Я тебя верну

Влад распахивает дверцу машины и склоняется ко мне, снова оказавшись непростительно близко. Я не могу не смотреть на его губы. По-мужски красиво очерченные, наверное, мягкие, но в то же время твердые и вкусные. Стискиваю руки в замок, чтобы сдержать себя и не прикоснуться.

***

Влад прекрасно понимает, куда я смотрю. В ответ не менее жадно, потемневшим взглядом скользит по моему лицу:

– Сама пойдешь? – спрашивает тихо, с хищными перекатами на заднем плане, – или мне включать режим неандертальца и волоком тащить в свою пещеру?

О, разве ему не объясняли, что нельзя так разговаривать с женщинами? Что у них от такой грубости, в купе с хрипотцой происходит разжижение колен и всего, что выше. Это, я про мозги, если что.

– Никуда я не….

Я даже не успела договорить, как все перевернулось с ног на голову. Вот я сижу в машине, а вот уже болтаюсь на плече у здоровенного, самонадеянного болвана, и только успеваю юбку ловить, чтобы не сверкать пятой точкой в соседние окна.

– Пусти меня! – в сердцах бью его по спине.

Спина хорошая, крепкая, каждая фигурно вылепленная мышца напряжена. Хочется провести ладонью вдоль позвоночника, почувствовать каждый перекат, но нельзя.

– Нет.

– Влад, поставь меня немедленно!

Меня никогда в жизни не таскали вот так, на плече, по-хозяйски придавив лапищей. Это возмутительно! И вообще не по-человечески! И неправильно! … И есть в этот что-то такое, отчего кружится голова и томительно сжимается сердце.

– Не могу, – перехватывает меня поудобнее, – я после твоего визита в офис с пиццей, думать ни о чем не могу вообще. Как навязчивая идея. Куда не гляну – везде ты мерещишься.

Порыв ветра снова дергает мою юбку-разлетайку, накидывая подол мужчине на голову. Я пытаюсь перехватить несчастную тряпку, но Гоблин опережает:

– Ну вот, а говоришь, в гости не хочешь, – скидывает с себя подол, возвращая его на законное место. Меня перетряхивает от мимолетного прикосновения.

Боже, какие у него горячие ладони!

– Пусти, – хриплю, пытаясь сохранить хоть крупицу разума.

Швецов снова игнорирует мою просьбу. Жмет на кнопку брелока, дергает дверцу, проверяя закрыта ли, и неспешно идет к подъезду. Он будто вообще не замечает моего веса. Подумаешь, что-то тут барахтается на плече и пищит.

Он меня так до самой квартиры собрался нести? А если навстречу кто попадет? А если у него там консьержка бдит? Это ж стыдоба какая!

– Влад, опусти меня немедленно!

– Нет, – он прижимает магнитную таблетку к домофону и распахивает дверь.

– Обещаю, я пойду сама!

– Ловлю на слове, – он ставит меня на пол, и первый мой порыв это схватится за стену – потому что ноги не держат. Второй порыв – развернуться и сбежать, но с этим сложнее, потому что Швецов стоит поперек прохода и явно не собирается уступать мне дорогу, – вперед, Ясь!

Я мнусь на месте, не зная, что делать дальше: то ли идти в гоблинское логово, то ли с боем прорываться на улицу.

– Понятно, – Влад все решает сам. Берет меня за руку и просто ведет следом за собой, – да не дрожи ты так. Мы просто поговорим.

Поговорим? По-моему, я забыла русский язык и могу только мычать. Консьержка вон и то посмотрела подозрительно, как на умалишенную.

В лифте он меня все-таки отпускает. Я тут же поворачиваюсь лицом к двери и увлеченно рассматриваю кнопки с номерами этажей, стараясь не замечать того, что Швецов стоит за спиной.

– Ясь, я вот понять не могу, тебя на руках что ли никогда не носили? – невинно интересуется вредный Хаски.

– С чего ты взял? – огрызаюсь я. Конечно носили. Но не так!!! Там детский лепет был, от которого ни в одном месте ничего не дрогнет, а тут…тут меня будто за оголенные нервы схватили и на кулак намотали.

– Дикая ты какая-то.

– Я не дикая!

Я вообще-то серьезная! Умная! Ответственная! Целеустремленная! Но не сегодня. Сегодня у меня полный раздрай и путаница в голове.

– Хорошо, не дикая, – он поднимает руки, признавая поражение, смотрит на меня преданно и виновато, а потом начинает ржать.

– Швецов! Я сейчас уйду.

– Нет, Ясенька, никуда ты не уйдешь, – его голос снова становится ниже, мастерски играет на моих мурашках.

Когда двери распахиваются, он берет меня за талию и буквально выносит на лестничную площадку.

– Мы договаривались, что ты не будешь меня лапать.

– Я тебе не лапаю, а транспортирую, – и глаза такие честные-честные, – идем уж, недотрога.

Он проходит вперед, на ходу доставая из кармана ключи, а я после секундной заминки иду следом. Потому что мне интересно. Потому что что мне хочется увидеть, как он живет, а еще, потому что без хвойного яблока у меня начинается ломка.

– Велкам плиз, – распахивает передо мной дверь, – проходите, не стесняйтесь.

Любопытство все-таки побеждает, и я переступаю через порог.

***

В его квартире можно гонять мяч или играть в прятки на выживание. Пока до дальнего конца дойдешь – забудешь, где выход.

– Зачем тебе одному такой дворец? – я зависаю у панорамных окон, из которых открывается шикарный вид на город.

– Сегодня один, завтра – нет, – Швецов философски жмет плечами, ключи бросает на столик, пиджак – на спинку кресла.

У меня щемит где-то между ребрами. Интересно, он часто водит к себе девушек? Сколько из них стояли вот так, с замирающим сердцем глядя на город?

– Нисколько, – произносит он.

Неужели я ляпнула это вслух?

– Чего? – в полнейшем смятении поворачиваюсь к нему.

– У тебя на лице написано, о чем ты думаешь, – ухмыляется Влад, неспешно расстегивая манжеты рубашки, – о том, сколько девок побывало в этой скромной обители. Так вот, мой ответ – нисколько.

Я скептично поднимаю брови.

– Ты себя в зеркало видел? Где ты и где скромность?

– Не веришь? – он будто бы удивляется, – Дело твое. Но в дом кого попало я не тащу. И да, со скромностью у меня беда. Надеюсь, это не проблема?

Еще какая проблема! Потому что, справившись с манжетами, он начинает расстёгивать пуговицы на рубашке.