Я подарю тебе боль

Я презрительно хохотнула. Хочет он все исправить, как же. Даже сейчас ищет для себя выгоды, ищет способ надурить близких в очередной раз.

– Зачем мне это? – хмыкнула пренебрежительно ему в лицо. – Мы с Верой Андреевной уже договорились, что квартира будет переписана на Машу. Полностью. Так что ты больше ничего не решаешь. Если это все потрясающие новости, которые ты хотел мне сообщить, то я иду домой.

Он порывисто схватил меня за рукав. Я – посмотрела на него так, что его пальцы мигом разжались. Демонстративно отряхнулась…

– Даша… пожалуйста, - заговорил он моляще. – Мне ведь тоже нужно где-то жить, а ты хочешь меня без всего оставить…

– Так же, как ты хотел оставить без всего меня и детей.

– Я хотел оставить вам квартиру…

– Ты такой щедрый! – воскликнула с издёвкой. – Хотел оставить мне квартиру, своей юной шалаве подарить квартиру… ну так ещё одну купишь, в чем проблема?

Про подарок Лине я била наугад, но по его лицу поняла – попала в цель. Не зря мы с Верой Андреевной предполагали подобное развитие событий.

Эдик замолк. После паузы пробормотал…

– Я сам… я подарю Маше эту квартиру. Пусть мама отзовет иск, суд ни к чему.

Я фыркнула. Мерзавец поганый. Понял, что проиграл по всем фронтам и теперь хочет казаться хорошим в глазах хотя бы дочери.

Вот только Маша уже знала правду про эту квартиру.

Я решила немного поразмыслить.

На самом деле, если Эдик оформит дарственную – это самый простой и быстрый путь к цели.

Нужно было понимать, что суд может затянуться надолго. К тому же, все могло пойти потом не по плану. Свёкор мог заартачиться и не захотеть дарить квартиру Маше, хотя в способности свекрови добиться от него того, чего она хотела, я ничуть не сомневалась, и все же…

Стоило учитывать и тот факт, что могла внезапно передумать даже сама Вера Андреевна.

Хотя свекровь, в отличие от своего сына, кажется, понимала, что у неё в жизни только и есть, что семья. Внуки. И что за это нужно держаться…

Но если был шанс решить все с квартирой здесь и сейчас, не полагаясь на случай и других людей – этим нужно было пользоваться.

Я подняла на бывшего мужа глаза. Холодно отчеканила…

– Я дам тебе шанс на красивый жест. Завтра же мы идём к нотариусу и все оформляем – ты, я и Маша. И учти, что если вдруг передумаешь и обманешь – дочь обо всем будет знать. Подумай, как будешь выглядеть в её глазах. Сына ты уже потерял из-за дешёвой заразной шлюхи, не потеряй ещё и дочь. Она ведь к тебе, несмотря ни на что, все ещё тянется.

Он кивнул. Я коротко махнула ему на прощание и хотела уйти, когда в спину мне донеслось…

– Даш…

– Что ещё?

Он мучительно сглотнул.

– Я скучаю… по нашей семье. По тебе. По дому…

Я лишь криво усмехнулась на это никому уже не нужное, не имеющее никакого значения признание.

– Нет у тебя больше никакой семьи. И дома нет. И я по тебе совсем не скучаю. Ты все собственными руками разрушил, Эдик. Ну так живи теперь счастливо, мы ведь тебе в этом мешали. Зато сейчас ты ото всех свободен – наслаждайся этим, если сможешь.

Он ничего не возразил. Понимал, что это бесполезно. И что я совершенно права.

Развернувшись, я пошла обратно к дому.

Наступил февраль и до весны ещё было далеко…

Но у меня в груди пробивалось, как робкий первый росток из-под снега, желание жить. И вера в то, что счастье ещё будет.

Глава 35

Эдик свое обещание в итоге исполнил – новая квартира перешла в собственность Маши.

