Я - Русский офицер!

Два «Мессера» поднялись в воздух минут за пять до вылета. Им было запрещено вступать в схватку при любом раскладе воздушного боя. Сильно уж большая ставка была сделана, как на Вольфа, так на авторитет Люфтваффе в целом.

Краснова подвели к самолету два автоматчика. По условиям боя парашют Краснову не дали, а вместо него бросили на сиденье охапку ветоши в мешке. Выброситься с парашютом, Валерка, увы, не мог, а значит, должен был выиграть схватку с врагом, а, проиграв, умереть прямо на глазах довольной немчуры, словно гладиатор на арене Колизея.

ЯК послушно запустился. Валерка прислушался к работе двигателя, чтобы еще до взлета знать, что можно от него ожидать. Двигатель монотонно жужжал без чихов и сбоев, что говорило о хорошем качестве немецкого топлива. Датчик топлива показывал треть всего запаса. Этого вполне хватило бы добраться до своих. Тогда как же бой? Скорее всего, Вольф имеет полные баки и догонит его. Нужно было, не подставляя свое брюхо, набирать максимальную высоту. «Мессер» выше шести тысяч сдохнет, а у него будет шанс пикировать и увести врага в сторону фронта.

Краснов знал, что самая комфортная высота для «Мессера» — это от трех до шести тысяч метров. Недостаток — затянутость на виражах. Разворачивая машину в горизонте, немец не сможет достать его даже перед носом. Нужно было дать ему шанс избавиться от своего боезапаса уже в первые минуты боя. Преимущество «Яка» было еще и в том, что русский летчик видел, что у него за спиной, а немец нет. Необходимо было зафиксировать этот момент, так на всякий случай. Возможно и повезет? А как иначе, ведь он буквально перед последним вылетом отправил письмо Ленке прямо на санитарный поезд. По всей вероятности, он уже мог бы получить ответ. Но, скорее всего, вместо письма, по адресу Ленки уже была отправлена его похоронка? Наверное, однополчане считают, что его нет в живых? И может, уже выпили за упокой его души? Все это, еще больше злило Краснова, и он крепко, до боли в суставах сжимал рукоятку управления самолетом.

Ракета, прочертив небо, вспыхнула над полем зеленой звездочкой. Самолеты со старта начали разбег и, оторвавшись от земли, взмыли в небо.

«Мессер», заложив вираж, сразу ушел с набором высоты в сторону солнца. Он явно старался занять доминирующее положение. Это была излюбленная тактика всех летчиков. Краснов, сориентировавшись, направил машину на север. Он знал, что солнце, должно быть всегда справа. «ЯК» карабкался в гору довольно уверенно, словно новенький. Винты «Яка» рубили воздух и тянули его самолет все выше и выше. Земля с разноцветными осенними пятнами полей, лесов, озер осталась далеко позади и уже через несколько секунд полета покрылась легкой дымкой.

— Ты готов? — услышал он в наушниках голос Франца.

— Готов! Готов! А ты, сам-то, приготовься умереть в небе России!

— Ну, тогда поехали, — сказал Вольф довольно спокойно, и Краснов увидел, как черная точка со стороны солнца блеснула зайчиком на плоскостях врага.

«Мессер» шел в лобовую атаку. Несмотря на огромный слепящий диск, Валерка, все же видел, как Франц идет ему в лоб. Расстояние сокращалось с бешеной скоростью, и еще мгновение, и снаряды «мессеровских» пушек распорют его вместе с машиной. Мысль пришла мгновенно. Это, наверное, была даже не мысль, это был боевой опыт, это был инстинкт, наработанный за время боевых вылетов. Пока враг видит точку, ему труднее попасть в нее. Стоило так держать машину и дальше.

Мозг Краснова считал на опережение. В тот момент, когда Валерка каким-то внутренним чутьем довольно отчетливо ощутил, что немец нажимает на гашетку, он резко бросил самолет в пике, и даже своим телом услышал хруст фюзеляжа, вызванный такими перегрузками. Он в этот миг мог бы сорваться в штопор. Мог бы столкнуться с землей, но какая-то невидимая сила держала его в воздухе вопреки всем законам аэродинамики.

