Я, ты и шизофрения

====== Глава 12. ======

Чувствую резкую боль в области ребра. Такое ощущение, что по мне проехал грузовик, хотя может так оно и есть, ведь со вчерашнего дня я ничего не помню. Уверена, что уже наступило «завтра», так как в мои прикрытые веки бьют лучи солнца. Чувствую подавляющую слабость. В голове мелькают вопросы: где я? Что со мной?

Теперь я ощущаю влажный холодный поцелуй на своём лбу. Приятно... От этого мои веки задёргались, и я попыталась открыть глаза. Поток света, что набросился на мое лицо, принялся резать зрачки и не давал полноценно видеть. Пришлось несколько раз зажмурить веки, чтобы картинка перестала плыть. Я словно была в отключке лет сто, и после пробуждения все мои чувства заработали — осязание, обоняние, слух, зрение. Мои уши сразу зафиксировали шум больничного прибора, который издавал писк, судя по всему, моего пульса. А нос уловил очень знакомый и родной запах одеколона. Когда же глаза вновь заработали, я увидела бархатное лицо молодого человека, и от этого машина, фиксировавшая мое состояние, начала быстрее издавать писк. Боже, это сон? Я умерла? Это ведь...

— Сэм? — чуть слышно прошептала я. Мой голос был неузнаваем: хриплым, низким, сломанным. Говорить был тяжело: что-то мешало.

Парень глянул в мои кофейные глаза и легонько жалостливо улыбнулся. Его рука скользнула по моему лицу и нежно-нежно начала гладить щеку. Теперь я уверена, что мне не кажется, это точно Гилмор! Счастью нет предела. Я попыталась подняться, но физически не смогла это сделать. Мои брови нахмурились. Я как могла, постаралась осмотреться и заметила следующее: бежевые стены, пластиковое окно, которое прикрыто белыми жалюзи; белая, железная кровать, на которой я лежу и на мне синее одеяло. Шея затекла, поэтому было очень больно, когда я повернула голову влево. Стоит огромный белый сенсорный монитор, на котором изображен мой пульс, мое давление и состояние в целом. Сомнений нет: я в больнице.

— Что случилось? — спросила я, повернув голову на парня. Сэм грустно улыбнулся и тяжело выдохнул, не переставая рукой поглаживать мою щеку. Его прикосновения меня растопили. Если же ранее состояние было ватным, то сейчас это хотя бы приятное чувство.

— Тебя сбила машина, ты ничего не помнишь?

Перед глазами появилась картинка произошедшего: два жёлтых глаза, которыми оказались фары легковушки, приближались ко мне; затем я увидела быстродвижущийся дворники на лобовом стекле. Разбивающиеся капли дождя... Потом резкий шум тормоза, продолжительный сигнал и мощный удар. Последнее, что я видела — был мокрый асфальт и чёрный автомобиль, из которой выходил мужчина.

О Боже... Вспомнив все, я почувствовала себя намного хуже. Сердце сильно колотится, а в лёгких замер воздух. Главное не паниковать, не паниковать! Сенсорный прибор запищал.

— Помню... Чтобы мне тебя увидеть, стоило попасть под машину? — заметила с издёвкой я.

— Ты сделала это специально? Чокнутая! — рассердился Сэм и убрал руку.

— Это был риторический вопрос. Но несмотря на все, я рада тебя видеть... Хотя надежды не было.

— Не говори так, ладно? Как только узнал об аварии, то сразу примчался к тебе! Думал, что потерял тебя... — он снова начал меня ласкать. Плакать было больно, но я не смогла сдержать слезы радости и грусти. Пусть звучит странно, но объяснить это нельзя. Наверное, я показалась вам легкомысленной, но мной завладела печаль и разлука, от которой хотел бы избавиться любой человек, и поэтому мои губы требовали поцелуй Сэма. К сожалению, он этого не знал. Читать мысли Гилмору не дано, очень жаль. Когда к голове начала поступать кровь, я задалась вопросом: как парень узнал об аварии? Наверное, от соседей. А это и не важно, важно то, что он здесь.

— Сэм, скажи... скажи мы вместе? Я же объясняла, Майкл мой одноклассник, ничего большего! Мы вместе! — не спросила, а скорее потребовала ответа я. Где-то в глубине души было страшно услышать «нет», но парень развеял мои сомнения и страхи, когда его мягкие губы коснулись моих. Он исполнил два заветных желания: поцелуй и ответ на мучавший меня все эти дни вопрос. Улыбка не сходила с наших лиц. Знаю, что он даже и не воображает, как я страдала эти два дня, как изводилась. Но сладкий вкус его любви залечивал все раны.