Теперь оставалось дождаться развода и раздела имущества. Но это меня уже не сильно беспокоило – бывший муж явно был отныне настроен на мир, а не на войну.

Потекли однообразные будни. Работая из дома, я старалась хотя бы раз в несколько дней выходить куда-то в город размяться. И во время одной из таких прогулок встретила Володю. Папу Лины.

– Даша, здравствуй, - произнес он негромко и поначалу, словно по привычке, отвёл в сторону глаза, но вскоре снова их на меня поднял. – Хорошо, что встретил тебя. Поговорить хотел, а прийти, позвонить не решался… Ты прости меня, Даша, ради Бога…

– За что? – уточнила спокойно.

– За дочь… За то, что она натворила…

– Твоей вины здесь нет.

– Есть. Раз она такая выросла – где-то я недоглядел. И ещё… Даш, я подозревал, что она с Эдуардом связалась. Но…

Я вспомнила, как он в предыдущую нашу встречу прятал от меня взгляд и ощущал себя явно неловко. Теперь было понятно, почему.

– Но? – подбодрила его мягко.

– Не был уверен. Просто как-то раз домой возвращался и услышал с лестницы, как она прощалась с кем-то… ласково. Почудился голос Эдика, но его самого я не видел. Пока поднялся – тот человек на лифте уехал. А когда у дочки спросил, не заходил ли Эдуард – она лишь посмеялась. Я не знал, как вернее поступить, Даш. Может, ошибся? Так зачем тогда жизнь чужую ломать? И даже если прав – надо ли лезть? Совесть мучила, а решения я не видел.

Я утешающе похлопала его по руке.

– Не переживай, все к лучшему случилось. И Эдика никто не заставлял с Линой спать. Этот выбор он сделал сам. За это и расплатился.

Мы, переговариваясь, дошли до небольшого сквера. Володя остановился, тяжело вздохнул… Горько проговорил:

– Вот как так получается в жизни? Я ведь старался, как мог, все ради неё делал, а что в итоге… Ну куда мне деваться было? С моей специальностью нет в городе хорошей работы, вахта была единственным способом нормально заработать, чтобы на все хватило... Помочь ведь было некому… совсем. Родители жены отгородились, мои сами от пенсии до пенсии перебивались… А ребёнку столько всего надо! Тебе ли не знать… Я о будущем ее думал, об образовании, о том, чтобы у неё было все нужное. А она обижалась… Но разве мне самому легко было? Если бы я не вахтовал, кто бы нас содержал, кто помог?.. Я из-за неё и не женился второй раз, чтобы не ревновала, не переживала… Хотя женщина хорошая была в моей жизни, много лет меня ждала, а я…

Он горестно махнул рукой. Мне было по-человечески его жаль. Он простой, работящий мужик, который выживал, как мог. Может, о любви сказать дочери не умел, вынужден был уезжать, оставлять её, но ведь при этом все для неё делал. Просто ей этого было мало. Просто она так и не поняла, не оценила, как он старался.

Я сама была ребёнком девяностых и знала, что это такое – до изнеможения работающие родители, которых видела чаще всего только перед сном. Мне тоже порой не хватало любви, внимания, тепла. Но со временем пришло осознание, что родительская любовь – она в поступках. В том, как мама носила сама многократно штопанные колготки, а мне старалась покупать все новое…

Это та любовь, о которой не кричат вслух. Неприметная, на первый взгляд, но самая… настоящая. Искренняя. Жертвенная.

Лина просто пока этого не поняла.

Я накрыла руки Володи своими, от души сказала…

– Лина молодая ещё, глупая. Может, однажды она все поймёт.

Он сжал мои ладони в ответ.

– Даша, спасибо тебе большое. Ты всегда к нам добра была. К Лине относилась, как к своей, как к родной… Как мне перед тобой стыдно…

– Ну, перестань. Что было – то было.