Я, ты и шизофрения

— Привет, Майкл! — пропела мама.

— Добрый день, миссис Хилл, — кашлянул приятель, — можно похитить вашу дочь?

Пожалуйста, мама! Скажи «нет»!

— Конечно! Свежий воздух ей не повредит, — мама глянула на меня и приобняла за плечи. Вокруг одни предатели.

Она пригласила парня в дом, а меня отправила приводить себя в порядок. Пришлось принять душ и выбрать наряд. Хотя, я просто напялила на себя джинсы, чёрный свитер и серое, как мое состояние, пальто. Волосы собраны в растрёпанный хвост, но мне просто все равно на внешний вид; я даже не нанесла макияж.

Майкл сидит на диване в гостиной и мило беседует с мамой. Вот только о чем? Я подошла к дверному проему и прислонилась к стенке, чтобы меня не заметили. Интересно...

— Вы с Амандой друзья? — спрашивает мама у Майка.

— Да, вроде того.

— Она мне ничего не рассказывает, поэтому я мало знаю о её личной жизни.

О боже!

— Эм, мы с Амандой просто дружим... — ответил парень. По его голосу стало ясно, что он смущён.

Так, если я сейчас же не войду в гостиную, мама завалит его вопросами. Я резко распахнула дверь, но не вошла в комнату. Все уставились на меня, а после Стивенс вскочил с мебели и быстро прошёл ко мне.

— Ладно, до свидания, — улыбнулся парень моей маме, а она в свою очередь ему.

Мы покинули дом и направились в сторону парка, что находился неподалёку от моей улицы. Небо покрыто хмурыми облаками. В городе все словно вымерли: ни машин, ни людей, никого вообще. Мы с приятелем перешли пустую трассу и подошли к голому безлюдному парку. Обнаженному, потому что на деревьях не было листьев, только пару оранжевых сухих листочков, что сумели пережить зиму, и то, только в «убитом» виде. Дорога в виде мозаики была мокрой от того, что вчера шёл ливень, который был очень кстати для моего душевного состояния. Майкл хотел сесть на скамейку, но все они были влажными, либо грязными. Пройдя в глубь парка, мы дошли до ржавых качелей, которые почти остались без краски. Как мило. Ветер легонько раскачивал одну карусель и внушал нам страх и скорую смерть. Однако мне страшно не было. Я прошла к сырой качели и села на неё, несмотря на промозглость. Майкл по этому поводу со мной спорить не стал, осознавая, что только разозлит меня. Парень стоит и просто поглядывает, как я раскачиваю ржавые качели. Тишина.

— Поговорим? — прищурился тот, когда из-за облаков выглянуло слабое солнце.

Протяжённый вздох, а затем выдох.

— О чём именно?

— Ты стала зажатой, в чем дело? — Майкл заерзал на одной ноге, а потом встал в удобную для себя позу, опираясь другой левой ногой об сырую почву.

Нет, нет, нет, хочу домой!

— Все хорошо, лучше некуда! – фыркаю я.

— Будешь говорить загадками или как?

— Просто мир — дерьмо, и я — дерьмо, — меня вновь заело.

— Нет, Аманда. Мир — недопитый бурбон в бокале Дьявола, — убежденно произнёс Майк. В его голосе послышался грустный смешок. Он обожал говорить своими цитатами. Сколько себя помню Стивенс вечно придумывает афоризмы, высказывания. Это его фишка.

Я перестала качаться на ржавой железяке и просто глядела в небо. Солнце опять скрылось за пеленой серых облаков, которые насылали угрюмое настроение. Как обидно, что все плохое случается с хорошими людьми. Хотя, что я несу?! Я нехороший человек. Ненавижу себя и свои действия. Хочу прикрыть веки и заплакать. Заплакать так, чтобы люди почувствовали дрожь на сердце.

— Что случилось? Может, расскажешь? — продолжает настаивать Майкл.

Как же мне хочется закричать от боли, терзающей меня. Кричать о том, как меня тошнит от самой себя. Я потеряла единственного, кто внушал в меня веру. Хочу хоть краем глаза увидеть его и крепко-крепко обнять. Эта боль сравнится с тысячью ножевых ранений, сотней пуль в сердце. В моей душе погибают цветы, которые ты посадил. За что ты так со мной, Сэм? Я чувствую, что прямо сейчас, что прямо здесь, начнётся истерика. Комок уже подобрался к горлу и готов меня душить. Если бы я знала, что он уйдёт, то и вовсе бы с ним не знакомилась. Я хотела бесконечную любовь, а получила бесконечную боль. Любовь, как огонь — также манит и обжигает.

— Все в порядке, — солгала я.

