Япония, японцы и японоведы
Шрифт:
Нашу делегацию возглавлял директор Института востоковедения АН СССР Е. М. Примаков. В составе делегации были заместитель директора института Г. Ф. Ким, китаеведы Г. Д. Сухарчук и А. Г. Яковлев, индолог Э. Н. Комаров, американист Г. Трофименко, специалист по международным военным проблемам А. Г. Арбатов - сын академика Г. Г. Арбатова, а также сын Примакова Александр, аспирант, скромный вдумчивый молодой человек, находившийся в США в длительной научной командировке и проявивший глубокое знание вопросов американской внешней политики. Мое участие предполагало выступление по вопросам внешней политики Японии.
Три дня работы симпозиума не показались нам, его участникам, утомительными, т.к. значительная часть дневного времени по взаимной договоренности с американцами проводилась нами и ими не в научных дискуссиях, а на берегу Тихого океана у прекрасного
По окончании симпозиума наша делегация побывала в Сан-Франциско (мы с Кимом и Яковлевым прибыли туда из Санта-Барбары на машине, а другие члены нашей делегации - на самолете), а потом мы провели два-три дня в Вашингтоне. Там мы побывали в Пентагоне, где нас принял в своем кабинете один из адмиралов, командовавших военно-морскими силами США на Тихом океане. Отвечая на мой вопрос, как он относится к перспективе превращения Японии в ядерную державу, адмирал откровенно ответил, что это было бы на его взгляд "большим несчастьем для Соединенных Штатов".
Что касается общего впечатления о Пентагоне, то меня поразило отсутствие военного духа, порядка и чинности в его внутренних помещениях. Просторные залы первого этажа, куда мы попали после проверки у входа наших документов, были загромождены какими-то киосками и лавками, в которых продавалась всякая всячина: сигареты, канцелярские товары, предметы быта, одежда и т.п. На стенах коридора второго этажа, где находились кабинеты разных начальников, висели какие-то дешевые картины, гравюры и репродукции. По коридору сновали взад и вперед подсобные рабочие в цветных комбинезонах, преимущественно негры. Они таскали какие-то папки с бумагами, ящики с кока-колой и лотки с бутербродами. На письменном столе адмирала, ведшего с нами беседу, по заведенному в США обычаю стояла большая цветная фотография его семьи: жены, детей и его самого.
В госдепартаменте нас принял тогдашний помощник государственного секретаря Ричард Холбрук - специалист по проблемам международных отношений в Азии и АТР. Беседу с ним вел в основном глава нашей делегации Примаков, причем беседа проходила в довольно дружественной атмосфере, казалось бы не предвещавшей никаких осложнений в советско-американских отношениях. А ведь это были последние дни 1979 года, т.е. почти канун того рокового дня, когда советские вооруженные силы вступили на территорию Афганистана. Но об этом событии мы узнали уже по прибытии в Москву - на аэродроме Шереметьево.
Поездка в США лишний раз подтвердила внимательное отношение американских востоковедов, и в том числе японоведов, к тем исследованиям, которые велись нашими специалистами, и к нашим мнениям о ближайших перспективах развития событий в Японии, Китае, странах Корейского полуострова, да и во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Подтверждением тому стали в последующие годы неоднократные приезды в Советский Союз делегаций американских политологов, экономистов и историков с целью совместного обсуждения наиболее острых проблем международных отношений в АТР, а также в Юго-Восточной и Восточной Азии.
Одно из таких обсуждений состоялось в 1980 году в Алма-Ате. Участие в нем приняли такие видные американские японоведы как Роберт Скалпино и Дональд Хэллман. Обсуждались там все те же вопросы внешней политики обеих стран, связанные с "холодной войной" и текущими событиями в Афганистане, АТР и других районах Азии. Долгие беседы вел я тогда с Дональдом Хэллманом, с которым мы были знакомы с тех пор, как я останавливался в Сиэтле в качестве гостя университета Дж. Вашингтона. Среди американских японоведов Хэллман слыл, и он это признавал сам не без удовольствия, недругом Японии, твердо убежденным в том, что американо-японская дружба - дело временное и рано или поздно Япония вступит на путь такой гонки вооружений, которую США не смогут контролировать и ограничивать.
