Ядовитый воздух свободы

Женщина теперь лежала, закрывшись руками. Одета в простую домашнюю одежду, стройная, кожа рук чистая. Не ранена. Крови нет. Но в пыли. И явно испугана. Аксель видел, что ее тонкое тело сотрясает дрожь.

— Меня зовут Аксель Грин, — негромко сказал он, игнорируя звон в ушах. Важно было наладить с ней контакт и выяснить, что она успела заметить. Может быть, она опишет того, кто это сотворил? Иллюзиями себя детектив не тешил. Но он привык тянуть даже за призрачные ниточки. — Я полицейский. Детектив из Треверберга. А кто вы?

Женщина вздрогнула, затем медленно отвела от лица узкую ладонь и посмотрела на детектива. Сверкнула зелень глаз. Психика Акселя сработала как подушка безопасности и не позволила провести параллели с другой женщиной с зелеными глазами. Он постарался удержать доброжелательное выражение лица и протянул свидетельнице здоровую руку. Она посмотрела на пальцы детектива, ему в лицо и медленно, будто ей что-то мешало, оперлась о его ладонь и села. Грин успел заметил, что это молодая девушка, красивая и нежная, бледная и испуганная. Но эта характеристика не сделала ее привлекательной в его глазах. Он просто механически собрал информацию и уложил ее в памяти. Пригодится.

К тому же свидетельница совсем не похожа на нее.

— Как вас зовут? — проговорил он, не шевелясь.

Он стоял перед девушкой, чувствуя, как его обволакивает дурнота — последствие легкой оглушенности от взрыва. В армии Аксель попадал в переплеты посерьезнее. Несколько раз был ранен, оказывался на границе жизни и смерти, получал серьезные контузии. И теперь даже такая ерунда на некоторое время вывела его из строя. На гражданке он размяк, и тренажерным залом это не исправить. Ему нужен адреналин. Нужна опасность. Тогда он собирается и начинает функционировать. Но сейчас он должен сесть.

Аксель медленно опустился на край скамьи. Мысль о том, что он упрощает свое состояние, как ребенок, даже не успела зародиться в его мозгу. Левая рука пульсировала от боли.

Девушка тут же пристроилась рядом.

— Натали, — хриплым голосом сказала она.

— Расскажите мне, что вы видели, Натали?

Она посмотрела на него с удивлением, но явно прочла в глазах детектива мрачную решимость вытянуть из нее все.

— Я… я не могла уснуть. Ночью постирала одежду и вышла ее развесить, — начала говорить девушка, покачнувшись и прижавшись к нему боком. Аксель вежливо отстранился, но позволил ей взять его за здоровую руку, инстинктивно понимая, что так ей будет проще говорить. — Увидела женщину. Она стояла у машины и смотрела на нее. В халате. Меня это удивило. Но я не стала ей ничего говорить, а она меня не заметила. Потом она села в машину. И тут грохот, огонь! Я упала. Кажется… ноги болят. Она больше не взорвется?

Грин покачал головой:

— Не взорвется.

Скорая влетела в пространство между домами, не позволив Грину продолжить допрос. Аксель легонько сжал пальцы Натали в бессмысленной попытке передать ей часть своей силы и поднялся. Он полностью пришел в себя. Время для чувств будет потом.

Из машины вышла пара врачей.

Судя по выражению лиц, они думали, что ехали на ложный вызов. Грин разозлился. И эта эмоция его немного оживила. Пусть гнев единственное, на что он был сейчас способен, но в нем присутствовала хотя бы капелька жизни. В отличие от алекситимического состояния, в котором детектив пребывал последний год.

— У нас нет огнетушителей. Вы перепутали службы?

— Детектив Аксель Грин, полиция Треверберга, — спокойно представился он, проигнорировав очередную бестактность. — У девушки, — он кивнул на Натали, — шок. Займитесь пока ею. К машине подходить небезопасно.

— А там есть кого спасать? — спросил второй врач, молодой невысокий мужчина с внешностью офисной крысы.

— Не думаю, — сказал Грин.

