Япония, японцы и японоведы

Не обошел я вниманием в своих сообщениях из Токио и японскую культуру. Так 17 февраля 1974 года в "Правде" была опубликована моя статья о небывалом расцвете в Японии наших дней традиционного и самобытного вида художественного творчества - икэбана. А в статье о современном японском кинематографе исключительно лестные слова были сказаны мной о новых фильмах всемирно известных японских кинорежиссеров: Ямамото Сацуо, Куросава Акира, Синдо Канэто и Имаи Тадаси45.

Но в то время главную цель своих газетных публикаций я видел все-таки в освещении тех больных вопросов жизни японского общества, которые волновали в первую очередь самих японцев и чаще всего были у них на устах. И в этом деле я старался придавать своим материалам максимальную достоверность, подкрепляя их обычно либо цитатами из тогдашних газет, либо суждениями, высказанными в беседах со мной авторитетными представителями японской общественности.

О политической жизни Японии, ее курсе

на военный союз с США и укрепление

боеспособности "сил самообороны"

В отличие от двух предыдущих десятилетий развитие политической жизни Японии в 70-х годах утратило прежнюю динамику. Крупных событий стало в сфере японской политики меньше, борьба противоборствующих политических лагерей приняла более спокойный, временами вялый характер. И это сказывалось на моей журналистской работе: труднее стало находить интересные темы для комментариев и информации - разные мелкие события в японской политической жизни не представляли для наших читателей большого интереса. Это не означало, конечно, что я вообще не писал о подобных событиях, но поскольку мое отношение к ним было более спокойным, чем к памятной политической буре 1960 года, то и статьи, направлявшиеся мною в "Правду", не содержали прежнего эмоционального накала. Писать приходилось, естественно, как и прежде, на текущие и время от времени повторявшиеся темы. Писал я неоднократно и о парламентских выборах в палату представителей и в палату советников, и об очередных съездах либерально-демократической, социалистической и коммунистической партий, а также о съездах партии Комэйто и Партии демократического социализма, о дебатах в парламенте и о скандалах в рядах правящей партии, связанных обычно с коррупцией. Но при написании статей на эти темы мне было вполне ясно, что ничего особенного, ничего способного вызвать в политической жизни Японии какой-либо крутой катаклизм или поворот ожидать не приходилось, а поэтому и статьи получались довольно сухими и невыразительными.

В итоге нескольких парламентских выборов в 1973-1978 годах правящая Либерально-демократическая партия Японии сохранила за собой абсолютное большинство мест в обеих палатах парламента. Иногда, правда, это большинство в отличие от прошлых полутора десятилетий становилось весьма непрочным и неустойчивым, и лидерам либерал-демократов удавалось сохранять свою власть лишь благодаря поддержке отдельных "независимых" парламентариев, срочно вступавших в правящую партию, а точнее в парламентскую фракцию либерал-демократов, что по предположениям прессы предполагало предварительное закулисное финансовое воздействие на них со стороны лидеров правящей партии. Так, например, сразу после парламентских выборов в палату советников, состоявшихся в июле 1977 года, у правящей партии в итоге подсчета голосов оказалось в палате всего 124 депутатских мандата, то есть менее половины общего числа мандатов (252). И только спустя несколько часов, в связи с тем что к правящей партии примкнули формально три консервативных депутата, баллотировавшихся и победивших на выборах в качестве "независимых", положение изменилось и либерал-демократы сохранили за собой в верхней палате большинство в один голос46.

Все отчетливее давала знать о себе в те годы тенденция к постепенному сокращению числа избирателей, голосующих за правящую либерально-демократическую партию. Но быстрому изменению соотношения сил в парламенте в пользу противников либерал-демократов по-прежнему мешали разногласия и раздоры между партиями оппозиции, прежде всего между социалистической и коммунистической партиями. Мешала единству оппозиционных сил и политика беспринципного лавирования, проводившаяся так называемыми партиями "среднего пути": Партией демократического социализма и партией Комэйто. Во второй половине 70-х годов в политике двух упомянутых партий "среднего пути" стали все отчетливее намечаться сдвиги вправо, что создало почву для сближения курсов этих партий с курсом правящих консервативных кругов. Примечательно, что ослабление позиций в парламенте либерально-демократической партии не сопровождалось возрастанием влияния такой ведущей силы оппозиционного лагеря как социалистическая партия. Руководство этой партии не сумело воспользоваться недовольством населения экономическими трудностями страны для упрочения своих политических позиций в стране.