Другой раз советско-американская встреча востоковедов состоялась в Ташкенте. С американской стороны в числе политологов-востоковедов в ней участвовали знакомые мне японоведы - профессора Эзра Вогель и Джон Стэфан. Это были, кстати сказать, годы очередного всплеска "холодной войны", связанного с пребыванием вооруженных сил Советского Союза в Афганистане. Тем не менее в докладах участников как алма-атинского, так и ташкентского форумов не содержалось слишком резких выпадов как по адресу США, так и по адресу Советского Союза. На форумах
сохранялась атмосфера взаимного уважения и стремления избегать оскорбительных отзывов о руководителях обеих стран и их политике.Главная роль в организации всех упомянутых выше советско-американских симпозиумов принадлежала тогда, несомненно, директору Института востоковедения Е. М. Примакову.
Наблюдая его "в деле", я постоянно отмечал его замечательную способность к дружественному общению с окружающими его людьми. Особое умение проявлял он в общении с нашими высокопоставленными партийными боссами. Таким же умением обладают, как я увидел в одной из передач токийского телевидения, ловцы и укротители африканских крокодилов. Не обращая внимания на свирепость этих животных и их зубастые пасти, эти умельцы-укротители каким-то неуловимым движением опрокидывали чудовищ на спину и начинали затем гладить и щекотать их мягкие животы, после чего чудовища становились сговорчивыми и ласковыми. Именно такой сговорчивости и готовности к общению умел Примаков добиваться как от кремлевских вельмож в Москве, так и от партийных боссов республиканского масштаба, будь то Рашидов в Узбекистане, Кунаев в Казахстане, Шеварднадзе в Грузии или Алиев в Азербайджане. Неформальные, доверительные отношения Примакова с этими республиканскими царьками позволяли ему, в частности, получать их согласие на проведение в их республиках разных симпозиумов Института востоковедения с зарубежными гостями. Тем самым Примаков убивал двух зайцев: во-первых, при проведении любого из симпозиумов на территориях республик значительно сокращались расходы института и Академии наук на обслуживание иностранных гостей (их брали на себя республики), а во-вторых, и гости получали всякий раз массу новых впечатлений не только о повседневном экзотическом быте населения этих республик, но и о политических порядках, царивших в этих республиках, о степени их самостоятельности по отношению к Москве, о силе сепаратистских, националистических настроений их руководства.
Столь же умело располагал к себе Примаков и американских коллег. Это умение я наблюдал и в Санта-Барбаре, и в Алма-Ате, и в Ташкенте. В общении с ними он подчеркнуто избегал формализма. С первых же минут знакомства он сразу же переходил на шутливый, приятельский тон ведения разговоров, сопровождая то и дело свою речь либо неожиданными, но удачно сказанными остротами, либо полуприличными анекдотами, либо какими-то вроде бы доверительными откровениями. При этом он не упускал случая внушить своим зарубежным собеседникам впечатление о своем большом влиянии в тех высоких московских сферах, где формируется советская внешняя политика.
В перерывах между заседаниями во время экскурсионных поездок по окрестностям Санта-Барбары Примаков сохранял подчеркнуто простецкий, приятельский тон и с нами - членами советской делегации, обнаруживая в разговорах, способность смотреть на все происходящее в мире и вокруг нас с юмором и скептицизмом. А что касается скабрезных анекдотов, то он был всегда готов охотно выслушивать тех, кто их рассказывал, и не менее охотно рассказывал их сам.
– В отдельном купе вагона едут грузин и незнакомая ему молодая девушка,- наклонился он к моему уху в автобусе во время поездки в Санта-Барбаре.- Едут молча минут пятнадцать-двадцать. Грузин, наконец, не выдерживает и спрашивает девушку: "Ты чего молчишь?" Девушка, краснея, сердито отвечает: "Хочу и молчу!" Грузин тогда загорается и восклицает с укором: "Вот видишь, как странно ты ведешь себя: хочешь, а молчишь!!!"
В особом ударе бывал Примаков во время застолий с нашими американскими коллегами. Превращаясь сразу же в тамаду, он вел себя раскованно и таким образом умело склонял к такой же раскованности всех, кто находился за столом. Такая манера поведения побуждала всех участников застолья забывать о своих политических разногласиях и превращаться в одну общую приятельскую компанию.
Но подкупал Примаков американцев не только своим юмором и раскованностью, но и своими скептическими отзывами о тех или иных сторонах советской внутренней и внешней политики. В разговорах с ним американцы внутренним чутьем улавливали в нем скрытного диссидента, не согласного по крайней мере с некоторыми из догм официальной советской идеологии и готового в большей мере, чем другие его советские коллеги, воспринимать американские взгляды на ход международных событий. И в этом, как мне виделось тогда, заключался главный секрет того расположения, которое питали к нему американские политологи в ходе научных симпозиумов.