— Обещай мне, что больше не оставишь меня! Клянись! — велю я, хмурясь от боли в ребре.

— Клянусь.

*

Сэм Гилмор ушёл спустя полчаса, когда мы услышали голоса приближавшихся родителей, только на этот раз не через окно. Видеть лица счастливых мамы и папы заставили пролить свежие слёзы. Они кинулись меня обнимать, игнорируя слова доктора о том, что мне нельзя резко двигаться. Боль в ребре объяснили тем, что, оказывается, мне наложили швы. Я потеряла немало крови, но это пустяк по сравнению с тем, что могло произойти. На самом деле, я очень рада этой аварии, как бы ужасно это не звучало. Благодаря этому мы с Сэмом помирились. Это того стоило.

— Что-нибудь ещё беспокоит? — спрашивает ровный голос доктора, осматривающего мою историю болезни. На нем белый халат, как и полагается, через шею накинут стетоскоп. Типичный врач.

— Голова, — сообщила я и невольно схватилась за неё.

— Голова пройдёт, мы вкололи тебе обезболивающего, так что, не переживай. В следующий раз будь аккуратней.

— Надеюсь, следующего раза не будет, — усмехнулась я. Мама сжала мою ладонь и поцеловала её. По ней сразу видно, как сильно она плакала и переливала. Отец стоит над моей головой, рядом с мамой, и гладит мои каштановые волосы. Только сейчас поняла, как по ним скучала... Люблю их.

— Доктор, когда мы можем забрать Аманду домой? — спросил папа.

— Гм, уже сегодня, лучше будет после обеда. Ей ни в коем случае нельзя делать резких движений и поднимать тяжёлые предметы. Постельный режим, но уже потом, постепенно, давать нагрузки, — объяснил мужчина.

Родители поблагодарили человека в белом халате, и тот оставил нас. Затем мама с папой принялись со мной болтать, расспрашивая о моем самочувствии. Мама передала пожелания поскорее поправиться от своих подружек и наших соседей. Приятно знать, что кто-то о тебе волнуется. Хотя, может быть, они хотят выглядеть вежливо. Спустя, наверное, минут двадцать, предки оставили меня одну, уехав за продуктами. Несмотря на всю эту ситуацию, я счастлива. И как странно: для полного блаженства нужен лишь один человек.

Теперь мою голову мучают вопросы по поводу теста. Наверное, мистер Мартин давно проверил мою работу. Может, родители уже в курсе насчёт моего психического расстройства? По спине прошла холодная дрожь, которая позже сменилась жаром. Сердце местами бьется быстрее, а потом замирает в страхе и снова колотится. Вдруг, до меня дошёл звук сообщения на телефоне. Я повернулась вправо, где располагалась тумбочка, и увидела на ней свой мобильник. Протянув руку, я кое-как схватилась за телефон, разблокировала экран и увидела сообщение от Майкла:

«Надеюсь, после аварии твои мозги встали на место? А так, желаю скорейшего выздоровления!»

Губы застыли в улыбке. Я просто смотрю на экран и не знаю, что ответить, ведь эмоции не дают нормально мыслить. Через мгновение кто-то постучался в дверь палаты, и в комнату вошёл Майкл. Его детская улыбка и шарик с надписью «Не умирай, пожалуйста», заставили меня хохотать. От этого мне стало больно, и я испугалась, что швы разойдутся. На плечах парня весит халат, в его одной руке воздушный шар, а в другой бумажный пакет с моими любимыми булочками. Я продолжаю смеяться. Стивенс подходит ко мне и целует в щеку.

— Как ты узнал про булочки? — продолжаю смеяться я. Парень сел на стул и протянул мне пакет с едой.

— Пришлось три часа листать твой Твиттер. Я был уверен, что ты говорила про шоколадные булочки, — гордо произнёс он и заерзал на одном месте.

— Ты маньяк! — усмехнулась я. — Черт побери, рада тебя видеть!

— Это взаимно. Интересно, мазохисты попадают в рай?

Я рассмеялась, поняв на что парень намекает. У меня было прекрасное настроение, а Майкл его только закрепил.