Я тебя верну

– Знаешь ли, я тоже не старуха.

– Тихо! – отец хлопает ладонью по столу, прерывая нашу перепалку, – тихо. Вы взрослые барышни и должны понимать, что в нашем кругу такие «рабочие браки» не редкость.

– Она у нас карьеристка? Вот пусть и берет себе этот «рабочий» брак, а я по любви хочу.

Я тоже не имею ничего против любви, но, как правильно подметила сестра, я – карьеристка. У меня ближайшие три года расписаны от и до. Защита, стажировка заграницей, предъём по карьерной лестнице. Браку, даже «рабочему» в этих планах места нет. Впрочем, как и детям, прогулкам под луной и прочей романтической дребедени.

А вот Ольге не помешает муженек. Будет носить ее на руках, гладить по голове, выполнять все ее прихоти. Или не будет. Тут не угадаешь.

– В общем, я понял, вы собрались друг на друга стрелки перекидывать, – отец сокрушенно качает головой, – значит, выберу сам. Этот брак нужен нашим семьям. Сегодня посмотрите друг на друга, познакомитесь, а потом будем решать, что дальше.

Я досадливо морщусь, просчитывая варианты отступления, Ольга возмущается во весь голос, вещая о вечной любви и свободе выбора.

– Пап, а этого женишка самого не смущает, что его ведут на смотрины?

– Кого? Влада? Уверяю вас, этого мерзавца ничего не смущает.

– Как ты его ласково.

– Это я любя, – отмахивается отец, а я все равно делаю мысленную пометку, что с этим Владом надо держать ухо востро, – в отличие от вас, он давно в курсе радостных перспектив. И воспринимает их как должное.

– Приспособленец?

– Отнюдь. По головам пойдет ради общего дела.

Ставлю вторую галочку.

Ольга не ставит ничего, продолжает дуть губы и возмущаться:

– Пап, это средневековье какое-то! Ты еще запри нас, как принцесс в темнице и мори голодом, пока не дадим согласие!

Отец досадливо морщится и смотрит на меня в поисках поддержки. У него от Ольгиного ворчания всегда скачет давление и начинается аллергия. Иногда она бывает на удивление нудной, и выдавить ее из этого состояний по силам только мне.

– Принцесс обычно запирают не в темнице, а в самой высокой башне, – поправляю, едва пряча улыбку.

– Славка, хватит из меня дуру делать! – сестра тут же перекидывает свое внимание на меня, – ты вот сидишь тут вся такая невозмутимая, а нам там гоблина какого-то ведут.

– Ничего. Стерпится, слюбится. Я в тебя верю.

– В меня? – она покрывается красными пятнами, – То есть это я должна за него выходит? Да?

– Да.

– Ага, сейчас! А ты что будешь делать?

– Я? Я работать. Мы ж с тобой давно поделили обязанности, я работаю, ты красивая.

– Ты тоже красивая, – шипит она.

– Все, – отмахиваюсь от нее и снова обращаюсь к отцу, – скажи хоть в двух словах, какой он.

– Зачем тебе это? – снова встревает сестра.

– Как зачем. Вдруг придет какой-нибудь толстый гном. Косой, лысый, без зубов. Надо заранее настроиться, чтобы от счастья в обморок не упасть.

Она беспомощно пищит и утыкается лицом в ладони.

– Ясь, – с укором говорит отец, – не доводи ее.

– Ну, так какой? К чему нам готовиться?

– Да, вроде нормальный. Учился заграницей, стажировался там же. Пару лет как вернулся домой, активно принимает участие в семейных делах.

Значит, не дурак. Не знаю, радоваться этому или нет.

– А на вид, пап! На вид он какой?! – Ольга не выдерживает, вскакивает на ноги и начинает метаться по кабинету, – рост, вес, цвет глаз, размер обуви.

– Девки! Вы смерти моей хотите, да? Я что, по-вашему, должен всех ваших женихов рассматривать? Взвешивать, обмеривать? Зубы проверять? Нормальный, он парень. Обычный. Пару раз с ним сталкивался. Язык подвешен хорошо, голова на месте. Не гном! Вовка говорит, что еще в школе нарасхват был.

Третья галочка.

– А глаза? Глаза какие? – не сдается Ольга.

– Все надоели! Идите отсюда! Сами вечером с его глазами разберетесь.

***

– Ярочка. Ты должна меня спасти.

– Чтоб ты знала, ярочка – это ласковое прозвище молодой овцы, – меланхолично отзываюсь на сестринскую мольбу о помощи.

– Не умничай, а? И без того тошно.

– С чего бы это?

– Ты забыла? Меня на днюху пригласили! Там ребята будут из параллельной группы. Сама понимаешь, веселье, разврат и все такое. Я думала, что мы дома быстренько соберемся в семь, а в девять я уже сбегу, а тут гости эти дебильные. Теперь придется сидеть с ними до ночи, строить из себя не пойми кого.

– Не строй.

– Ясь! – возмущенно тявкает она, – что ты какая равнодушная!

– Ты от меня чего хочешь?

– Помоги мне сбежать. Я не могу тратить такой хороший вечер на не пойми кого.

– А я значит могу?

– Ну, пожалуйста! У тебя все равно на сегодня планов не было.

– Вообще-то были. Я отменила поход в кино.

– С кем? С Марком? – сестра пренебрежительно машет рукой, – он ходит за тобой как на привязи. Никуда не денется, даже если ты его будешь динамить каждый день. И в кино, кстати, сейчас ничего интересного нет.

Дело не в кино, и даже не в Марке. Дело в том, что я тоже не горю желанием общаться с потенциальным женихом.

– И что, по-твоему, мне одной делать с этим гоблином? Строить из себя хрупкую восхищенную даму? Смеяться над его несмешными шутками? Страдать, пока ты там развлекаешься? Может, он вообще обижать меня начнет.

– Не скромничай, Слав. У тебя хребет покрепче чем у многих мужиков. Ты посмотришь на него, как училка перед контрольной, он и подожмет свой куцый хвостик.

Я в этом очень сомневалась. Судя по скупому описанию отца, парень вовсе не походил на слабака, которого можно одной рукой придавать, второй размазать.

Пока я думаю о предстоящем вечере, Ольга ярко красится, одевается, явно не для семейного ужина – юбка едва прикрывает булки, сквозь топик светит белье и пирсинг в пупке. Ее не удержать. Она все равно сбежит. Мне остается только смириться с тем фактом, что отдуваться на предстоящем вечере предстоит мне одной.

– Я готова, – сообщает, поворачиваясь ко мне, – ну как?

– На троечку

– Злая, ты Ярослава. Злая!

– Давай уже, вали, добрая. Пока я не позвала отца, и не предупредила его о твоем побеге.

Она подбегает ко мне, звонко целует в щеку, а потом как ураган выскакивает из комнаты. Я знаю, что она выскользнет через черный вход, пробежит тайной тропкой до калитки на заднем дворе и будет такова, а мне придётся развлекать гоблина.

Я спускаюсь вниз за пятнадцать минут до прихода гостей. Мачеха мечется, раскладывая на столе дизайнерские салфетки, а папка сидит в гостиной и невозмутимо читает новости.