Ядовитая боярыня

— Ну… — Наталья задумалась. Когда она бежала сюда, то несколько раз ей почудилось, будто скрежещет у нее прямо над ухом. — Возможно, из угла… Там, где старая кладовая… Где ненужные вещи хранятся…

Флор уставился ей в глаза, и Наталья увидела в них настоящий ужас.

— Пафнутий! — выговорил Флор и встал. — Стэнли, идешь со мной? — предложил он гостю. — Возможно, мне понадобится помощь…

Англичанин отложил свою трубку, проглотил еще одну ложку киселя, подмигнув при этом Наталье, и вышел вслед за хозяином дома. Наталья осторожно прокралась следом.

Флор не ошибся.

Пафнутий сидел в своем углу, тупо глядя себе под ноги, и тихо раскачивался из стороны в сторону. Левая рука у него была в крови, и стена слева от Пафнутия вся была разрисована кровью. Какие-то загогулины, запятые, смазанные и искаженные рожи с оскаленными ртами и выпученными глазами.

— Бесы! — взвизгнула Наталья.

Пафнутий чуть приподнял голову, раздвинул губы, и из его горла вырвался странный скрежещущий звук.

Безумцев в те дни не изолировали — они свободно гуляли по улицам городов, стращали народ и пользовались всеобщим состраданием к несчастным. Кроме тех случаев, естественно, когда их в чем-либо обвиняли и побивали камнями.

Глаза Пафнутия побелели, зрачки сузились, превратились в точки.

— Пафнутий! — позвал Флор.

Безумец поднял лицо, и Флор увидел, что у него трясется кожа — как у лошади, на которую села муха. Пафнутий поднес ко рту левую руку и впился в нее зубами. Кровь опять потекла из ранки.

— Держи его! — велел Флор Кроуфилду.

Вдвоем они навалились на Пафнутия, но тот отбивался с нечеловеческой силой, скрежетал и верещал.

Наконец двум крепким мужчинам удалось совладать с безумцем и связать его.

Пафнутий бился, подпрыгивая все выше над полом. Из его рта текла розоватая пена, а потом и кровь.

— Боже, что с ним? — бормотал Флор, пытаясь утихомирить сумасшедшего.

И тут он вспомнил, что Наталья стоит рядом и смотрит на происходящее широко раскрытыми, перепуганными глазами.

— Наташа, позови Сванильдо! Лавра позови! Иди, иди! Ступай скорее! — приказал он.

Гвэрлум побежала вниз по лестнице. Она впервые видела нечто подобное. Темные бездны, в которые способен погружаться человеческий разум, испугали ее куда сильнее, чем любые испытания, коим подвергается бренное тело.

Когда Эльвэнильдо поднялся к несчастному Пафнутию, тот уже затих — обессилел.

— Перенесем его на постель и привяжем полотенцами, — решил Флор. — Тебе, Сванильдо, придется его стеречь. Будь очень внимателен, хорошо? Он может быть опасен.

Пафнутий оказался тяжелее бревна. Он все время изгибался. Наконец его водрузили на ложе и примотали покрепче. Обездвиженный, безумец вращал глазами и тихо мычал.

— Он отравлен, — сказал Эльвэнильдо.

— Ты хочешь сказать, что он умрет? — уточнил Флор.

— Не обязательно. Возможно, он придет в себя… Помнишь, он ничего не помнил, когда мы его встретили?

— Полагаешь, это действие того же яда? — Флор задумался. — Возможно, ты прав. Но где он достал этот яд?

— Вот это вопрос, Флор Олсуфьич… — Эльвэнильдо вздохнул. — И куда он уходил, когда исчезал на несколько дней?

— Бродить… — Флор пожал плечами. — Он не в первый раз уходит бродить. Может быть, себя ищет. Некоторые люди думают, что оставили истинного себя где-нибудь в лесу или у кого-то в доме…

— А некоторые люди путают себя истинного с собой отравленным, — сказал Эльвэнильдо. — Ох, как мне все это не нравится, Флор! У нас на курсе был один нарк…

— Что такое — нарк? — тотчас перебил Флор.

— А… Да, хорошо, что ты этого не знаешь… Нарк, Флор Олсуфьич, — это человек, который не может жить без некоторых отравляющих веществ. Например, без опиума. Или ЛСД. Ну, привык, понимаешь? — Он беспомощно махнул рукой. — В общем, это яд, который вызывает в сознании приятные картинки. У нас его еще называют «причастием дьявола».

— Понятно, — сказал Флор и посмотрел на Пафнутия с сомнением.

— Я за ним послежу, — обещал Эльвэнильдо. — Идите, занимайтесь делом. Там, кажется, Иордан явился.

Иордан из Рацебурга действительно пришел в дом Флора вслед за Ионой. Опасаясь оставлять ливонца одного, Иона исправно угощал его киселем и говорил разные вежливые словеса. Ливонец не слушал, киселя не ел — вертел головой и усмехался собственным мыслям.

Наконец он увидел Флора, а за ним и англичанина.

— Это давний мой друг, Стэнли Кроуфилд, — представил Флор. — А это мой лучший враг и прекрасный товарищ Иордан из Рацебурга.

Иордан польщенно улыбнулся. Кроуфилд вежливо пожал ему руку.

Уселись за стол.

— Времени нет на лишние разговоры, — объявил Флор. — Прошу тебя, Иордан, расскажи подробно обо всем, что было на том пиру у Глебова.

— Извольте, — Иордана, казалось, забавляли серьезные лица его собеседников. — Вдова Туренина завела странные речи. Мы так подумали, что она, должно быть, выпила лишнего и по женской слабости болтает.

— Что именно она сказала? Иордан, пожалуйста! — взмолился Флор.

— Я половины не понял, — признался Иордан. — Да и Глебов, по-моему, тоже… Мол, царь ошибку сделал. Ну, царицей она быть якобы хотела, да ей не позволили… Какой царицей, Флор? Ну какая из нее царица? Ладно… Потом еще намекала: мол, гром грянет — все вы перекреститесь… Ничего конкретного.

Он призадумался и выговорил:

— Да, вроде бы, такое обещала: кто, дескать, меня, Авдотью, любить будет и поддержку мне даст, того не обижу, жемчуга будет в вине растворять и вино то пить, на бархате спать… Что-то такое. Вы что-нибудь поняли?

— Нет, — сказал Кроуфилд.

— Вот и я ничего не понял. А Глебов даже внимания на эти речи, по-моему, не обратил. Вихторин к тому времени тоже выпил изрядно, он все плясать хотел…

Помолчали. Потом Флор произнес:

— Мы точно знаем, что Туренина сгубила Глебова и подослала убийц к Вихторину и к тебе, Иордан. Стало быть, она сочла свои слова достаточно опасными, чтобы уничтожить свидетелей.

— Но для чего она их вообще произносила? — удивился Иордан.