Я прячусь от ветра

Примерно часа два нам понадобилось, чтобы объехать поселение, осмотреть колодцы и подворья. Здесь был свой постоялый двор, мастерские, небольшой рынок. Людей, кажется, тоже было достаточно, чтобы поддержать деревню. Правда, мужчин мы почти не видели, таких, которые полны были бы сил и жизни. В основном женщины и дети. И все с печатью тревоги и недоверия поглядывали на нас.

— Думаю, мы все посмотрели, что можно, — фыркнул Кастан, морщась от недружелюбных взглядов в спину.

— Да, пора возвращаться. У меня еще разговор с одной выдумщицей.

— Так вы вчера так и не поговорили? Я думал, ты ее дожидаться остался.

— Остался. Но как-то беседы не сложилось, — не желая, чтобы друг хоть примерно догадался, чем окончился вечер, показательно рассматривал лес за окраиной деревни. Отчего-то мне показалось, что деревья словно стеклянные, так неподвижно и ровно стояли стволы. Тряхнув головой, отгоняя неприятные мысли, тронул бока Слюды. День перевалил за середину, впереди еще кусок дороги и дела в поместье.

Фигуру у ворот я заметил сразу. Думал, что староста пришел проверить, все ли мы уберемся из его деревни сегодня, однако ошибся. Было видно, что старик с трудом сдерживает недовольство, когда скрипучий голос произнес:

— Вам лучше остаться.

— Отчего-то мне кажется, что вас все же больше обрадует наш отъезд, — я не смог удержаться от едкого ответа.

— Меня обрадует. Особенно сегодня. Однако ее милость пожелала, чтобы вы пережили этот день, а мы научены не оспаривать ее решений, насколько абсурдными они бы нам не казались.

— Баронесса передала приказ нас задержать? — словно почуяв в воздухе добычу, я резко поднял голову, втягивая носом воздух. Что-то постороннее все же присутствовало вокруг, но не думаю, что сумел бы поймать запах миледи, будь я хоть волк, хоть барс. Но жгущее изнутри нетерпение требовало двигаться, искать. — Она здесь?

— Миледи не здесь, но велела позаботиться о вас. А это означает, что никто не может выйти за ворота сегодня, — Староста подал знак, и несколько человек захлопнули невысокие хлипкие ворота, которые мог бы перемахнуть и куда более мелкий конь, чем мой Слюда.

— Раз баронессы тут нет, то и мне не стоит оставаться. Отойди с дороги, старик. Не хотел бы тебя покалечить.

— Не стоит искушать судьбу, — женщина лет сорока, высокая и крепкая подняла на меня взгляд, предостерегающе покачав головой, — ее милость делает вам подарок, раз уж вы не слышите слов людей. Сегодня не тот день, когда наша земля может быть гостеприимна. Подождите час, может, чуть больше. И вы поймете, насколько великодушна наша хозяйка.

— Вот как. Один час может показать мне всю широту души этой женщины. Что ж, ради такого зрелища подождем немного.

Спрыгнув на землю, я привязал поводья к ближайшему забору, вскользь оценив его неустойчивость. Если Слюда дернется — половину пролета вынесет. Впрочем, мой конь весьма уравновешенный.

— Час не так и много. И где мы, по-вашему должны ждать?

— Да вот здесь будет в самый раз, — зло выдохнул староста, отворачиваясь к дороге.

Стояли мы еще совсем недолго, обсуждая шепотом срочные и второстепенные дела, когда из домов начали собираться люди. Они становились неплотной стеной метрах в трех от хлипкого забора, напряженно вглядываясь в лес и дорогу.

— И кого мы ждем? Призрака? Демона?

— Ни то, ни другое, и вместе с тем все сразу, — нехотя отозвался староста. В его голосе больше не было злобы, только напряжение и ожидание.

Шелест в тишине. Это было тем, что привлекло внимание. Я упустил момент, когда наступила эта гнетущая тишина, но звук листьев, которые словно пытались сорваться с ветвей, привлек мое внимание. Просто потому, что на деревьях еще не было листвы. Только маленькие набухшие почки, а кое-где даже без этого. Только черные, тонкие, как выгоревшие кости, ветки.

