Я твоя Кошка
Шрифт:
– Выходит, что его просто-напросто не смогли убить сразу, как не старались, и напялили артефакт, – я констатировала очевидное. – А потом вдруг узнали, что в звере он уязвим, и решили добить. Только не понимаю, откуда узнали про Выборг.
Макс смотрел на меня осуждающе. Котогном осторожно молчал, Маруся горько всхлипывала шефу в плечо.
– Кто хоть они? – тигр не выдержал первым.
– А я понятия не имею, – я чистую правду сказала.
И пожала плечами.
И действительно, не имела. Кто такие они, эти самые мимикримы? Они обратиться могли кем угодно. Ничего не заподозрив, я сама стала жертвой такого обмана. Отличался ли мой псевдо-Славка
Интересно, а каково его истинное лицо, у этого Августа-Болислава? Или как его там…
Я смотрела сквозь стеклянную стену операционной и хмурилась.
И всё же, зачем Кот это задумал? Зачем лишать себя могущественного инструмента, бессмертного защитника и помощника? Причина должна быть самой серьёзной.
Бедный, бедный мой муж, ведь это наверняка очень больно…
Операция завершилась. Колдующие над спиной Марка двое хирургов, один очень рослый и прямо-таки могучий и второй ниже на голову, ловко орудующий длинными пальцами, еще раз внимательно все осмотрели и приступили к кропотливому процессу обработки. Тот, что пониже, взглянул на нас через стекло, сказал что-то коллеге и вышел в соседнее помещение, скрытое от глаз посетителей.
Через несколько долгих секунд у нас за спиной раздался мягкий женский голос.
– Аве, сиятельные.
________________________________
* Homo sapiens alius (лат) – человек разумный аномальный.
3. У него получилось
«Самые страшные тайны рождаются сами собой». М. К. Кот «Дневники и записки»
– Аве, прекрасная Маргарита! – в отличие от меня, тигр ее явно знал.
Стоявшие рядом со нами молча и почтительно ей поклонились.
Маргарита…
Высокая, точеные линии ее женственной фигуры не скрывал даже операционный костюм. Лицо закрыто маской, но голос… Таким тембром голоса можно командовать армиями. Просто скажи: «За мной, мои мальчики!» – и все мужики следом на брюхе решительно поползут.
Я молча стояла, рассматривала ее беззастенчиво совершенно и хлопала глазками.
Спрашивать «Что с моим мужем?» было, наверное, глупо. Я может и… не самая умная из здесь присутствующих, но не настолько же?
– Мне можно к нему? – само как-то вырвалось.
– Вы жена? – вышедшая внимательно посмотрела на меня и согласно кивнула. Видимо, убедившись, продолжила: – Он просил кое-что передать вам. Пойдемте.
Но я никуда не пошла. Как ослик застряла в проходе, продолжая упорствовать почему-то, под сердитое фырканье Макса.
– Я хочу к мужу, – прозвучало капризно и глупо.
– Да, но чуть позже. Сейчас его сразу же переведут в искусственную кому. Операция очень тяжелая, – она тяжко вздохнула. – Нет, не технически, хотя, – доктор сняла окровавленные перчатки (я только теперь их заметила) и пальцами тонкой изящной руки вытерла капельки пота с белого лба в небольшом пространстве между маской и шапочкой, – и технически тоже. Ему очень сильно досталось магически. Неожиданно.
Глаза у нее очень красивые, какой-то волшебной, завораживающей красотой.
Почему ничего неожиданного для меня в ею не было?
Даже не знаю.
Наверное, всё дело в том непонятном «Прости».
– Идемте? – вдруг я сама ей сказала. После такой операции жестоко держать здесь Маргариту.
– А я бы тоже послушал, – не вмешаться Макс просто не мог, ну конечно.
– Нет! – уверенно произнесла эта дама, потом развернулась и плавной походкой двинулась
по коридору.Ничего себе женщина! Я тоже когда-нибудь стану такой. Просто тихое «Нет», и Макс даже не дернулся следом. Тигр встал, как вкопанный, и разве что честь ей не отдал.
Пытаясь вид принять такой же сильный и независимый, я тоже медленно развернулась и пошла следом за ней.
– Марк до операции очень буквально молил меня провести вас к лежащей в нашей реанимации пациентке. Он привез ее вчера вечером, сам. Очень тяжелая. Сомневаюсь, что вы сможете ей помочь. Но он просил именно так.
Узнаю мужа. Только мой Кот может так: лежа на операционном столе, докторам раздавать инструкции по тотальному спасению окружающих.
И что там за баба опять? Я ревную, похоже. То, что он догадался о том, где окажется его бестолковая женушка, ее уже даже не удивляло.
– Раз просил, значит, попробую, – пробурчала в ответ. Получилось невежливо.
– Еще он просил вас подробно ее расспросить. Но боюсь, – доктор довела меня до палаты реанимации, оценивающе осмотрела мой совсем небольничный прикид и вздохнула. – Сделать это будет весьма затруднительно.
Потом она что-то там прошептала и бах! Я уже облачена в синтетический медицинский почти что скафандр с плотной маской и капюшоном.
Все никак не привыкну я ко всем этим волшебствам. И завязочку на рукаве нервно подергала.
– Это иллюзия, – доктор грустно мне улыбнулась. – В стерильных условиях иные не нуждаются, даже в таком состоянии. А этот блок только для них. Соблюдаем условности.
Сказала и потянула меня ко входу в палату.
Я послушно шагнула, потом еще раз, подойдя вслед за доктором к большой современной кровати с лежащим на ней пациентом.
Подняла взгляд, мысленно приготовившись к неожиданностям, и замерла…
Гира.
Я стояла и глаз от нее оторвать не могла. Приросла к полу госпитальной палаты. Красивое это лицо, впервые увиденное мной в уютной гостиной шикарного номера замка БИП, вспоминала и внутренне содрогалась.
И чем дольше смотрела, тем увереннее находила разительные отличия…
Дело было совсем не в смертельной, восковой белизне ее кожи, болезненной худобе или тех самых губах, теперь уже иссиня-белых.
Лежащая на кровати была совершенно другой.
Я научилась уже узнавать их – бессмертных. От нас, простых и не очень людей, они отличались разительно. Так вышедшие из-под кисти воистину гениев полотна, отличаются от картин пусть и талантливых, но ремесленников.
Абсолютно безупречные черты. Совершенные, чистые линии, без помарок и оговорок.
И сила. Странное ощущение: будто смотришь на что-то огромное и невероятно могущественное. Как мировой океан, льдистые ледники на пиках высочайших хребтов, буйство воздушной стихии. Этим можно любоваться издалека или даже по телевизору, не ощущая опасности.
Та красногубая баба, что так напугала меня в номере, была лишь топорной подделкой. Но почему тогда Марк это сразу не понял? Снова загадки…
– Мы не знаем, что с ней происходит, – сиятельная Маргарита расценила мое задумчивое молчание как безмолвный вопрос. – Налицо сильное общее истощение, жестокая анемия. Все это нетипично для ее расы, не зря люди зовут этих темных демонами. К тому же, с ее уровнем силы… Не понимаю, – Маргарита снова устало вздохнула, пристально изучая показания датчиков. – Ее что-то медленно убивает. А поскольку моя пациентка – бессмертная, то в таком состоянии она может находиться тут десятилетиями. У самой грани. Пока сама не разрешит себе тихо уйти.