Янтарный дым

— Иду, иду! — Ева подбежала к пассажирской двери и вскочила в машину.

— Выбор ресторанов в этом районе оставляет желать лучшего. У нас всего два варианта: пицца или мексиканская кухня, — сказала Бриджит.

— Я всегда за картошку фри и соус.

— Тогда в El Toreador! — воскликнула Бриджит, сдавая назад по длинной подъездной дорожке и выезжая на дорогу.

Ева пристегнула ремень безопасности и закатала рукава своей просторной толстовки.

— Не могу поверить, что похолодало так быстро.

— Я не представляю, как ты со всем этим справляешься. На твоём месте я бы заперлась в комнате и свернулась калачиком.

— Такая мысль приходила мне в голову, — ответила Ева, массируя виски.

— Всё ещё болит голова?

— Как только поем, мне станет легче, — пробормотала Ева.

— Не можешь использовать свою странную магическую силу исцеления?

— Не знаю. Я не понимаю, как она работает, — простонала Ева.

— Значит, ты будешь жить вечно? Или, по крайней мере, пока кто-то не отрубит тебе голову или не проткнёт сердце колом?

— Я не зомби и не вампир, Бриджит. Я всё ещё остаюсь собой.

— Знаю, просто рассматриваю способы убить неубиваемых. — Бриджит въехала на парковку ресторана и заглушила двигатель, порывшись в сумочке. — Блеск? — она протянула Еве тюбик.

Ева вышла из машины и захлопнула тяжёлую дверь.

— Ладно, веди себя естественно. Никто тебя не узнает. — Она заправила длинные волосы под капюшон и натянула его на голову. Два шнурка висели у неё на груди, и она потянула их, затянув капюшон вокруг лица. Её желудок заурчал от запахов, доносящихся из ресторана. — Ты просто обычная девушка, обедающая с подругой. Абсолютно нормальная.

Внезапно рядом с ней с визгом остановилась машина.

Ева ощутила дрожь в руках и медленно повернулась к машине лицом.

Дверь машины открылась, и оттуда вышел офицер.

— Ева Костас? — громко позвал он.

Тёмно-синий «чарджер» ритмично мигал скрытыми синими и красными огнями, а офицер стоял за дверью, держа руку на пистолете.

— Поднимите руки над головой, повернитесь и медленно отойдите назад, — приказал он.

Мысль о побеге мелькнула у неё в голове, но ноги словно приросли к тротуару.

— Ч… что происходит?

— Ева Костас, повернитесь и поднимите руки вверх, — повторил офицер.

Ева медленно развернулась и подняла дрожащие руки.

— Я ничего не сделала, — сказала она, потрясённая вспышкой гнева, зазвучавшего в её голосе.

— Идите назад, к моей машине, — скомандовал он.

— Всё, что вам говорили обо мне, — неправда, — сказала она, заставляя себя пятиться назад.

— Продолжайте двигаться. — Офицер приблизился, его голос становился всё более властным. — Ева Костас, вы арестованы за убийство Мэдлин Бейли. Вам лучше сказать, где я могу найти вашего сообщника Алека. — Он схватил её за запястье и грубо дернул руку вниз.

— Сообщник? Он не мой сообщник. О чём вы говорите? Я никого не убивала, и он тоже.

Наручники звякнули, когда офицер снял их с пояса.

— Уверены, что хотите его защищать? Возьмёте всё на себя?

В этот момент шины с визгом заскользили по асфальту, и позади них послышался звонкий удар металла. А затем раздался знакомый голос:

— Беги, Ева!

Глава 30

— Беги! — Крик Бриджит прорвался сквозь звуки ломающегося пластика, подпрыгивающего у ног Евы.

Ева не колебалась ни секунды. Адреналин заполнил ее тело, и она, чувствуя прилив сил, вырвалась из хватки полицейского. Она бросилась по улице, свернув на первый же поворот. Легкие горели, пока она мчалась мимо полуразрушенных зданий. Обветренный сайдинг свисал с домов, а бледный бетон тротуара был испещрен трещинами.

Где-то вдали завыли сирены, и Ева, не обращая внимания на боль в ногах, побежала еще быстрее. Она рванула через незакрытые дворы, вбежав в густой лес. Тонкие ветви хлестали по лицу, цеплялись за толстовку. Сухие ветки хрустели под ее ногами на неровной земле. Она, взмахивая руками, мчалась к солнечному пятну впереди. В конце концов, когда ее силы начали иссякать, она замедлила шаг, стараясь не споткнуться о корявые корни, и добралась до небольшой поляны, где, наконец, упала на колени, обессиленно подставив лицо теплому солнечному свету.

— Я не могу больше бежать, — выдохнула она, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Ее лицо пылало, и, вытирая рукавом тонкие следы крови, она подняла капюшон, чтобы спрятать растрепавшиеся волосы от дождя, который уже усеивал траву вокруг. Дыхание стало постепенно выравниваться, но в висках пульсировала острая боль. Ева потерла лоб и закрыла лицо руками.

— Не знаю, как справиться с этим одной… — ее слезы смешались с ровным стуком дождя, когда солнце скрылось за облаками.

Слабый смех донесся до нее издали, и Ева затаилась, готовясь к приступу боли, которую смех приносил с собой.

— Ты уверен, что здесь нет горных львов, Трой? — Голос девушки с густым оклахомским акцентом прозвучал в тишине, и за ним раздался прерывистый смех.

Ева сидела, не двигаясь, напряженно вслушиваясь.

— Вроде нет, — ответил Трой. — Но мама всегда говорила, что в жизни нельзя быть слишком уверенным. Поэтому я всегда ношу это с собой.

Снова послышался кокетливый смех.

— Сначала зоопарк, теперь прогулка. Почти идеальный день, если бы не дождь.

— День еще не закончен. К вечеру тебе покажется, что он был идеальным.

Когда пара прошла мимо, смех стих.

— Зоопарк? — Голова Евы закружилась от пульсации, пока она поднималась и оглядывалась на деревья вокруг. — Я знаю, где нахожусь.

От резкой боли перед глазами поплыли пятна, и она споткнулась на тропе. Дождь усилился, насквозь промочив толстовку, сделав ее тяжелой и холодной. Грязь на дорожке превратилась в скользкую массу, и Ева, цепляясь за деревья, медленно поднималась по небольшому склону. Ее туфли скользили в липкой жиже, и она изо всех сил вдавливала пальцы ног в грязь, стараясь удержаться на ногах.

— Почти дошла… Осталось совсем немного, — повторяла она, упорно преодолевая путь.

Резкая боль пронзила ее голову, отдалась в позвоночник. Она сорвалась с опоры и упала лицом в грязь. Боль усилилась, и она, цепляясь за влажную землю, медленно подтянулась выше по склону.

— Еще чуть-чуть… — Она рванулась через кусты папоротников, добралась до вершины холма и несколько футов проползла вперед, пока дождь больше не хлестал ей в спину.

Она привалилась к скалистому выступу и, тяжело дыша, подняла голову к белоснежной известняковой скале. Страх сдавил ее изнутри, и она прижала колени к груди.