Я вернулся за тобой

Я ерзаю в стальной хватке Винсента, и мне удается вывернуться достаточно, чтобы прорычать ей:

– Сука. Ты та сука, которая заслуживает сдохнуть, что ты и сделаешь! Я убью тебя! Мать твою, я убью тебя!

Винсент фактически отрывает меня от земли и поднимает по трапу, затем ставит на ноги на третьей ступеньке и приказывает мне забираться внутрь.

Я исполняю. Но мое сердце стучит с бешеной скоростью. И когда меня ведут в вертолет, словно мы в военной зоне, я понимаю, что это не от страха.

Это от ненависти.

Вот как чувствуется ненависть.

Глава 22 Харпер

Возращение назад к дому занимает всего лишь несколько минут. Мы даже не заботимся о том, чтобы надеть наушники. И по взгляду на лицо Винсента я понимаю, что он не в настроении разговаривать.

Я тоже.

Когда вертолет приземляется, Винсент подталкивает меня, чтобы я быстрее шла, и следует за мной. Он кладет руки мне на плечи и выводит из-под вращающихся лопастей.

Мы не говорим. Просто идем по тропинке к дому, и я жду, пока он откроет для меня дверь и предложит пройти вперед.

– Ты не хочешь рассказать мне, к чему было все это?
– спрашивает, как только мы оказывается внутри.

Я не хочу думать об этом.

– Я устала.

– Очень плохо.

Я смотрю на него с презрительной улыбкой.

– Ага, очень плохо для тебя, если ты хочешь знать. Потому что я не настроена на разговор.

Его челюсти сжимаются, но вместо того, чтобы продолжить схватку, он берет мою руку и ведет по коридору на кухню.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь поесть.
– Мы останавливаемся у входа на кухню, и он ищет выключатель. После темноты дома свет кажется ослепительным. Я наклоняю голову и закрываю глаза, будучи слишком истощенной после конфронтации, чтобы заботиться о еде.

– Сядь, Харпер. Я что-нибудь приготовлю.

Я иду к островку из нержавеющей стали и сажусь на стул из такого же материала, когда Винсент шарит по кухне в поисках принадлежностей. Мои ноги так замерзли от металла, что я начинаю содрогаться.

– Я не голодна, Винсент. Я просто хочу пойти в постель.

– Ты очень скоро окажешься в постели. Но сначала мы поедим, - он пялится на набор кухонной утвари, которую набрал в ящике, а затем ищет что-то еще.
– Скажи мне кое-что, Харпер.

– Что?
– я сердито смотрю на его спину.
– Я вообще не настроена на разговор, ладно? Тебе все равно не понравится ответ.

– Забудь о суке, которой является моя мать, - произносит он, вытаскивая вафельницу из шкафчика.
– Скажи мне, почему я недостаточно хорош для тебя?
– Он начинает отмерять некоторое количество муки и высыпает ее в миску. И пока он занимается этим, я изучаю его со спины. У него хорошо сложенная спина. Вижу, как работают мышцы под его белоснежной рубашкой. Он прерывает свое занятие, закатывает рукава, а затем вновь продолжает готовку.
– Я выгляжу, как он. Звучу, как он, - его голос снижается на этом. Глубокий ропот, заставляющий меня сглотнуть. Потому что он выглядит и звучит чертовски похожим на Джеймса.
– Я, черт возьми, милее, чем он.
– После он прекращает готовить и смотрит через плечо.
– Ты должна согласиться с этим.

Я пожимаю плечами.

– Джеймс тоже очень милый.

– Он - сумасшедший. Все они сумасшедшие. Он ушел в тот первый год убивать и вернулся поврежденным и непригодным для восстановления.

– Ты знаешь, что случилось?
– Я прикусываю губу, неуверенная, на самом ли деле хочу знать.

– Все знают, что случилось.

– Все, кроме меня.

Он молчит, пока взбивает тесто, его движения неторопливые и взвешенные. Будто он приготовил множество вафель в своей жизни и просто знает, что делать. Рецепта рядом тоже нет. Он просто побросал некоторые ингредиенты в миску.

– Ты расскажешь мне?

– Ты правда хочешь знать?
– Он снова смотрит на меня через плечо.
– Я должен рассказать тебе. Тогда, может, ты изменишь свое мнение обо мне и согласишься на эту жизнь.

– Ты захочешь меня, если я соглашусь на нее?

– Я хочу тебя любым способом, каким могу получить, - он заканчивает смешивать и отставляет миску в сторону, поворачиваясь ко мне лицом.
– Но нечестно брать тебя. Это нечестно по отношению к тебе и ко мне, и нечестно по отношению к нашим будущим детям.

Боже. Он красивый. Я не могу отрицать этого. Он так сильно похож на Джеймса.

– Не думаю, что изменю свое мнение, если буду знать, что с ним случилось. Думаю, это заставит меня любить его еще больше.

– Ха, - хмыкает Винсент, скрещивая руки на груди.
– Сомневаюсь в том.

– Значит, расскажи. Может, это твой шанс расположить меня к себе.

Он сердито пялится на меня. Его взгляд словно сталь. Холодный и жесткий. Он не выглядит как мужчина, который пытался расположить меня к себе последние пару дней. Он выглядит мужчиной, которого я толкнула через его собственную границу. Будто конфронтация с его матерью была последней каплей.

– Двенадцать лет назад Джеймс Финичи отправился на задание в Центральную Америку и не вернулся.

– Он вернулся. Просто позже, чем все ожидали.

Но Винсент качает головой.

– Нет, Джеймс так и не вернулся. Вернулся Тет.

– Он - не два человека, Винсент. Он просто Джеймс.

– Ты права. Он - не два человека. Он просто Тет. Джеймс умер в той тюрьме в Гондурасе. Они морили его голодом. Не давали ему воды. Лишали основных удобств. Они запирали его в камере, места в которой хватало только чтобы вытянуться, и не хватало, чтобы стать в полный рост. А когда стало понятно, что Организация не собиралась вести переговоры о его возвращении, даже если он и был сыном одного из самых элитных членов, они сделали его рабом и пытали его.

Я застреваю на слове раб.

– Но у нас всех есть наставники, когда мы достигаем определенного возраста. И наставником Джеймса был Один. Человек, который пытался убить тебя на прошлой неделе, это тот самый человек, который спас Джеймса в том году. Это стало огромным долгом. Это ты понимаешь?

Я не прекращаю смотреть на Винсента. Не могу оторвать от него глаз. Мышцы его скрещенных рук сжимаются, даже если он пытается сохранять их расслабленными на груди. Он снова стискивает челюсти. Ладони сжаты в кулаки.

– Я не понимаю, Винсент. Я не знаю, что означает иметь огромный долг.

– Как и Джеймс не понимал.

Винсент поворачивается и начинает наливать тесто в вафельницу. Я наблюдаю за его работой, а затем, когда заканчивает, он закрывает крышку и нажимает на кнопку прежде, чем повернуться ко мне. Он выглядит немного спокойнее, но все равно очень напряженным.

– Это означает, что он обязан Один своей жизнью. Обязан своей верностью. Он всем ему обязан. Так что каждый раз, когда Один приходил к нему с просьбой, Джеймсу приходилось говорить «да».