— Это что? — Кастан сделал шаг к забору, перегнувшись через перекладину. — Ничего не видно.

Оно налетело внезапно, так резко, словно только и ждало этого вопроса. Красные дымные вихри, за которыми поднималась мгла, затягивая все позади. Кастан от неожиданности отскочил назад, шлепнувшись на зад и громко чертыхаясь. Люди позади стояли ровной неподвижной стеной, словно лишнее движение могло привлечь внимание тех странных клубящихся субстанций, что находились за забором, постепенно скрывая за красной завесой и лес, и дорогу.

— Красный туман? — я, все еще не веря, шагнул чуть ближе, протянув руку к завесе, которая замерла, колышась за оградой, как покрывало. Не знаю, какими волшебными свойствами обладал забор, но холод внизу живота и волосы, вставшие дыбом на загривке, явно свидетельствовали о том, что правильнее все же находиться по эту сторону. Моя рука почти касалась дымки, которая тянулась вверх, уже закрыв кроны деревьев и обернув деревню со всех видимых мне сторон.

Масса вибрировала и словно слабо пульсировала. В ней чувствовалась сила, схожая с той, что жила в наших пещерах дома, далеко на родине. В множестве переплетений и переходов когда-то мне довелось отыскать озеро, с такой черной водой, что даже белая ткань, попав в него, почти тут же исчезала в темноте. Над озером росли мхи, испускающие слабый свет и поглощающие запах гари. Придя туда с факелом, я в первый момент поразился свежести воздуха и только потом заметил озеро. Вода почти не отражала свет, словно затянутая пленкой, но будучи подростком, я нашел это весьма занимательным. Сожалея о том, что факел скоро погаснет, а без него не найти обратной дороги, я вернулся в долину. Но озеро тянуло, звало. И я приходил снова. И снова. Первый раз я рискнул только коснуться воды. Она была прохладной и немного щипала, как пузырьки в горячих источниках. Выждав несколько дней, убедившись, что рука не почернела и не отвалилась, я решился на большее, окунув в воду уже обе ноги. Всего-то на пару мгновений. Но когда на другой день ноги, ноющие от слишком быстрого роста, перестали болеть, решил, что пора рискнуть.

Я окунулся только один раз.

Стоило поверхности сомкнуться над головой, как на меня словно навалилась огромная каменная глыба. Я не мог двинуться, не мог видеть в чернильной массе воды. Ощущение того, что меня проглотило какое-то неведомое чудище, с каждым мгновением становилось все сильнее.

Лёгкие горели огнем, конечности начинали неметь, а перед глазами плясали пятна.

Когда я уже был готов проститься с жизнью, помянув всех богов и предков, озеро словно выплюнуло на поверхность, кинув лицом в колючие мелкие камни.

Потом мое тело три дня скручивала лихорадка, благо сил хватило добраться до деревни. Я очень хорошо, на всю жизнь, запомнил то ощущение волн, проходящих сквозь тело вверх и вниз. Раз за разом все более сильные, они словно пытались вывернуть меня наизнанку. Правда, когда стало легче, я все равно вернулся к озеру. Не сразу. Через месяц. Со страхом и трепетом погрузив в воду только ладонь, я все слушал внутренние ощущения.

Нырнуть ещё раз я рискнул не скоро. Почти через полгода, когда за пещерами наступила холодная дождливая осень, тоска и печаль, тлеющие в груди стали невыносимы. И я решился. В тот раз все случилось иначе. В темноте, широко распахнув глаза, я разглядел какие-то далёкие, глухие всполохи искр. В воде и правда что-то было.

Стоя напротив мрачной кровавой завесы я чувствовал схожее присутствие. Те же вибрации в воздухе, те же волны, чуть более слабые, но до боли в суставах знакомые. Протянув ладонь, резко выдохнув, коснулся пальцами завесы. Покалывание и зуд прошли по руке. От кончиков пальцев острая волна пролетела до плеча, вызвав дрожь в теле.

Ощущая раздражение и недоумение, идущее как от живого существа, понимая, насколько это может быть опасно, не рискнул делать больше ничего, убирая ладонь.

— Нет! — резкий возглас Кастана опоздал на долю мгновения.