Я верю в завтра

И только когда он ушел, оставив Бритт наедине с Крейгом, молодая женщина почувствовала, что от волнения так сжала кулаки, что у нее даже заболели пальцы. Она ожидала от мужа слов одобрения — вот, мол, как здорово она умеет врать, — но вместо этого он коротко заметил, что ей, похоже, надо выпить, чтобы успокоиться, и принес жене стакан шерри.

Если встреча с репортером была подлинным испытанием для Бритт, то радушное приветствие миссис О'Брайен искренне порадовало ее, хотя одновременно Бритт почувствовала себя виноватой.

— Я одна не верила, что вы погибли, — торжествующе возвестила кухарка, утерев слезы. — «Попомните мои слова, — сказала я мистеру Крейгу, когда услышала эту новость, — эта девочка рано или поздно непременно объявится. Если бы она действительно умерла, я бы это почувствовала, а чутье мне подсказывает, что она жива. Чутье еще ни разу меня не подводило!» Если бы он только меня послушал… А то ведь весь извелся от горя, бедняжка! Бродил по дому, как привидение, ничего в рот не брал, ни с кем не разговаривал. И так почти целый год…

Она остановилась, чтобы перевести дух, и пристально посмотрела на Бритт.

— Уж не знаю, что там между вами произошло, но одно могу сказать точно — мистер Крейг чуть сам не умер, когда узнал, что вы разбились!

«Не от горя он чуть не умер, миссис О'Брайен, а от сознания своей вины», — с горечью подумала Бритт, но вслух не стала подвергать сомнению рассказ кухарки.

Интервью было напечатано в вечернем выпуске «Курьера». Совсем небольшое и под неброским заголовком, оно тем не менее сумело притушить поднявшиеся было сплетни по поводу возвращения Бритт.

Тут же начались телефонные звонки. Большинство звонивших выражали искреннее сочувствие и радость, хотя нашлись и такие — вроде подруги Стефани, — кто позвонил явно из любопытства, почувствовав, что пахнет сенсацией и в надежде выведать какие-нибудь скандальные подробности.

Отвечавшая на звонки Юнис держалась, как всегда, с достоинством, и у Бритт, до которой весь вечер доносился неторопливый ледяной голос свекрови, больше не осталось сомнений в том, что скандалу в Дуглас-Гроув, опорочившему почтенную семью, не суждено разгореться.

Накануне ночью в мотеле Бритт не могла сомкнуть глаз, и не только потому, что днем ей предстояла встреча с Юнис и Стефани. Значительно более серьезной проблемой представлялась ей следующая ночь, когда придется оказаться в одной спальне с Крейгом. Хотя интимные отношения между ними стали редкостью в последние месяцы перед ее отъездом, Крейг никогда не заговаривал о том, чтобы перебраться в другую комнату. Если он сделает это сейчас, всем станет очевидно, что между ними что-то неладно.

Пока Крейг ни словом не упомянул о предстоящей ночи. Молчала и Бритт. И вот теперь, когда они впервые после ее возвращения поднимались наверх в спальню, молодая женщина нервничала, не зная, чего ожидать и как себя вести.

Она молча удалилась в гардеробную, чтобы переодеться, а когда несколько минут спустя появилась в спальне, облаченная в ночную рубашку и халат, то обнаружила, что Крейг постелил себе на диванчике и уже спит. Странное чувство одиночества охватило Бритт. Она скользнула в широкую двуспальную постель, но уснуть никак не могла.

Бритт попыталась сосредоточиться на очередной главе своей кулинарной книги, но мысли ее все время возвращались к Крейгу. За весь этот день он лишь один раз, да и то явно чтобы угодить матери, поцеловал Бритт. Мимолетное прикосновение его губ разбудило в ней воспоминания, которые она предпочла бы забыть.

Какими жгучими и страстными были некогда поцелуи Крейга, не то что это вежливое холодное прикосновение! И с какой готовностью сама она подставляла мужу губы и открывала сердце, принимая дар его любви и даря любовь сама… Что же случилось? Почему все вдруг так изменилось? Даже если он понял, что его женитьба была ошибкой, неужели страсть, некогда бросившая их в объятия друг друга, ничего не значит?

По щеке Бритт поползла непрошеная слеза. Перевернувшись на живот, она уткнулась лицом в подушку. Ей наконец удалось уснуть, но и во сне она видела Крейга. Вот он ложится рядом с ней, обнимает, и прикосновение его ладоней заставляет трепетать ее тело…

Возбужденная этим видением, Бритт проснулась, протянула руку и обнаружила, что кровать рядом с ней пуста, а простыни холодны. Больше ей уснуть не удалось. Она так и пролежала до рассвета, устремив взор в потолок и глотая слезы.

На следующий день навестить Бритт пришла миссис Эквайер. Юнис, верная своему решению вести привычную жизнь, отбыла на заседание клуба садоводов, которые обычно проходили по четвергам.

Когда раздался звонок в дверь, Бритт сидела в библиотеке и сочиняла письмо Дэвиду — надо было как-то объяснить ему, почему она задерживается в Дуглас-Гроуве на несколько недель.

На звонок никто в доме не отозвался. Подождав с минуту, Бритт вспомнила, что Чарльз — а именно в его обязанности входило открывать двери — повез Юнис в клуб. Значит, придется идти ей.

Бритт поднялась и, открыв двери, увидела миссис Эквайер, ласково улыбавшуюся ей с порога.

Уже через несколько минут они сидели рядышком на диване в гостиной и пили чай. Глаза миссис Эквайер, как всегда, лучились добротой, но взгляд, которым она окинула Бритт, был не лишен проницательности.

— А вы заметно изменились. Еще бы, столько пережить! Наверное, вам нелегко пришлось… Ну, не будем говорить об этом! Главное — что вы здесь. С вами все в порядке, дорогая?

В голосе миссис Эквайер было столько сочувствия, что у Бритт на глаза навернулись слезы. Поставив чашку на стол и стараясь не встречаться взглядом с гостьей, она еле слышно проговорила:

— Я чувствую себя прекрасно, миссис Эквайер.

— Пожалуйста, называйте меня Луизой! Но я спрашивала не только о вашем здоровье. Если вас беспокоят сплетни, поверьте, кое-что действительно поговаривают о вас и Крейге, но большинство людей вам сочувствуют и желают всего наилучшего.

Она запнулась, не зная, стоит ли говорить дальше, но, должно быть, молчание Бритт придало ее решимости. Взяв собеседницу за руку, миссис Эквайер продолжала:

— Мне кажется, я обязана вас предупредить — остерегайтесь Стефани! Она вам не друг. До меня дошли кое-какие странные слухи… Мне почему-то кажется, что их могла распустить только она!

— Я вас не понимаю, миссис… простите, Луиза, — в изумлении произнесла Бритт. — Зачем Стефани распускать обо мне слухи?

И снова Луиза Эквайер заколебалась, а затем с явной неохотой продолжила:

— Вскоре после вашего отъезда мы с Джоном какое-то время жили врозь, правда, недолго. Он всегда был слишком неравнодушен к молодым женщинам. Я знала это еще в ту пору, когда мы только поженились, но не придавала особого значения его интрижкам, поскольку они были всего лишь интрижками, и не более того. Но в один далеко не прекрасный день я поняла, что происходит нечто серьезное. Когда я узнала о связи мужа со Стефани, я уехала из дома. Он умолял меня вернуться, но я сказала — или я, или она.