Ядовитый воздух свободы

Дверь в комнату открылась, и появился детектив Грин. Натали бросила на него быстрый взгляд, не успела рассмотреть и опустила глаза, будто от слишком долгого контакта внутри могло что-то порваться. Она услышала, как Аксель поставил на стол бумажный стаканчик с кофе и сел.

Тишину вспорол щелчок — доводчик вернул деревянную пластину двери на место. По спине девушки пробежали мурашки. Она подняла глаза на детектива, осторожно, с опаской дикого зверька, пойманного в силки.

— Здравствуйте, Натали, — сказал детектив Грин и улыбнулся.

Она зарделась.

— Здравствуйте, детектив.

Он кивнул на большой черный диктофон, который стоял тут же, на несколько пустых листов — шаблонов протокола допроса.

— Наш разговор должен быть записан на пленку, а тезисы зафиксированы. Вы понимаете это?

— Да. Конечно.

— Вы готовы?

Она обхватила себя руками. Молча кивнула. Во рту пересохло, но почему-то под пристальным взглядом детектива брать чашку со стола и пить было страшно. Натали подождала, успокоилась, и тогда серьезность Грина передалась ей. Натали вспомнила, зачем сюда пришла, и испытала чудовищное желание убежать, как будто этот разговор, эта встреча оставят на ее душе очередную кровоточащую рану, которая никогда-никогда не исчезнет и всегда будет вскрываться при первом намеке на узнавание.

Грин протянул правую руку, коснулся диктофона. Сейчас ее голос зафиксируют. Потом будут слушать чужие люди. Оценивать, препарировать ее, как студенты-медики лягушку на первом курсе. Под взглядом темно-синих глаз детектива Натали внезапно почувствовала себя совершенно обнаженной.

Аксель осторожно положил перебинтованную руку на столешницу и, взяв ручку, начал допрос:

— Спутник-7, Управление полиции, шестое июня, десять часов сорок семь минут утра. Допрос свидетельницы Натали Роше. Допрос ведет детектив Аксель Грин. Натали, пожалуйста, назовите свое имя и возраст.

— Натали Роше, двадцать пять лет, — прошептала она.

— Громче, пожалуйста, это важно для протокола. — Грин произнес это мягко, почти нежно, но Натали показалось, что он хлестнул ее по лицу.

— Меня зовут Натали Роше, мне двадцать пять, я библиотекарь. Работаю в детской библиотеке Спутника-7.

Она схватила со стола чашку и сделала жадный глоток. Аксель наблюдал за девушкой с холодной улыбкой на застывшем лице. С ним что-то было не так. Натали слышала, что женщина, которая взорвалась вместе с автомобилем, являлась сотрудницей полиции. Они с детективом были близки? Что их связывало, если эта женщина ушла от него в халате в пять утра и села в его автомобиль? Может, за холодностью он скрывает боль? Нет, это не боль. Она ощущается иначе. Боль растекается в пространстве вокруг человека расплавленным металлом, прорубая себе дорогу и оставляя следы. Она заразительна, как радиация. А от Грина не исходило ничего, кроме вежливости. Свидетельница чувствовала чудовищную дистанцию. Так ощущает себя человек, которого захватила обратная тяга волн. Его несет в открытое море. А берег — рядом, но с каждым мгновением все дальше и дальше. И чем больше ты борешься, тем меньше шанс спастись.

— Спасибо, что пришли, мисс Роше, — дежурно продолжил детектив Грин. — Мы встретились с вами на площадке между домами улица Нейтрино, семнадцать и улица Нейтрино, пятнадцать. Расскажите. пожалуйста, что вы там делали.

— Я развешивала белье.

— В пять утра?

— Я… — Девушка вспомнила события предыдущих дня и ночи и отвернулась. — Я не могла уснуть, решила постирать и увлеклась. А если не развесить белье, то оно будет неприятно пахнуть. Дома у меня нет места. Я использую веревки во дворе. Так все делают, в этом нет ничего странного, почему вы так смотрите на меня, детектив? Вы не знаете, что постиранное белье нужно сушить?

