его глаза, когда сказала, что развожусь. И за то, что не выразил своей радости вслух.
За то, что в его обществе снова почувствовала себя желанной. Кому-то нужной.
Была благодарна за то, как внимательно он меня слушал. И как откровенно рассказывал о себе…
– Одиночество - страшная штука, - говорил он, уверенно ведя меня под руку. – Оно толкает людей на всякие отчаянные глупости. Знаешь, я ведь действительно многого добился, как и хотел. Жилье свое, машина, дорогая одежда… чем там ещё люди меряют успех?.. А домой приходил – а там никто и не ждёт, только пустота. И все, к чему стремился, чего так хотел и получил – казалось какой-то неважной хренью. И ты все чаще вспоминалась… А именно тебя я вернуть и не мог.
Он ненадолго замолчал, потом продолжил…
– Знаешь, моя женитьба – это просто акт отчаяния. Когда понимаешь, что былого не вернуть – ни за какие деньги, и просто пытаешься как-то с этим дальше жить. Я встретил Наташу и показалось – у нас что-то может получиться. Ну не горевать же всю жизнь, не убиваться бесконечно по тому, что не сбылось?
Я его понимала. В какой-то степени я поступила так же – просто попыталась жить дальше после его отъезда.
– Я правда старался, чтобы этот брак был счастливым… но себя самого, наверно, не обманешь. Счастья как не было – так и не появилось. Да и Наташа… чувствами ко мне, как оказалось, не пылала. После того, как мы поженились, она бросила работу и сосредоточилась на том, чтобы тратить мои деньги. Классика…
Произнося все это, он не смотрел на меня, словно ему было стыдно, что он, совсем неглупый человек, в такое вляпался.
– Я не заставлял её работать, - продолжал говорить Давид. – Дело было не в деньгах, их хватало. Дело было в том, что ей не нужен был я. И что у неё не было иных целей, кроме как хорошо жить за чужой счёт.
Слушая его рассказ, я понимала – мне все же повезло больше. Да, у счастья обнаружился срок годности. Да, прекрасная семья обернулась химерой, иллюзией, но все же…
Какое-то время я жила с ощущением, что меня любят.
Я не знала, кому из нас теперь было хуже. Но знала, что мы, наверно, не просто так сошлись сейчас в одной точке – двое несчастных, которые когда-то были счастливы вместе.
И пусть, наверно, всего лишь на один день – нашли утешение друг в друге.
Эту ночь я провела куда спокойнее прошлой, хотя тревог, казалось, только добавилось. Мне нужно было думать о подаче документов на развод, о разделе имущества, о странных намёках свекрови, о том, как доказать растраты Эдика на его новую фею…