Он поднырнул под Мессершмитом, и очередь с жужжанием прошла сверху. Оставив врага за собой, он потянул штурвал, и самолет резко и послушно задрал нос, уходя свечой в небо. Он отчетливо видел, как враг, промахнувшись, завалил свой Мессер на вираж, стараясь встретить самолет Краснова в более выгодном положении. «ЯК», уходя в «мертвую петлю», оказался слегка выше Франца, но в таком положении он мог только наблюдать за самолетом врага, который изо всех сил старался с разворота зайти ему в хвост, чтобы поставить точку в карьере Краснова.

Решение пришло мгновенно. Дойдя до мертвой точки, Валерка, вновь рискуя отказом техники, убрал газ и «переломил» «ЯК». Самолет, лишенный тяговой силы, на секунду завис и под тяжестью двигателя клюнул в сторону земли, тут же войдя в «штопор». Теперь Краснов видел своего врага еще ближе. Газ, газ, газ на полную мощность и «ЯК» стремительно, выйдя из штопора, словно молния ушел в пике. Вот уже близок хвост самолета Вольфа и очередь из пушек, сотрясая самолет, помчалась в его сторону…. Мимо!

Теперь все нужно было начинать сначала. В сотую долю секунды Краснов увидел один из «Мессершмитов» наблюдателей. Он был в таком положении, что не выстрелить Валерка не мог. Ну не мог он пропустить такой подарок своей судьбы советского летчика. Нажал на гашетку, и струйки трассеров просто впились в стодевятый, разорвав его фюзеляж на лоскуты алюминия и перкали. Дым мгновенно повалил из самолета, и он, завывая, словно раненый зверь, камнем ринулся к земле, рассыпая по небу искры горящего масла.

— Э, э, эй! «Воробей»! Это же рыцарский турнир! Только ты и я! — проорал в наушники Вольф.

— Ты и я! Понимаешь!? — стал в истерике вопить немец.

— А мне по барабану! Чем больше ваших рыцарей я угроблю, тем быстрее выпью за свою победу в Берлине! — сказал Краснов с такой решимостью в голосе, что Франц уже пожалел о затее.

В этот миг он как бы сломался, видя безмерную волю к победе простого русского парня. Что-то щелкнуло в его душе.

В тот миг самолет Франца стал как-то неуклюж, словно бомбардировщик. Что он только ни делал, а «Мессер» не хотел слушаться его. Руки и ноги в тот миг сделались, словно ватные и он увидел, что самолет Краснова крутится перед его носом. Но как только он нажимал гашетку, тот в самый последний момент круто уходил на вираж, и трассирующие пули проносились веером далеко от цели, даже не задев самолет соперника.

Каждый раз, как только он начинал слышать работу своих автоматических пушек, очередь проходила мимо русского, будто тот был заколдован.

Совсем незаметно, увлекшись круговертью боя, «рыцари» все ближе и ближе перемещались в сторону линии фронта. Краснов, то умышленно петлял, словно кролик, то непредсказуемо нырял, то в одну сторону, то — в другую. Он чувствовал, что враг сломлен морально и это придавало ему еще больше силы.

Как попал в прицел «Мессершмит» Франца Бееренброка, Краснов так и не понял, понял только одно — стрелять! Нажав на гашетку, он услышал только один выстрел.

«Все — пусто! Таран…» проскочила в голове мысль.

Но последний снаряд, словно в замедленном фильме, прочертил небо и, догнав самолет Бееренброка, попал ему прямо в радиатор. Антифриз облаком вылетел из двигателя и шлейф белого дыма от мгновенно разогретого масла вырвался из-под капота «Мессера». Через мгновение двигатель фрица должен был заклинить, и тогда штопор просто неминуем. Краснов от радости, сквозь просторы эфира, забитого командами немцев, заорал:

— Ага, горишь сука!!!