Ядовитый цветок

— Будьте добры попросить миссис Сандру.

— Это ты, Берт?! Вот только что думала, почему этот подлец променял на какие-то холодные железки живую человеческую душу?

— А что, у «души» насморк и приступ агрессии?

— Видишь ли, завтра я уезжаю в Гриндельвальд. Сегодня прощаюсь с друзьями, рассказываю о наших приключениях. Никто не хочет верить, что знаменитый Берт Уэлси мог заставить хрупкую женщину тащить себя на руках через ночной лес под предлогом ничтожного вывиха!

— Сандра, позволь мне замолить грехи. Я как раз хотел исправить свою ошибку — готов пронести тебя на руках ровно триста метров… Только это нельзя откладывать. ты должна быть у меня завтра же. Нет, лучше сегодня.

— Где это? На автозаводе?

— На Алиенте. Вчера прикатил на остров по делам. Ты мне срочно нужна, серьезно. Иначе я могу влипнуть в жутчайшую переделку.

— Новые приключения — понадобилась опытная Мата-Хари?

— Считай так. Только будь осторожна, детка. Я буду ждать тебя сегодня.

— Эй, господин Уэлси, вы пьяны или снова ударились головой? ты же звонишь в Америку, чудак!

— Ну, пусть даже на Луну! Не может же мой пилот ждать, пока ты выпроводишь всех гостей. — Берт возмущенно фыркнул, и Сандра замолкла, сраженная неожиданностью.

— Детка, пусть гостями займется прислуга. Я не шучу — мне грозит страшная опасность… Сейчас здесь едва занимается рассвет, надеюсь к обеду ты застанешь меня живым, если поторопишься, конечно. — Разговор прервался.

Сандра машинально набрала номер приемной «Кленовой рощи» и сообщила дежурной медсестре, что её приезд в клинику задерживается. Потом решила предупредить Самуила об изменении своих планов, но часы угрожающе пробили двенадцать раз. Сандра опустила трубку.

Катер ждал её у причала Ровенны в полдень. Сандра успела выспаться в самолете и чувствовала себя по-утреннему бодрой. Уже из окна автомобиля, присланного в аэропорт сеньором Уэлси, американская гостья с наслаждением созерцала адриатическую осень — яркую, солнечную, теплую, словно собирающуюся непосредственно перейти в весну.

Берт, вероятно, высмотрел её издали в бинокль с палубы катера и тут же рванулся навстречу — загорелый, подтянутый, в белом щегольском спортивном костюме.

— Привет! Да ты стал пижоном. А где потертые джинсы? — Удивилась Сандра.

— Ах, я же сказал, что попал в переделку. Меня преследуют мастера «высокой моды» — теперь я под опекой самого Версаче. — Берт смущенно вытащил из кармана роскошный платок с сине-золотым королевским орнаментом. — Это следует повязать на шею, когда встаешь у штурвала. А. каково? Похож на «голубого»?

— Нисколько. Неотесан и грубоват. Даже не взял у меня сумку.

— Постой, я жду, когда шофер поднесет чемоданы. Где твой багаж? Я не выпущу тебя с Алиенте до тех пор, пока не решу самых важных проблем.

— Багаж весь на мне. А проблемы мы решим в два счета. Только вот не хотелось бы снова попадать в руки правосудия. — Сандра смущенно запахнула неизменный твидовый пиджак и покосилась на узкую коричневую юбку, вынесшую испытание многочасовых судебных заседаний. Ей вдруг захотелось выглядеть сногсшибательно, как те женщины, что прохаживались по набережной или отдыхали на палубах выходящих в море яхт.

«Глупости, — решила она. — Берту нужна помощь, а не девица для развлечений. За ними не стоило посылать самолет в Даллас». И все же настроение испортилось. особенно противно было от того, что сердце колотилось все сильнее, по мере приближения к знакомому островку. Только сейчас она позволила себе признать, как сильно соскучилась по Берту, его насмешливым глазам, ямочкам на щеках, полоске шрама у шеи…

Она зажмурилась — дом, возвышающийся на берегу за зеленым бархатом газонов, показался ей ослепительным. Белый камень стен и спускающихся к воде лестниц, блеск стекол в высоких окнах, гигантские резные вазоны, переполненные цветами — все захватывало дух торжественным великолепием.

— Боже, что за царская «избушка»! — Выдохнула Сандра, вцепившись в металлические поручни.

— Я немного прибрался здесь. Давай, спускайся ко мне! — Выпрыгнув на причал, Берт распахнул объятия и Сандра бросилась в них, теряя голову.

— Ну сколько мы будем стоять так? — Наконец отстранилась она. — Нести меня не надо. Лучше рассказывай, что стряслось.

Подхватив её сумку, Берт направился вверх по ступеням.

— Не все сразу. Погляди лучше, какое у меня образцовое хозяйство!

— Совсем неплохо. Сдавай это поместье в аренду киношникам, пусть снимают исторические фильмы о романтической любви графов и принцесс… Но уж слишком много цветов и вазонов. — Поморщилась Сандра.

— А ты чересчур тепло одета. Здесь ещё в разгаре курортный сезон, детка. Ну, почти.

Пройдя вслед за Бертом по широкой лестнице к центральному подъезду, Сандра вошла в зал и остановилась, пораженная красотой дворца. Двухъярусная колоннада окружила огромный парадный зал, предназначенный, по-видимому, для грандиозных празднеств.

— Балы и карнавалы, устраиваемые здесь в 50-е прежним владельцем, славились по всей Италии. Получить приглашение к графу Карлиани (титул он, конечно, купил) считалось особой честью. Мы с мамой жили, конечно, тихо, а последние десять лет вся забота по дому лежала на управляющем. Он не отличался особой фантазией и желанием расходовать впустую хозяйские средства и просто-напросто закрыл большую часть помещений. Когда мы приезжали сюда в сентябре, я не смог показать тебе дом во всей красе. А теперь вот постарался, даже велел достать из хранилища и вывесить все картины. Видишь — устроил Лувр, и все для тебя.

— Я польщена. — Пролепетала Сандра. — У тебя грандиозно! Как жаль, что автомобильные цеха манят хозяина этого дома больше, чем великолепные покои.

— Хозяин холостяк, бука, обожает корпеть над чертежами и железками. Пошли дальше, ты разве не помнишь, где располагается твоя комната?

Сандра с сомнением покачала головой.

— У меня такое впечатление, что я здесь впервые. Хотя, конечно, помню, как мы ужинали при свечах и мечтали о мести…

— А потом я нашел тебя загорающей на «диком» пляже и устроил допрос насчет ночи, проведенной в Амстердаме.

— Странно… Будто все это было не со мной. Да ведь и правда — Сандра Керри не Мона Барроу. Теперь это знают все.

— Жаль, та малышка мне очень нравилась. И я ни минуты не огорчался, что считался её мужем. Ну, как?

Отослав горничную, Берт распахнул дверь в нарядную, обитую нежным флорентийским гобеленом комнату.

— Помню! Перед этими зеркалами модистка снимала с меня мерки… А что потом?

— Потом мы сбежали в Альпы, а мне пришлось лично примерять весь доставленный сюда гардероб. Ну-ка, смотри!