Я все исправлю

Глава 19. Боги Древней Греции

С Павлом не складывается.

Мне так и не удается добиться драгоценного внимания шефа ни в понедельник, ни во вторник, потому мы встречаемся в среду. Точно по расписанию. Павел красуется в галстуке Слизерина. Сразу догадываюсь, что это не к добру. Так и выходит. Павел ясно дает понять, что мой маркетинг здесь не к месту. У него всё схвачено, а как говорится, связи решают всё. Его величество Павел, по всей видимости, на короткой ноге с каждым жителем Пушкина.

Я больше не питаю иллюзий. Хочется одного — согласовать маркетинговый план и пусть каждый двигается своей дорогой. Ухожу в свой уголок писательствовать, Павел в свой — предводительствовать.

Раздается звонок от Маши.

— Привет, отшельница! Как у тебя дела?

— Блестяще, — издевательски изрекаю я.

— Как ваш пушкинский управляющий? Тоже походит на Адониса? — забавляется Маша.

Догадываюсь, что под "тоже" Маша подразумевает Силина.

— Скорее уж на бога глупости, — тихонько горюю я, поглядывая на важно расхаживающего в кабинете шефа.

Заместительница хохочет. Здорово, что я ее насмешила, вот только мне не до смеха. Мне-то с Павлом работать.

— А знаешь, был такой бог в Древней Греции! Момом звали, — авторитетно заявляет бывшая журналистка. — Он еще всё время злословил. Не смог ничего сказать только одной богине — Афродите. А ты у нас Афродита и есть. Так что уж как-нибудь одолеешь нерадивого. — Маша весело продолжает. — А наш Адонис что-то расклеился. Никогда не видела Эрика таким угрюмым. Он даже улыбаться перестал. Интересно, что с ним случилось. Может, скучает по своей Афродите?

— Очень смешно, — не смеюсь я.

Как же, скучает он. Да Силин мне после TED и слова не сказал, какое там скучать. Просто взял и вычеркнул из своей жизни. Даже вспоминать о нем не хочу.

— Кстати, раз уж речь зашла о прекрасном. Знаешь, что твоя красотка сейчас под моей опекой?

— Какая красотка? — озадачиваюсь я.

— Саша, ты там в Пушкине что, совсем размякла? За кем у нас пол-офиса бегает? Луганская, конечно.

— Пфф… — фыркаю я. От фамилии ассистентки меня передергивает.

— Ладно-ладно. Не пфыкай. Уж как есть, так есть, — голос Маши становится тише. — А девочка-то явно не так проста, как кажется. У вас с ней не было случаем тёрок?

Даже не знаю, можно ли назвать тёрками мою ревность. Но об этом Маше лучше не знать.

— Да вроде нет. А с чего вдруг такие выводы?

— Что-то мне не нравится, как она о тебе отзывается. И ко мне сильно подлизывается, — презрительно молвит Маша. — Но я буду не я, если не докопаюсь до истины. И не таких орешков раскалывала.

Маша может докопаться до чего угодно, в этом сомнений нет. Ее нос чует малейшие признаки сенсации и если пахнет жареным, она всегда тут как тут. Неудивительно, ведь за пазухой у следопыта темное журналистское прошлое.

— Наверное, она обиделась, что я ее не повысила, — признаюсь я.

— Интересненько. А ты говоришь тёрок нет, — подмечает Маша.

— Не думаю, что Алина стоит твоего внимания, — пытаюсь урезонить Холмса. Как-то не греет перспектива, что о романе Силина и Луганской будет трепаться весь офис.

— Погоди, мой радар еще ни разу меня не подводил, — прищурив глаза, констатирует подруга.

— Ты там поаккуратнее. А то еще накопаешь что-нибудь, чему сама не будешь рада.

Разубеждать Машу бессмысленно. Если бывшая журналистка продолжит рыскать со свойственным ей рвением, Силину стоит держать ухо востро. Высока вероятность, что скоро его похождения станут достоянием общественности. А впрочем мне теперь всё равно.

Глава 20. Незваный гость

К вечеру так устаю от рухнувших карьерных надежд, что проваливаюсь в сон сразу после ужина. Из сладкой дрёмы меня вырывает неприятный скрежет. Что происходит? Который час? На дворе стоит непроглядная темень.

У окна снова кто-то скребется. Моё сердце уходит в пятки. Неужели воры? Меня парализует шок, не могу пошевелиться. Что делать? Включить лампу и заорать как резаная? Подползти к окну и посмотреть негодяям в лицо? Позвонить Эрику? Что я несу, причем здесь вообще Силин! В полицию, надо звонить в полицию!

Шарю по кровати в поисках телефона. За стеклом, словно в фильме ужасов, колышутся голые, суровые ветки. В окне проглядывает силуэт. Моему сердцу было бы впору разорваться на части, если бы это оказался силуэт человека. Но нет. Это нечто другое. Пушистое, с огромным хвостом. Так и не найдя телефон, тихонечко, чтобы не спугнуть ночного гостя, крадусь к окну. И тут наши взгляды встречаются.

Коварное существо усаживается на подоконник и пялится на меня в упор. Его зеленые блестящие глаза намекают мне, что воришка настроен серьезно. Страх отступает. Воинственный грабитель — огромный, пушистый, рыже-белый котяра.

— Ты что здесь делаешь, хулиган? — строго отчитываю я.

Зверь явно меня не слышит, ведь на улице завывает ветер. Или, может, делает вид.

Приоткрываю окно и волосатое существо умудряется неведомым образом протиснуться в щелочку. Вот ведь беспардонный наглец! Врывается без спроса к незнакомому человеку.

На морде нет ни грамма смущения. Спрыгивает на пол, осматривается и начинает расхаживать по комнате, словно был здесь тысячу раз. Добавляет требовательное мяуканье и, задрав хвост трубой, трется о мои ноги.

— Голодный что ли? — у меня просыпается сострадание. — Бедняжечка. Сейчас посмотрю, что есть.

Спутник не отстает ни на шаг, чтобы я не вздумала передумать. Достаю из холодильника гуляш, накладываю в блюдце и ставлю на пол. Долго уговаривать не приходится — хитрец вовсю орудует языком по тарелке. Вдоволь наевшись, деловито топает в гостиную и прыгает на кресло, задевая лапой пульт. Включается телевизор, впервые за время пребывания здесь. На экране появляется мультик "Каникулы в Простоквашино". Уши кота навостряются. Животное с интересом осматривает мальчика, беседующего с почтальоном Печкиным.