Я прячусь от ветра

— Какие вы у меня умницы, — не удержавшись, громко произнесла, когда смех и восторженные ахи смолкли, — За два часа принесли в дом четыре ведра воды. Которую можно набрать в соседней комнате.

Девушки смущенно обернулись, опустив головы. Только Люра, кажется, никак не могла выйти из образа, все так же гордо держа голову.

— Корин где?

— Ткацкую топит, — тихо отозвалась Тати, больше других переживая о том, что их застукали.

— Сама? А вы что должны были делать, хорошие мои? Так вот, последнее предупреждение. В свободное время можете делать что хотите, но и отвечать будете за последствия сами. А пока у вас есть работа, будьте так добры, ее выполнять. Все помнят, на каких условиях здесь работают?

— Да, ваша милость, — легкие виноватые, чуть кривые книксены и опущенные головы.

— Брысь тогда. И чтобы я больше не слышала, что Корин одна в ткацкой работает.

Подумав, что пока дел не слишком много, стоило бы быстро съездить в Долинку с Хазетом, выправить заборы. Пока Тазур с Лераном уехали в дальние деревни.

Глава 21

До тех деревень, что стояли дальше от поместья, мы так и не добрались. Пару дней назад люди начали возводить в Долинке каркас для конюшен, и с этим возникли такие странные проблемы, что пришлось задержаться в Долинке. Обойдя место стройки вместе с Лераном и Томашем, никак не могли найти в чем причина. Опалубка, деревянный каркас для фундамента осыпался раз за разом, стоило только закончить вбивать последнюю сваю.

— Без понятия. Мы уже и так и эдак их пробовали. Ничего не выходит. Словно кто-то невидимый ждет, а потом в одно мгновение рушит все, что готово, — уже перестав кипеть от злости, и просто устав от безрезультатных попыток, вытер пот со лба Томаш.

— Может сплошные щиты попробовать?

— Да уже. Специально на одну стену установили, так они первыми и полетели. Не знаю, Тазур. То ли проклятье какое, то ли духи шалят.

— Серьезно? И здесь их приплетаешь? — меня уже порядком утомили эти разговоры о бесплотных сущностях. После встречи с Красным туманом я относился, конечно, к тонких материя этих земель более снисходительно, но признавать, что дождь идет по воле духов, или посевы не взошли из-за их обиды… Это я отказывался признавать. — Давайте еще раз пробовать.

Потратив три часа на восстановление траншеи, мы стояли сверху, разглядывая ровный, аккуратный котлован для фундамента. Ров был не глубокий, всего-то по бедро и от этого становилось еще боле непонятно, как такая не сложная, а главное закрепленная, конструкция, оказывается такой неустойчивой.

— Ну вот, стоит же, — довольно прокомментировал я, широко проводя рукой над прямоугольным котлованом.

— Это сейчас. Через полчаса посмотрим, — недоверчиво поднял голову Томаш.

— Так может, его сразу тогда камнем засыпать и заливать раствором?

— Мы только его намешаем — все обвалится. Погодим. Увидишь все.

— Ладно.

Получаса не прошло. Всего-то минут пятнадцать, как крайняя угловая стенка вдруг просто повалилась, словно кто-то выбил из-под нее все опоры, натыканные едва ли не через шаг. Дальше, как в настольной игре, все начало валиться один за одним, обваливая края и ломая ровный прямоугольник. Через десять минут на месте аккуратного котлована была кривая яма из земли, ставшей вдруг на удивление подвижной, и досок опалубки.

— Как тебе? — Томаш широко повел рукой, прямо как я пару минут до того. Хар даже с каким-то облегчением выдохнул, словно его картина мира встала на место после обвала.

— М, даже не знаю, что сказать.

— И я о том. Может, она знает?

— Ты про Анну?

— Про кого еще. Может, привези ее, Тазур. Без нее нам тут не обойтись, думаю.

— Ладно, займи парней чем другим пока, а мы в поместье.

Взяв на всякий случай четверых своих воинов, направил Слюду в сторону тракта.

Мы проехали только первые пару поворотов, не больше чем полчаса проведя в седле, когда конь вдруг недовольно захрапел, замедляя ход. Доверяя чутью Слюды, придержал повод сильнее, останавливаясь совсем. Тем более, что впереди был такой узкий, закрытый деревьями со всех сторон участок, что у самого возникало желание устроить засаду. Просто, чтобы зря такое удачное место не пропадало.

Подав знак своим людям, спешился. Обученные, кони замерли неподвижно, не издавая ни звука. Мы же, пригнувшись, чтобы густой подлесок мог скрыть наши фигуры от возможных противников, двинулись дальше, сквозь деревья. До поворота оставалась буквально пара метров, когда стали слышны голоса. Мужские, насмешливые, громкие. Речь была грубая, резкая, как у людей, которым больше не нужно поддерживать принятые нормы приличия.

Выглянув из-за кустов, между тонкими стволами, увидел на дороге десяток мужчин и то что заставило челюсть сжаться, а кровь вскипеть.

Посреди тракта, к которому в этом месте примыкала дорога на Долинку, кроме десятка разбойников, обряженных в разношерстную, с чужого плеча, одежду, верхом на тонконогой лошадке сидела Анна. В сопровождении одного лишь Хазета.

Махнув рукой, внимательно оглядевшись и убедившись, что вижу всех вероятных противников, стал медленно подходить ближе, рассчитывая в голове варианты, как спасать эту неугомонную девицу и не подвергнуть ее еще большей опасности. Мы уже были на расстоянии броска, когда из общего гула стало возможно разобрать слова. Но, вероятно, лучше бы я их не слышал.

— … защитнечки выискались. Думаешь, твоя милость, со всех сторон от нас огородиться?

— Я тебе своего мнения высказывать не обязана, — я не узнал ее голос. Вроде бы, он был и тот же, но все же не таков. Сейчас от Анны,(Анны ли?) во все стороны растекались волны уверенности и силы. Гордо подняв голову и восседая на спине своей лошадки как заправская госпожа, девушка производила совершенно иное впечатление. Скрипя зубами, изнывая от привкуса горечи на языке, я не мог поверить, что оказался так слеп. Да, она мне понравилась, но чтобы застить глаза настолько?! Перебирая в голове события тех недель, что мы тут находимся, с запозданием влепил себе мысленный подзатыльник. В одно мгновение все стало настолько ясно и очевидно, что других вариантов просто не могло быть.

Этот ее ночной поход на болото, книги, исписанные мелким, аккуратным почерком, бесконечные списки дел. Да одного того, что баронесса не может покинуть свои земли и всегда знает, что происходи вокруг, достаточно, чтобы поставить Анну во главе подозреваемых. Мне и староста деревни, и каждый второй человек вокруг говорил, что хозяйка не такая, как местные женщины, другая. А единственная «другая» женщина сейчас гордо восседала на лошадиной спине, будучи без защиты, и даже не думала опускать головы перед толпой преступников.

— …помогут тебе эти пришлые?

— Я их не звала. Но видя твою физиономию, даже немного рада, что они теперь здесь.

— И что же, твоя милость, думаешь, что всех нас теперь изловишь?

— И снова, не тебе мои мысли знать. А вот заборы мои трогать не смей, — в голосе, ставшем вдруг ниже, весомее, появилось какое-то шипение. Даже я передернул плечами, впечатлившись силой духа этой маленькой обманщицы. — Считаешь, раз у тебя помощник появился, предатель из моих, ты теперь все тайны знаешь? Можешь в дела мои лезть? Тебя сберегает пока только то, что я смертей не желаю. Забирай своих людей и уходи!