Он бросил на нее слегка удивленный взгляд, но на провокацию и попытку сбить его с линии допроса не поддался. Натали стало грустно. Она не умела себя защищать, тем более перед лицом служителя закона.

— Расскажите, пожалуйста, подробно, что вы увидели, когда пришли на площадку.

— Когда я туда пришла, все было спокойно. Вы ведь хотите, чтобы я рассказала про взрыв, а не про то, что там увидела? Так вот, машину я заметила не сразу. Я поставила тазик с мокрым бельем на скамейку и задумалась. Мне хотелось подышать и побыть наедине с собой.

— Что было дальше?

— Я увидела женщину в белом халате. Она подошла к машине, открыла ее.

— Что вы можете сказать об этой женщине?

Натали смущенно подняла на него глаза.

— Красивая, стройная. Не то что я.

Последнюю фразу она добавила чуть слышно. Аксель не произнес и слова, но девушка заметила, что лицо детектива на мгновение дрогнуло, будто он все-таки хотел что-то сказать. Но не стал. Запись.

— Что было дальше?

— Она села в машину. А потом… а потом такой грохот. Я упала. Не понимала, что происходит. Шум, дым, взрыв. Кажется, я закричала. А потом пришли вы.

— Окна вашей квартиры выходят во внутренний двор?

— Да, детектив.

— Сегодня ночью вы не видели ничего необычного?

Натали сосредоточилась. Она понимала, что вопрос с подвохом. Но раскрывать перед детективом корзину с собственным грязным бельем она не планировала. Ни за что. К делу это не относится.

— Простите, детектив, нет.

— Тени, движения, люди. Обычно в этом дворе много людей?

Она пожала плечами:

— Да нет. Двор как двор. По ночам наш городок спит. Почти все работают на производствах. Это тяжело. Люди устают и прячутся по квартирам.

— Натали, это очень важно. Если вы не спали, вы могли заметить того, кто установил бомбу.

В комнате для допросов повисла тягучая, муторная тишина. Натали откинулась на спинку стула, не отводя от детектива испуганных глаз. Ей вдруг стало грустно до слез. Его внимание, его трепетность, вежливость — это все ради фоторобота? Да даже если там кто и ошивался вокруг машины, она же сказала уже, нельзя рассмотреть. Расстояние, тьма, неудобный угол обзора.

— Во дворе ходили люди. Но, детектив, там нет фонарей. Я бы при всем желании не разглядела.

— Когда вы сели у окна, Натали? В какой момент вы устали от того, что происходило, и просто сели у окна, а потом решили, что все-таки пора выйти и развесить белье?

Да откуда он знает?!

— Наверное, часа в три-четыре. Я просидела час. Или два. Я не помню. Думала о своем.

— И что вы видели?

— Кто-то ходил.

— Вы можете описать одежду или походку?

— Толстый. — Она закрыла глаза. — Как будто переваливался. Как будто пьяный. Я подумала, что пьяный. Не обратила внимания. Вы думаете, эти тени… кто-то из них причастен? О. Вы… вы же вчера приехали с работы. Значит, кто-то… да. Детектив, но было темно. Там много кто ходил. Вечером.

Грин сделал несколько пометок в протоколе.

— Давайте еще раз опишем ваш вечер. Во сколько вы пришли с работы и что было потом?

— А это… обязательно?

— Информация конфиденциальна. Каждое ваше слово может дать зацепку, это очень важно для полиции, мисс Роше. — Он нажал на паузу, наклонился через стол и посмотрел ей в глаза. — Лучше вам рассказать все мне, чем дожидаться проверки из Треверберга. Я бы не хотел, чтобы вы испытали неприятные минуты общения с моими коллегами.