Я русский солдат! Годы сражения

А. Проханов: – Не перебивайте меня в следующий раз.

25.09.13

«Руки прочь от русской Арктики!»

О. Журавлёва – Александр Андреевич, сразу же вопрос по голландскому инциденту. Скажите, пожалуйста, что это было, по вашему мнению, – нападение на дипломата Бородина, за которое уже Нидерланды частично извинились?

А. Проханов: – Я это трактую как демонстрацию слабости России.

О. Журавлёва – Почему же?

А. Проханов: – Ну, потому что если бы у России были авианосцы, как, скажем, в сталинское время…

О. Журавлёва – А то у нас прям совсем нет авианосцев.

А. Проханов: – Ну, конечно, они стоят на причале. Если бы у нас были бы авианосцы, то голландцы не посмели бы избить нашего дипломата. Я думаю, что они бы поостереглись, зная, что в таком случае мы бы направили к берегам Нидерландов свой авианосный или большой десантный корабль. И тогда эти Нидерланды просто затопило бы.

О. Журавлёва – Ну, мы уже захватили один корабль под голландским флагом.

А. Проханов: – Ну вот, я думаю, что мы будем постоянно их захватывать и они лишатся своего флота. И я возмущен тем, что они пользуются временной слабостью России, демонстрируют свое презрение к России.

Ну, понимаете, я не дипломат. Я – политический хулиган. И я бы вместо лавровских заявлений, таких чопорных, дипломатических, сломал челюсть одному из голландских дипломатов, а потом извинился. Если бы он не принял извинения, я бы еще одну челюсть сломал. И так бы до конца. Потому что всё, что они делают, – это глумление над нашей слабостью. Но так будет не всегда. Голландцы еще приедут в Россию строить наш парусный флот.

О. Журавлёва – Вот как? То есть наши перспективы развития отношений с Голландией вы видите, в общем, радужными?

А. Проханов: – Они великолепны. Мы пригласим всех голландских шкиперов и кораблестроителей. На Плещее-вом озере они построят нам такой петровский парусный флот. Это всё, на что они способны, потому что еще немножко, и Голландия лишится своих мастеров, потому что гомосексуальная Голландия потеряла свою способность формировать империи, формировать новые технологии и формировать новые представления о мире.

О. Журавлёва – Но разве это не новые представления о мире?

А. Проханов: – Содомизм?

О. Журавлёва – Да почему содомизм? Причем здесь содомизм?

А. Проханов: – Ну, Голландия же – это столица гомосексуализма.

О. Журавлёва – Да? Хорошо, я запишу, буду знать теперь. Скажите, пожалуйста, а как вы считаете, адекватный ответ России состоит в том, что тут же Геннадий Онищенко обнаружил личинки в тюльпанах, в молоке и в разных других продуктах?

А. Проханов:– Мне это нравится, потому что, вы знаете, вот раньше на балах, на приемах была игра веерами. И веера подавали всякие знаки. Веер сложенный, веер раскрыт наполовину, веер, которым обмахиваются, – это была целая азбука, целая такая азбука Морзе древности.

И Онищенко – это большой куртуазный вот такой маньерист. И то, что он делает с тюльпанами, или с «Боржоми», или с «ножками Буша», или, может быть, с ножками голландских балерин (они же и мужчины), – это очень красиво, это такой изысканный куртуазно-политический ритуал.

О. Журавлёва – Ну, заодно, правда, в этот же самый момент молочные продукты Литвы тоже как-то очень поплохели.

А. Проханов: – Пусть ухаживают за коровами!

О. Журавлёва – А, то есть вы считаете, что причины есть?

А. Проханов:– Пусть правильно ухаживают за коровами! Корма дают, комбикорма. Литовцы – прижимистый народ. Они своих коров недокармливают. Они вместо комбикормов, которыми мы кормим наших коров, наших Бурёнушек…

О. Журавлёва – А зачем, если у нас столько Бурёнушек, страна огромная, пахотных и прочих земель полно, зачем в Литве покупать молочные продукты? Это же странно.

А. Проханов: – Из милосердия! Из милосердия мы поддерживаем эту сепаратистскую Литву. Это наш ответ на развал империи. Мы кормим этих блудных сынов. Они всё равно вернутся. Они вернутся, и мы… Мы поднесем им кружку нашего настоящего парного русского молока.

О. Журавлёва – Хорошо. Тогда, пожалуйста, ответьте на вопрос…

А. Проханов: – Ну, вас удовлетворил этот ответ?

О. Журавлёва – Я буду думать над ним. Это все не просто так. «О, великий метафизик и мистификатор красной эпохи, – пишет наш слушатель, – как вы можете истолковать гаснущий Олимпийский огонь? Как пролетариям страны прогнившей расценивать сей знак?» Что с огнем-то?

А. Проханов: – Я не склонен уподобляться нашим православным теологам, которые видят в угасании Олимпийского огня знак, ну, как бы христианского осуждения. Потому что у нас ведь иногда и газ отключают у целых регионов. У нас и электричество гаснет в наших домах – веерные отключения. И Олимпийский огонь может быть погашен на какое-то время.

О. Журавлёва – Из экономии, вы хотите сказать? Из экономии или от халатности?

А. Проханов: – Нет, из-за случайности. Я думаю, что на этом не нужно акцентировать внимание, это не есть символ краха Олимпиады, краха этой путинской затеи, связанной с суперидеей олимпийской. Нет. Мне кажется, всё, что они предприняли с Олимпийским огнем, правильно. Это правильно.

Ну, конечно же, это не благодатный огонь. Это не тот огонь, который нисходит на армян и арабов и на русских в Пасху. Конечно, это не благодатный огонь. Но мне кажется, что любой сегодняшний потухший, погасший огонь в неосвещенной России – это благодеяние. И мне жалко, что огонь погас, но я рад, что нашлись все-таки в нашем сообществе зажигалки. Я думаю, зажигалка – это, по существу, нечто такое, что может сегодня сравниться с яйцеклеткой Пугачевой. Я бы поставил памятник зажигалке ну, где-нибудь, я не знаю, может быть, на Софийской набережной.