— Ты не похожа на человека, у которого все в порядке, — обернулся ко мне спиной он и прошёл ко второй качели. Майкл вытер деревянное сиденье и плюхнулся на него, от чего послышался противный скрежет, — ты с кем-то поругалась?

Он словно прочёл это в моих бездонных глазах.

— Да.

— Со своим бойфрендом?

—...Он больше не мой бойфренд, — сглатывая комок в горле, произношу я. Говорю одно, но думаю совсем другое.

— Все так плохо?

— Все ужасно! Он просто ушёл! Меня это убивает, Майкл! Ненавижу тот чертов день, ненавижу! — не выдержала я и накричала. Наверное, после такой вспышки парень уйдёт, также, как и Сэм, но он продолжает сидеть на ржавой железке и грустно смотреть на меня.

— Знаешь, он тебя не заслуживает, — спокойно произнёс тот и оторвал взгляд с моего бледного лица. Его ноги начали отталкиваться от земли и раскачивать качели.

— Ты не прав! Сэм просто идеальный! Ты ничего про него не знаешь!

— Может и так, но это мое мнение.

Тишина. Сейчас каждый думает о своём. Лично я думаю о Гилморе и о том, как же было бы классно оказаться здесь с ним. Как было бы воздушно, если бы Сэм обнял меня, а затем нежно поцеловал. Но этому не бывать...

— Майкл, веришь ли ты в любовь? — наивно спросила я. Дурацкий вопрос, но назревший глубоко в душе.

На лице молодого брюнета появилась ухмылка. Его русые брови нахмурились, и он покачал головой.

— Любовь — обман, что проверяет нас на прочность. Надеюсь, я ответил на твой вопрос, — твёрдо заверил он, продолжив: — Любовь самое бессмысленное занятие на земле. Тупо. Не амбициозно. И сопливо. Я отношусь к числу тем, кто увлекается тригонометрическими задачами, а не способами вычисления чувств на ромашке.

Вау.

В чём-то Майк был прав. И это я прекрасно понимала. Моя голова наклонилась, а глаза устремились куда-то вперёд. Прищуриваюсь. Замечаю вдалеке мужскую фигуру, которая стоит ко мне спиной. Я прищурилась ещё больше. Сердце начало биться быстрее, и я чувствовала, как становлюсь живее. Боже, боже! Это был Сэм! Господи, это точно он!

Я вскакиваю с качели и делаю два шага вперёд.

— Ты видел его?! Видел?! — обращаюсь я к Майклу, продолжая смотреть на силуэт в чёрной одежке. Сердце говорит бежать к нему, а голова кричит, чтобы я стояла и даже не смела сделать и шагу вперёд.

— Ты о ком? Кого видел? – не понял тот.

— Это Сэм! — я снова сделала шаг и улыбнулась детской улыбкой восторга. Боже, я наконец смогла его увидеть. Два дня были вечностью.

— Где? — Майкл подходит ко мне.

Я повернулась к парню лицом, не стирая кривую улыбку с лица и весело хлопнула его по плечу. Тот смотрит на меня, как на сумасшедшую. Хоть это было правдой...

Я разворачиваюсь на девяносто градусов и смотрю вперёд, где должен стоять молодой человек, но там никого не было. Снова окутала пустота, будто выкачали все жизненные силы. Мне померещилось... И на что я надеялась? Глупая, глупая!

— Аманда, — позвал меня Майкл, и я обернулась, — где ты его видела?

— Мне показалась, забей! – злостно высказала я.

Сколько разочарования в моем голосе. Меня разбили, как вазу, которая спокойно стояла на столе. Господи, как же я хочу плакать. Почему же мне так больно? От чего?

«Привет, дневник. Не буду мучить тебя разговорами о своём внешнем и внутреннем мире, просто скажу, что я являюсь ходячим трупом. С каждой секундой я становлюсь только слабее. Сон помогает мне жить, ведь во сне ко мне приходит Сэм. Там мы с ним лежим на нашей крыше и смотрим друг в другу глаза. Он держит мою руку, и я становлюсь счастливой. А потом, я просыпаюсь... Два дня без него стали для меня настоящим испытанием, которое я боюсь провалить. В пятницу, когда мы с ним поругались, я вскрыла вены, но увы не скончалась. Я струсила и не смогла сделать этого... Любовь делает нас слабыми. Не хочу испытывать это чувство. В интернете я нашла сайт про анонимных шизофреников и хочу туда сходить. Возможно, когда родители узнают о моем неуравновешенном состоянии, то отдадут меня в эту секту. Секту, смешно звучит. Таблетки помогают лишь на время, а так я периодически вижу галлюцинации в виде серой массы с большими клыками и с красными глазами, пауков, которые имеют змеиный язык, голоса, которые спорят насчёт политики, о которой я вообще не имею понятия. Кратко выражаясь, схожу с ума дважды. Я постепенно умираю».