Ядовитый воздух свободы

Тейн пожала плечами.

— Откуда вы все это выяснили?

— Вы поговорили с мамой?

— А? — недоуменно заморгала она, слегка обескураженная резкой сменой темы. Магдалена не привыкла, что ее вопросы игнорируют. — Да, она нас ждет. Просит за час позвонить. Только… она не встает рано. Я думаю, раньше трех туда не стоит ехать.

Аксель разочарованно посмотрел на коллегу. Он явно собирался начать день с путешествия.

— Хорошо, — наконец проговорил он. — Тогда навестим прокурора?

— Вы поручили Туттону…

— Вот дадим ему дополнительно пару часов?

Глава шестнадцатая Николас Туттон

Спутник-7, Управление полиции

«Ты должен быть хорошим мальчиком, Ник. Не ссутулься, Ник. Ник, ты хочешь опозорить семью? Ник, почему ты не слушаешься, Ник? Ник, кто разрешал тебе выбирать? Ник, ты Туттон! Ник, ты позор семьи!»

Голос отца, скороговоркой произносящий эти слова, сопровождал его сны. Ник вскакивал каждый раз на шипящем или звенящем в зависимости от контекста «позор семьи».

Где бы ни находился, как бы мало ни спал, Николас постоянно сходил с ума. Медленно и неудержимо. Если он напивался перед тем, как отправиться в постель, образ отца не пробивался в сновидения. Ник надеялся, что это алкогольное беспамятство поможет пережить еще один день. И каждый раз пил до состояния, когда свистящий шепот и презрительный взгляд Эрика Туттона мутнели, картинка расплывалась, а реальность разбивалась на кусочки, уступая место кошмарным флешбэкам. Все становилось в сто раз хуже, если отец объявлялся самолично. В течение трех лет, прошедших с развода с Магдаленой, Ник как мог избегал контакта. Как послушный сын и правомерный член семьи он присутствовал на приемах, днях рождениях и прочих светских мероприятиях, но находился там ровно столько, сколько требовали приличия. А потом уходил, переодевался и до утра пропадал в ближайшем баре. Поэтому сегодня ночью, когда он оторвался от работы и увидел на экране телефона отцовские инициалы, на несколько бесконечных мгновений перестал дышать. Он сидел и смотрел в телефон, прекрасно зная, что вызов лучше принять. «Что у вас происходит, Николас, и почему ты не сообщил мне о тревербергском детективе?»

И как объяснить этому высокомерному ублюдку, что донос в этом случае уголовно наказуемое действие? Для Туттона-старшего закона не существовало. Только тот, который он сам учреждал и одобрял. Впрочем, в дела отца Ник не вмешивался. Ему хватало своего беспорядка.

«Ты Туттон, Николас. Позорище». Отец положил трубку, а сын, который сидел в это время в своем кабинете перед компьютером, оторопело замер и пришел в себя только тогда, когда сквозь драные жалюзи пробилось солнце. Он никогда не избавится от отцовской власти над собой. Он позволил отцу все, Эрик Туттон влез даже в его постель.

В пять утра все спортивные учреждения были закрыты, и Ник сделал то, чего от себя не ожидал: отправился на пробежку. Добежал от работы до дома (четыре километра, на минуточку), сходил в душ, выпил кофе, пока жена и дети спали, вызвал такси и вернулся на работу. Он не пошел в кабинет Магдалены, а заперся в криминалистическом отделе, ловя себя на тупой мысли: а что, если сделать задачу Грина по-людски? Вот взять и сделать. Даже если это грозит еще большим конфликтом с отцом?

Тем более если это грозит конфликтом с отцом. Может, пора перестать бегать и бросать к его ногам собственную жизнь?

Ну нет, конечно. Кто он такой, чтобы соревноваться с Эриком Туттоном? Он никто. Младший сын. Вместо того чтобы стать врачом или ученым, пошел в полицию. Назло, конечно. И он — а кто еще — расследует дело с этим скелетом.

Мужчина посмотрел на список, который начал составлять вчера. Грин зря завелся. Сломанная камера — это не диверсия, а просто тупость. Здесь так привыкли. От финансирования до места назначения доходила в лучшем случае четверть. И техника по имени Джеймс не меняли уже лет пять. Взглянув на часы, Ник убедился, что рабочий день начался у всех, и взял телефон. Джеймс принял вызов сразу:

— Да, офицер Туттон?

