Я - ваша крестная ведьма!

– Это нам туда что ли?
– ткнула я пальчиком вверх.

– Ага, - синхронно закивали Змеевы головы, - Я, пожалуй, подожду вас в лесочке. А то вон уже местные идут. Опять убивать будут.

Горыновна мигом скрылась в густой чаще, а нам навстречу, и правда, торопились бородатые крестьяне с вилами наперевес.

– Вы не пострадали?
– на бегу крикнули они.

– Нет, вроде бы...

– Ой, повезло вам, девушки... э... красавицы, - слегка запнулся мужлан подбежавший первым, - Живы, здоровы? От рожденья такие али как?

Тут подоспели и остальные. Все в рубахах навыпуск, в мешковатых штанах и лаптях, с одинаковыми стрижками "под горшок" и тяжелыми вилами в руках. Они уставились на моих спутников, словно эскимос на слона.

– Ох, как вас покорежило..., - вырвалось у них, но тут же, взяв себя в руки, поправились, - Ох, девицы, как же вам не сладко жилось-то у Змея проклятущего. Ну да ничего, он видать испужался, вот и бросил вас-то! Ну, ничего, не горюйте, милые, отыщем ваших папок-мамок, а нет, так у нас приют найдете. Еще и замуж выдадим, коли позарится на вас кто...

Мужички цепко схватили нас под белы рученьки и особо не интересуясь сторонним мнением, повели в сторону деревни.

Глава 11

Двор старосты сиял чистотой. Длинный стол, заставленный пирогами, овощами, мясом и разносолами, стоял посередине. Лавки тянулись вдоль стола и размещали полдеревни. Остальная половина жителей расположилась прямо на земле, соорудив сельский пикничок среди добродушных свинок. Чествовали нас.

– ... И только благодаря нашим мужчинам эти юные девы избежали позорной участи в пещере Змеевой!
– заканчивал длинную и возвышенную речь староста.

Глава деревни был именно таким, каким и должен быть сельский чиновник. И выглядел он соответственно: манерами да повадками нетороплив, степенный и чинный. Кроме этого была в нем еще солидность, которая у всех старост вырабатывается после многолетнего управления хозяйством.

И фигура-то у него основательная, небольшой животик - как отличительный признак. Можно сказать, своеобразная визитная карточка. Если кто-то обстоятелен, упитан, да еще и животик добрый имеет - то это староста, и никем другим быть не может. Оно и верно - как без животика-то? По-другому хозяйственность свою не подтвердишь. А если в деревне все справно, то и выглядеть староста должен благополучно упитанным. Так-то вот.

И именно этот степенный мужичок первым предложил:

– Ну что, девоньки, а не опрокинуть ли нам по маленькой?

– Пить дамам?
– деланно ужаснулся Емеля, - Ну если только для сугрева.

– Конечно, конечно, - понятливо закивал староста, доставая огромную бутыль самогона и умело разливая по стаканам.

Сивуха обожгла горло, противно булькнула в желудке и попыталась вылезти наружу. Но я старательно затолкала ее обратно... и в жилах приятно потеплело.

Первые пять тостов я еще помню... Честно-честно, могу даже повторить:

– За царя Берендея!

– За царство Лукоморское!

– За наших гостей! А вы ничего так, если смотреть сбоку...

– За нежных дев, которые все красивее и красивее с каждым разом!

– Да просто выпьем! Это так сближает.

А остальные тосты... впрочем, тостов больше не было. Пили просто так!

Компания оказалась веселая. За песнями и частушками (становившимися с каждой опрокинутой чаркой все похабнее и похабнее) я не заметила, как наступила глубокая ночь. Голова лопалась от хмельной мути, а душе требовалось приключений.

Где-то рядом мои мальчики отбивались от нелепых ухаживаний местного населения. Богдан хмуро восседал на коленях дюжего кузнеца и обреченно поглядывал в мою сторону.

Руслан пытался спрятать голые колени под столом и в двадцатый раз выслушивал комплименты от тощего мужика пристроившегося рядом.

Этот мужик, все время чего-то добивался. Сначала он пытался отнять бутыль с мутным самогоном из цепких княжеских рук. Аргументируя тем, что никто не любит вдрызг пьяных женщин. На что Руслан заявил, что именно в этом случае "женщине" просто необходимо напиться.

Потом мужичок попытался стянуть с князя ажурную блузочку, но не сумел, так как "очаровательная дама" видимо очень боялась щекотки, и потому, активно размахивая куриным окорочком, пару раз нечаянно задела кавалера по челюсти.

Далее неутомимый поклонник взялся за джинсовую мини-юбку, но застежка-молния никак не хотела поддаваться, хоть топором руби... Топора рядом не оказалось, а зубами он не смог.

Получив крепким кулаком под дых, герой-любовник грустно вздохнул и обратил свой взор на Емельяна. Но тот оказался уже занят.

– Вооон тама...
– сидя в обнимку со старостой, указывал куда-то на звезды Емеля, - Протиииивный. Но надо! Щас вот допьем все и пойдем.

– К-куда?
– староста старательно пытался сфокусировать взгляд, но это у него получалось плохо.

– Дык к Арзу же!

– Чур, тебя! Тьфу! Это зачем к нему-то? А?.. Глупая баба, тута сиди! Тут тебя и накормят, и споят... Тьфу, напоят... Хих, и уложат. Ага-ага! А к Арзу пущай Дунька идет.

К столу тут же подбежала рябая косоглазая деваха и, уперев руки в толстые бога заверещала:

– Я тебе дам Дуньку! Как что, сразу Дунька! Вишь, девка сама хочет. Чавой-то не пускаешь? Все Дунька... А Дунька можить не хочет!

Деваха зло шмыгнула сопливым носом и, сперев со стола солененький огурчик, скрылась в ближайшем сарае.

– Не надо Дуньку, - закатил глаза Емеля, - Мы сами. Мы эти... девенные жерты. Нет. Жертвенные девы. Вот.

– Ааа... Ну тодать пошли...

Каким чертом мы забрались на Стеклянную гору, помню смутно. Но нас было много. Очень много. Вся деревня.

Впереди шел староста, неся в вытянутой руке горящий факел, и пьяно выводил хриплым голосом задушевную песню. Следом мы.

Гора, хоть и стеклянная, но почему-то совсем не скользкая, радостно подставляла под наши нетрезвые ноги удобные ступеньки. Шли долго. Нет, шли быстро, но падали и вставали долго.

На вершине в свете звезд сверкал Хрустальный дворец. А вокруг него расположился палаточный городок с охраной, как пояснил нам староста.

Мужское население провожающей нас деревни задыхалось от смелости и отваги, вызванной неограниченным употреблением спиртного. С шумом, запевками и анекдотами они неизвестно зачем прикопались к ни в чем не повинным обитателям лагеря. Мужики в первых рядах с веселым танцем и угугуканьем смели напрочь первую палатку.