Я, рейнджер
Шрифт:
— Пробежимся? — предложил я, решив, что бег станет лучшей разминкой.
Командор кивнул и жестом предложил занять дорожку.
Полигон и правда был большой. Всего два круга вокруг трибун — а здесь были и они, — и я как следует вспотел.
После пробежки мы устроили что-то вроде челленджа: по очереди показывали упражнения и выполняли их. К концу этой разминки мое кимоно можно было выжимать. Командор выглядел посвежее, но было видно, что тоже отлично размялся.
— Татами вон там, — он показал на возвышение в ближнем к нам углу полигона. — Вы в отличной форме, рейнджер, — выдал мне похвалу. — А в мое время бытовало мнение, что с развитием технологий человеческие
— Какой кошмар! — искренне ужаснулся я. — Мы бы тогда уже вымерли бы. Кто захочет жениться на головастике?
— Сторонники этой теории утверждали, что люди перестанут размножаться стандартным образом, — парировал командор. — Женская особь девять месяцев вынашивает плод, потом роды, долгие годы воспитания потомства… Все эти функции должны были взять на себя машины. Людей просто бы клонировали, поддерживая нужные генетические линии. Или забирали у них половые клетки и производили бы скрещивание по определенным параметрам.
— Ну уж нет! — от возмущения я даже подпрыгнул. — Я хочу сам решать, с кем я буду скрещиваться и как!
— Вот, видимо, поэтому теория и не стала жизнью, — усмехнулся командор Ротберг. — Люди слишком любят секс и терпеть не могут, когда им пытаются навязать партнера. И это прекрасно, — добавил он с неожиданным жаром. Кажется, у нашего несгибаемого командора имелось нежное подбрюшье, и кто-то из экипажа уже догадался, как подобраться к нему с лаской.
Кстати, о ласке… Май-Лиссе я позвонил еще с Земли, специально поставив будильник на то время, когда до отбоя по времени Академии оставалось добрых полтора часа. Она обрадовалась так, что пару секунд просто визжала на всех децибелах, а потом растолкала всех сбежавшихся на крик однокурсников и выбежала в коридор, чтобы поговорить без свидетелей. Я рассказал ей все: про маму, смородину, горы и море, а она мне — как еще пару человек выбрали рассекатели и что засранец Зу-Янг вознамерился метить на мое место. В смысле, приударил за ней и настойчиво зовет на свидание.
— Ну так и сходи, — предложил я. — Послать всегда успеешь.
Ему ни за что не дотянуться до моего уровня. Во-первых, фантазии у Зу-Янга еще меньше, чем у автоматической двери, во-вторых, моя посылка с произведенными на Земле сладостями уже была в пути, а в третьих, он нигде не достанет живую розу.
Честно, Оби-Ван, я так и не понял, почему она обиделась. А у Стиг-Роя спрашивать не рискнул — еще не хватало грузить его всей этой детско-юношеской чепухой. Оставалось лишь надеяться, что посылка придет раньше, чем Май-Лисса решит последовать моему совету. А если еще и одновременно с тем, когда она узнает, что планету все-таки назвали официально Майло…
Да, рейнджеры не имели права давать название. Но по факту оказалось, что департаменту на самом деле все равно, и самим генерировать названия для очередного каталога им совершенно не интересно. Так что тот самый представитель Совета, что сопровождал нас на пресс-конференции, невозмутимо сообщил, что открытую нами планету занесли в реестры под названием Майло-1, и скоро об этом будет сообщено в новостях.
Я был бы не прочь поразмышлять на тему того, насколько сильное несварение случится у Ри-Рен и декана, когда до них дойдут все новости обо мне, но мы с Ротбергом уже дошли до татами, и пришлось сосредоточиться на предстоящем поединке. Понятно, что бой будет тренировочным, но вот синяк, если схлопочу в глаз, нальется самый настоящий.
Командор владел
классической школой — это я понял, едва тот встал в стойку и поманил меня рукой. Классике нас учили на первых курсах. Вот только классика — она про все то, что любил Да-Атан: отвага, достоинство, честь и все такое. Рейнджер же должен был драться эффективно, и потому, задав основы, дальше нас шлифовали как “машины для убийств”, даром что убивать никого рейнджеру как раз таки не полагалось. Но ситуации могли быть разные, так что технику мы оттачивали в буквальном смысле до посинения.Да-да, у нас даже девчонки ходили с разбитыми костяшками пальцев и синяками на коленках, ребрах и других частях тела. Конечно же, в спарринге с ними мы старались быть поаккуратнее, а шкафов вроде Гай-Хи или Зу-Янга с ними вообще не ставили. Не будь этот Зу-Янг к ночи помянут.
Так что в стойку-то я встал и даже отвесил Ротбергу церемониальный поклон, но когда он попытался нанести первый удар, не стал уходить в оборону, а тут же ударил в ответ. Его рука прошла по касательной, лишь слегка задев мое плечо, а вот я провел весьма приличный апперкот в солнечное сплетение.
Командор охнул, пошатнулся, а потом тряхнул головой и вдруг улыбнулся во все тридцать два.
— Значит, сразу по-взрослому?.. — протянул он с непонятной радостью.
Хотя почему непонятной? Если бы я на его месте тыщу лет болтался законсервированной селедкой в космической консервной банке, тоже бы радовался возможности размять мышцы с умелым противником.
А я был умелым. Да чего уж там, я был реально хорош! И не давал командору спуску долгих двадцать минут.
Но потом этот достойнейший представитель Человека до эпохи рассекателей просто раскатал меня по матам.
Я уже устал, а он все набирал и набирал темп. Наносил удары руками, ногами, справа, слева, снизу и сверху, и, как мне казалось, одновременно. Я пытался отвечать, но чаще всего попадал в блоки или вообще метелил воздух. Мир то и дело совершал кульбиты, а новые и новые вспышки боли в спине и затылке говорили о том, что я опять пристыковался к напольному покрытию.
— Пожалуй, это мне стоит взять у вас пару уроков, командор, — выдохнул я после очередного кувырка. Вставать не спешил — сил не было.
— Урок тебе нужен всего один, — усмехнулся Ротберг, нависая надо мной. — Не спеши. Ты тратишь все силы в самом начале и выдыхаешься, играя вдолгую. А по-настоящему серьезный поединок с наскоку не выигрывают.
И он протянул мне руку.
— Знаете, вы уже второй, кто упрекает меня в спешке, — поднялся я тяжелее, чем хотелось бы это показать. Но, с другой стороны, тренировки ведь для того и затеиваются, чтобы с них уползать без сил. Иначе это просто прогулка. — Прямо хоть на курсы владения собой записывайся, — я оправил кимоно, подтянул пояс. Несмотря на архаичность, этот вид спортивной одежды оказался весьма удобным. И не стеснял движений.
— А как насчет старой доброй медитации? — поинтересовался командор и удивился моему непонимающему взгляду. — У вас такое не практикуют? В наше время в расписании было два часа обязательных и еще два желательных. Здорово тренировало выдержку, особенно та, что была перед обедом.
У нас для тренировки выдержки была ежедневная нотация. Сначала в исполнении Ки-Дая на ежеутреннем построении, потом повторение от Ри-Рен.
— Нет, наверное, посчитали, что рейнджерам подобное умение без надобности, — я хотел было пожать плечами, мол, решали за меня, но натруженные мышцы так гудели, что получилось только слегка ими дернуть. — А что такое медитация? Какая-то капсула вроде медицинской?