Я, рейнджер

— Простите, а остановить здесь можно? — выдохнул я, едва увидел горную реку в обрамлении цветущих деревьев — почти таких же, как у Стиг-Роя в горах, но настоящих. Не таких пышных, не таких розовых, но живых, растущих из земли и сыпящих лепестками на зелено-изумрудную траву.

— Без проблем, — На-Кат включила поворотник и сбросила скорость. — Вы впервые на Земле?

— Я здесь родился, но без права проживания, — мою биографию разобрали на атомы, еще когда готовили ролик о выпуске и заключении контракта, так что никаких тайн я не раскрыл. — Но в горах никогда не был.

— Подожди, — остановил меня Стиг-Рой, когда я уже собирался выпрыгнуть из машины. — Сними ботинки, — посоветовал он и первым потянулся к магнитным застежкам.

Совет я оценил в полной мере, едва только ступил на газон. У нас в Академии была комната отдыха, и там был постелен палас с искусственной травой. Стоптанный тысячами ног и выцветший от времени, он все равно ощущался довольно приятно под босыми ступнями, но то, что я ощутил, ступив в настоящую мягкую зелень, было просто невозможно передать словами.

Первое — тепло от земли. Потом — прохладу капелек воды на стебельках. И наконец сама трава — чуть-чуть колкая и одновременно мягкая.

И тут же что-то несильно, но ощутимо ударилось мне в косточку у основания большого пальца. Я присел на корточки, чтобы разглядеть причину происшествия, и тут мне на палец прыгнул кузнечик.

Самый настоящий, с крохотными колючками на лапках и смешно выпученными глазами. Кузнечик посидел на мне секунду, а потом резко оттолкнулся и скрылся в траве.

— Прежде чем покорять новые миры, стоило бы исследовать собственный, да? — с улыбкой протянул Стиг-Рой.

Он закатал штанины комбинезона по самые колени, надел невесть откуда взявшиеся солнечные очки, и теперь выглядел как какая-то кинозвезда на отдыхе.

— Пока в камнях не померзнешь, не поймешь, как это круто — солнечный свет и трава, — я осторожно переступил по траве, а потом махнул ногой, сбивая росу. Прочь от меня россыпью бросились кузнечики, как звездные осколки после взрыва сверхновой. — Весна — твое любимое время года? — поинтересовался, глядя на хрупкую и недолговечную красоту цветущих деревьев.

Вместо того, чтобы согласно кивнуть, Стиг-Рой вдруг задумался. А потом сел прямо на газон и сорвал травинку.

— А твое? — ответил он затем вопросом на вопрос. — Даже спрошу иначе: много времен года ты помнишь?

Я на секунду опешил, а потом понял, к чему он клонит: на Земле я прожил так мало, что ничего особо любимого у меня не было. Видимо, и Стиг-Рой провел здесь не так уж много времени.

— Мой дом у Светокрыла — это отражение когда-то увиденной красивой картинки, а не какого-то конкретного предпочтения, — продолжил он, видимо, увидев в моих глазах понимание. — С тем же успехом это могло быть бунгало на берегу океана или какое-нибудь ранчо. Но получилось, как получилось, и менять я ничего не стал. Вышло-то неплохо.

— Вышло отлично, — согласился я. Тоже сорвал травинку, растер ее в пальцах, ощущая свежий и одновременно островатый запах, попробовал на вкус — терпко и чуть кисловато. — Поехали дальше? Мне уже интересно, что же за “Аквакосмос” такой, что даже наша строгая леди-водитель одобрила выбор.

— Да, — Стиг-Рой кивнул. — И вот думаю… Может быть, стоит наконец-то съездить в настоящие горы? — он вопросительно на меня посмотрел.

— Да! — я не колебался ни секунды. — Давай, заказывай эшелон! Пока обедаем — как раз очередь подойдет!

И почти бегом бросился обратно к машине.

* * *

“Аквакосмос” оказался рестораном в просто невероятно огромном океанариуме на дне Тихого океана. Вокруг прозрачной капсулы обеденного зала были искусственно сосредоточены все красоты местной флоры и фауны — коралловые рифы, удерживаемые магнитными полями, с косяками рыб и даже — искусственно выведенными карликовыми китами. Вместо обычных исполинских двадцати метров в длину, они были всего три, ну, может, пять и плавали прямо за стеклами, охотясь на подаваемый из специальных помп криль.

Я почти боялся, что Стиг-Роя узнают — поесть нормально точно не дадут. Но в полутьме зала все внимание посетителей было сосредоточено на китах и рыбах, так что мы без труда добрались до своего столика.

— Меню на голопланшетах, чтобы заказать блюдо, коснитесь его изображения, — напутствовала нас дама-метрдотель, одетая в стилизованный под униформу рейнджеров комбинезон. — Желаю хорошо провести время, — и поспешила встретить новых гостей.

К нашему столику подкатил робот-официант. Его манипуляторы ловко разложили приборы, расставили стаканы.

— Природная вода из озера Байкал, — оповестил робот механическим голосом, наливая в стаканы воду из запотевшей бутылки.

Я изумленно моргнул и шепотом поинтересовался:

— А сколько она стоит?..

— Комплемент от заведения, — заученно ответил робот.

— У нас рабочий код, — Стиг-Рой протянул ему запястье с браслетом.

Робот просканировал его, и издал звук одобрения системной программы.

— Рабочий код активен, — сообщил он. — Ваша скидка составляет шестьдесят пять процентов. Хорошего вечера, рейнджер.

— Запиши весь ужин на мой счет, — распорядился Стиг-Рой.

Робот снова просвистел одобрение команды.

— А у меня сколько тогда? — поинтересовался я, когда он укатил. — Процентов десять? Или вообще нету?

— Десять или пять должно быть… Посмотри, — Стиг-Рой кивнул на мой браслет. — У тебя должно было автоматически подгрузиться приложение со всеми бонусами класса.

— Двадцать процентов, — не без гордости сказал я, прошерстив содержимое приложения. — Но только на еду, спиртное мне вообще не продадут до двадцати одного года, — я вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Ну что за несправедливость, а? Спасать кучу народа и открывать новые миры я уже могу, а пить — нет.

Я знаю, Оби-Ван, что напиваться мне и не хотелось — свежая голова всегда лучше замутненной алкоголем. Но пожаловаться на несправедливость мира я же мог?

— Зато тебе должен быть положен приветственный бонус, — заметил Стиг-Рой, кажется, мужественно сдерживая улыбку. — Я узнал об этом месте, когда уже был второго класса, и мне принесли тарелку с морепродуктами. Просто огромную и совершенно бесплатную. Я жевал осьминога, наверное, минут сорок.

— Такой жесткий? — я хмыкнул.

— Нет, такой большой.