— Что произошло?

Грин не ответил.

Врач опустил глаза и заметил обожженную руку, которая безвольно висела вдоль туловища детектива.

— Надо обработать, — негромко сказал он, доставая препараты и бинты. — Сядьте, пожалуйста.

Он кивнул коллеге, предлагая ему заняться свидетельницей.

Грин хотел возразить, но понял, что врач прав. Если не обработать ожог сейчас, можно получить заражение, а полностью функционирующая рука ему еще нужна. Он сел на свободную скамейку. Врач закатал рукав рубашки и принялся за дело, а Аксель, морщась от боли, достал телефон.

Что бы он сделал в Треверберге? В случае покушений и терактов вызывали Агентство. Безымянная всесильная служба, которая находилась в ведении одновременно и министерства юстиции и обороны. В свое время Грин не пошел туда только потому, что спецопераций хватило в армии, он хотел заниматься расследованиями. И, хотя Треверберг большой город, ему везло. На все теракты и взрывы реагировали профильные структуры.

Его мозг лихорадочно работал, ища связи, но тщательно обходя все моменты, которые могли вызвать внутреннюю чувственную реакцию. Открыть разум, изгнать оттуда все лишнее. Воспринимать реальность такой, какая она есть. Искать общее. Черт, как больно!.. Совпадения. Нестыковки. Делать свою работу. То, ради чего он был рожден. Магдалена взяла ключи от его машины. Если верить Натали и Магдалена действительно была в халате, этот поступок объяснялся просто. Но что случилось потом? Машина взлетела на воздух. Вряд ли кто-то мог предположить, что комиссар Тейн решит прокатиться на Audi. Это не случайность. Это намеренная попытка устранить владельца. Его.

Нужно смотреть на это с позиции расследования. В каком случае пытаются убить следователя? Тогда, когда он на правильном пути, а преступник не заинтересован в успехах полиции. Проклятие.

Врач закончил с обработкой раны и перешел к бинтованию.

Снова вой сирен и пожарный автомобиль. Аксель устало обернулся. Из машины вывалилась группа пожарных. Не вставая, Грин поздоровался, указал свободной рукой на Audi. Специалисты отреагировали более взвешенно, чем представители скорой. Видимо, горело здесь чаще, чем взрывалось.

— Постарайтесь потушить так, чтобы криминалистам осталось хоть что-то, — бросил Грин и посмотрел на врача, который заканчивал свою работу.

Невыносимо, дьявольски, до дрожи в ногах хотелось курить.

Глава третья Ник Туттон

Спутник-7, улица Нейтрино

Звонок Грина застал его в той живительной и редкой стадии сна, после которой полностью восстанавливаешься как душевно, так и физически. Конечно, Николас не смог бы больше уснуть, но мысль о том, что надо куда-то тащиться, непонятно зачем, да еще и с инструментами, его разозлила. Нет, не взбодрила. Не дала надежду на то, что он может применить свои навыки криминалиста и наконец присоединиться к нормальному расследованию. А разозлила. Мол, какого черта мне мешают спать. И сквозь нее несколько бесконечных минут не пробивалось ничего. Ник в кои веки прижимал к себе жену, которая по счастливой случайности не проснулась от столь бестактного вмешательства, и чувствовал себя вполне собранным, счастливым.

Но что-то не позволило Туттону просто выключить телефон и спать дальше. Что-то в голосе Грина, обычно холодного и собранного, заронило то мерзкое зерно, которое превращается в целый ветвистый куст раздражения, ожидания от реальности самого плохого, самого невозможного.

Ник аккуратно вылез из кровати, бережно укрыл жену одеялом, подумав о том, что не так уж и плохо возвращаться к семье по вечерам, и вышел из спальни, стараясь не наступать на те половицы, которые гарантированно скрипят. Его одежда находилась в гардеробной справа от огромной ванной комнаты. Совесть не позволила потратить еще десять минут на душ. Ник сунул голову под струю воды, наспех вымыл волосы, промокнул их полотенцем, зачесал назад, оделся и вышел из дома.