Я русский солдат! Годы сражения

О. Бычкова: – Богомилы – это кто?

А. Проханов: – Ну, богомилы – это те, кто выходит, начинает, там не знаю, умолять, сетовать… Русский народ должен быть возвращен в самый центр исторической работы. Русскому народу должна быть возвращена история. Русский народ должен быть возвращен в историю.

Кстати, учебник, который делается, этот странный, вызывающий такую полемику учебник, – это еще одна попытка вернуть русский народ и все остальные народы, живущие рядом с ним, в историю.

О. Бычкова: – Конечно, в историю. Причем там русский народ? Там всем говорится «Русский народ – это такое стадо, которое на протяжении веков велось мудрыми государями. Продолжайте, русский народ дорогой, слушаться ваших пастухов, и всё будет хорошо».

А. Проханов: – Я читал другой учебник. Я читал другой учебник – там не было никаких ни коров, ни стад. Библейские терминологии там отсутствовали.

Это учебник, написанный не об одном отдельно взятом народе – не о русском, не о татарском, не о еврейском. Это учебник о созидании государства российского во всех его конвульсиях, на протяжении всех тысячелетий, на которых оно создавалось. Это история того, как создавались пространства, как в эти пространства включались другие народы, другие верования, языки, потенциалы. Как к древним славянам примыкали угро-финны, как в них вливалась нордическая, варяжская энергия, как приходили люди большой степи, кипчаки и хазары. Как создавалась эта потрясающая уникальная общность.

А внутри этой общности возникала София Киевская, возникал Ярослав Мудрый, возникали русские святыни.

О. Бычкова: – Вот там, кстати, эти вопросы – хотя, казалось бы, уже много прошло лет и даже веков с тех пор – про варягов, про Софию Киевскую, – там есть некоторые неловкости, и некоторые из них даже отнесены к трудным темам, которые выделены в отдельные методические разработки.

А. Проханов: – Ну, они, конечно, трудные, потому что сегодня у нас же нет единодушия, единомыслия по поводу…

О. Бычкова: – Ни по чему.

А. Проханов: – Ни по чему. В частности, государство не может воспитывать своих граждан в разномыслии. Граждане должны быть воспитаны как сыны отечества, которые способны выдержать огромный натиск истории, и служить государству и отечеству своему в период его кромешный и в период его светоносный.

О. Бычкова: – То есть если варяги не вписываются, например…

А. Проханов:– Почему они не вписываются? Они вписываются.

О. Бычкова: – …то давайте как-то мы варягов так, замнем для ясности.

А. Проханов: – Да, и вместо них поставим хазар. Ну, естественно.

О. Бычкова: – Вместо них поставим…

А. Проханов: – Хазар неразумных.

О. Бычкова: – Чтобы сплошные везде были… Никаких хазар вам, никаких варягов. Всё наши русские народные медведи с балалайками.

Я хочу вас вот что спросить. Это вопрос, на который многие ищут ответа. Отвечают на него по-разному, и он непонятен всё равно. Как вы думаете, русский национализм не в зигующем, чудовищном абсолютно варианте, а в цивилизованном – он возможен? Или это иллюзия?

А. Проханов: – Русский национализм на протяжении всей русской истории был имперским сознанием. Имперское сознание – это и есть русский национализм. Потому что русскость не в косоворотке, не в орнаменте на наличниках и даже не в языке. Русскость – в огромной гигантской мессианской задаче по созданию вот этого евразийского царства. И русская миссия всегда была связана с империей.

Сегодня возник новый, неожиданный, абсолютно русский национализм – так называемый уменьшительный, или либерал-национализм, который говорит «Россия для русских. Долой Кавказ. Долой Татарстан. Отдадим Кенигсберг немцам. По существу, отбросим Сибирь, откажемся от Арктики». Вот этот национализм…

О. Бычкова: – Но Сибирь мы не отбросим. Сибирь не отбросим.

А. Проханов: – Нет, ну, по логике…

О. Бычкова: – Нам Сибирь надо – у нас там нефть, знаете ли, и газ.

А. Проханов: – Там у нас нефть, но там татары. Там очень много татар в Сибири. Тюмень вся…

О. Бычкова: – И северных народов еще, да.

А. Проханов: – И северных народов. Поэтому национализм, который встречается с отпором или с национально-освободительными движениями где-нибудь в Чувашии или в Якутии, он отступает перед лицом этих национально-освободительных движений и сжимается до Вологодской губернии.

Вот этот национализм, который говорит: «Сколько же можно русским быть империалистами? Столько трат, столько лишений. Давайте заживем по-европейски, чтобы была своя вилла, бассейн, чтобы были хорошие мерседесы, прекрасная еда», – на него искушают русских людей. А что же делать с этой огромной исторической задачей? А что делать с этим повторяющимся порывом в космос, который заставляет человека не думать о шелковых галстуках или манжетах, а заниматься космическим порывом или божественным поиском?

О. Бычкова: – А можно одновременно о галстуках и о космических ракетах?

А. Проханов: – Можно о галстуках, космических ракетах, быть гомосексуалистом, одновременно венчаться с собаками в церквах и при этом исповедовать огненное христианство, быть Пушкиным, а также заниматься рубкой икон, как занимается Гельман. Всё это можно в стране, которая остановилась и падает в пропасть. Россия сегодняшняя такова. Но это будет не вечно. Россия преодолеет эту смуту и вырвется опять на стратегическое направление. Русский ренессанс неизбежен.