— Привет, — как можно мягче проговорил криминалист. — А можешь к нам заехать?

— Меня оштрафовали, — обиженно заявил мужчина. — Вчера пришла бумага из управления и меня оштрафовали.

— Возмещу, — зачем-то сказал Туттон. — Но мне надо с тобой поговорить.

— Что, прям допрос? — В голосе техника слышалось восхищение или страх?

Ник на мгновение замялся, определяя стратегию.

— Не, — наконец сказал он. — Без протокола. Можем встретиться в «Виктории».

— Красотка Вики готовит шикарные завтраки.

— Договорились?

Назначив время, Ник отключился. И дернул же его черт за язык. «Возмещу». Нашелся тоже возместитель.

Неотвратитель.

Кафе «Виктория»

Ник выбрал стол в самом глухом углу, но рядом с окном, чтобы было видно улицу и зал. Как будто встречаться собрался не со свидетелем, а со своим информатором. Впрочем, о чем это он. Он криминалист и информаторов не имел. Если только в мечтах или в пьяных снах аристократа, внезапно ставшего алкоголиком. Он пил самый крепкий кофе и пытался понять, как оказался в этой точке. В какой момент его дурацкие ноги сошли с прямой тропы и выбрали болото? В какой момент он бросил все на карту и лишился самого себя? Несколько дней назад Лиза нашла его старое фото. Он стоял в кабинете на работе, улыбался. Они закрыли дело. Очередная бытовуха, муж убил жену, оба сотрудники лабораторий Нахман. Сдали нервы. Нику с Магдаленой удалось выяснить, что муж провалил какой-то очень важный проект на работе и разозлился. А жена, напротив, принесла новости о повышении. Ник провел великолепную экспертизу. Магдалена блестяще оформила дело. Они были молоды, счастливы. Жена показала ему это фото, и мужчина себя не узнал.

«Посмотри, Ник. Прошло всего пять лет. Неужели люди так быстро стареют?»

Всего пять лет? Он постарел за три.

Мужчина допил кофе, жестом приказал официантке повторить. Кто мог подумать, что его так подкосит всего-то расставание с женщиной. Может, дело не в ней? Да точно не в ней. Он просто злится на себя. Ему стыдно. Стыдно потому, что не смог повести себя как мужчина. Не защитил брак. Он сделался тряпкой. А ведь могло быть все иначе.

— Вот и я.

Николас медленно поднял голову. Джеймс Смит, электрик неопределенного возраста, толстый, потный и перепуганный, стоял перед ним на слегка трясущихся ногах. От него резко пахло жевательным табаком. Или просто табаком?.. Выглядел он в сто раз хуже криминалиста, но тот искренне порадовался, что пьет кофе и хотя бы через сиюминутную трезвость может дистанцироваться от этого субъекта.

Какое счастье, что его не видит Грин.

Туттон невольно представил ледяной взгляд детектива и передернул плечами, отгоняя наваждение и будто сбрасывая невидимую руку. Нет, до такого ему докатиться нельзя. И чем он думал, поручая этому недоумку монтаж камер? Лучше бы сам сделал. Он точно бы разобрался с такой простецкой задачей.

— Садись. Кофе?

— С коньяком, — жизнерадостно кивнул мужчина. Двойной подбородок задрожал. По толстой шее скатилась капля пота.

Нику стало настолько мерзко, что от желания сбежать прямо сейчас его удержал исключительно профессиональный долг. Во рту появилась горечь, глаза застелила кровавая пелена похмелья, но официантка принесла кофе, мужчина сделал глоток и перевел дыхание. Смог как-то. Значит, и до конца беседы доживет. А там и до вечера.

А там, может, и в расследование вольется. По большому счету… что ему еще делать? Сможет ли он хотя бы один вечер не пить?

— Да ради бога. Мэгги, сделай пожалуйста.

Официантка с очаровательной улыбкой кивнула. Толстая черная коса ударила ее по ягодицам, когда девушка стремительно развернулась и побежала к бару. Интересно, у него с ней что-то было? Они точно зажигали в клубе. Но было ли что-то, что идет следом за горячими танцами?..

— Что хотел, офицер? — спросил Джеймс, получив кофе и вылив туда из малюсенькой бутылочки щедрую порцию коньяка.