Все это говорило о том, что расклад политических сил в Японии на протяжении 70-х годов хотя и менялся от выборов к выборам, но все-таки не претерпевал существенных изменений. Обстановка в политическом мире страны продолжала оставаться относительно стабильной, не предвещавшей в скором времени каких-либо бурных потрясений и крутых перемен.

Самую обильную пищу для статей, посвященных внутриполитической жизни Японии, дало в те годы, пожалуй, расследование скандального дела американской авиационной компании "Локхид", замешанной в коррупции и темных махинациях с японскими государственными деятелями. Но расследование этого дела, привлекшего поначалу внимание всей японской общественности, велось так медленно, что постепенно общественный интерес к нему заглох. Большинство обвиняемых по этому делу, включая бывшего премьер-министра страны Танаку Какуэй, не только были освобождено из-под стражи под крупные денежные залоги, но и втянулись вновь в свою прежнюю политическую деятельность. А главный "герой" всей этой скандальной истории, Танака Какуэй, в перерывах между судебными заседаниями сумел даже баллотироваться в качестве кандидата на выборах в палату представителей (в 1976 году) и с помощью различных сомнительных средств финансового воздействия на избирателей добился на выборах сохранения за собой полномочий депутата парламента. В общем, политическая жизнь Японии 70-х годов заметно потускнела по сравнению с предыдущими десятилетиями и уже не давала таких поводов для ее интересного освещения на страницах газеты "Правда", как это было в дни моего первого длительного пребывания в Токио.

Большое внимание приходилось уделять, однако, в те годы вопросам японской внешней политики, которая по-прежнему не могла не настораживать нашу общественность. В первую очередь, как и прежде, недоверие и подозрения наших людей вызывала политика правящих кругов Японии, направленная на дальнейшее упрочение и развертывание военного сотрудничества с США на основе японо-американского "договора безопасности".

Военное присутствие США в Японии, а также в Южной Корее и на Филиппинах, продолжало и в 70-х годах постоянно привлекать к себе внимание советской печати. В американских базах, расположенных на территории Японии мы, советские журналисты, вполне обоснованно видели постоянную угрозу нашей стране. Ведь находились эти базы поблизости от наших границ, и командование вооруженных сил США не скрывало, против кого они были направлены. Естественно, и я, и мои коллеги - журналисты ТАСС и других информационных учреждений - быстро и четко реагировали на каждый шаг Пентагона в сторону наращивания военной угрозы нашей стране.

Однако я не помню таких случаев, когда бы информация военного характера добывалась самими советскими журналистами непосредственно с территории расположенных в Японии американских военных баз. Если кто-нибудь из работников советских учреждений, связанных с военной разведкой, и добывал такую информацию, то она шла в Москву по закрытым каналам: диппочтой, шифрограммами и т.п. От нас же, журналистов, в московских редакциях агентств и газет подобных агентурных сообщений никто не ждал, да они и не требовались для той информационно-пропагандистской и аналитической работы, которую вели советские средства массовой информации. Дело в том, что на территории Японских островов и без нас, советских граждан, было огромное количество ушей и глаз, внимательно следивших за каждым шагом американских солдат и офицеров, а также японских военнослужащих - и не только следивших, но и мгновенно предававших гласности подобные шаги. Такая информация военного характера добывалась и публиковалась в те годы в Японии прежде всего оппозиционными японскому правительству политическими и общественными организациями: КПЯ, СПЯ, профсоюзными объединениями, массовыми организациями пацифистов, включая Японский комитет защиты мира (Гэнсуйкё) и его дублера Гэнсуйкин, а также различные антиамерикански настроенные объединения японцев местного масштаба. Законы Японии, кстати сказать, не запрещали японским сторонникам мира вести наружное наблюдение за военными базами США и лагерями "сил самообороны". Гражданские лица могли поэтому открыто создавать вокруг американских баз наблюдательные посты, фиксировать ежедневно типы самолетов, находившихся на базах, их численность и количество самолетовылетов с этих баз, а все полученные сведения публиковать в печати или же оповещать о них местную общественность.

Не упускала случая для публикации любых сенсационных новостей военного характера, связанных с пребыванием в Японии военного персонала США, и коммерческая пресса. Нередко в таких газетах как "Асахи", "Майнити", "Ёмиури" и даже "Санкэй" публиковались, и притом раньше, чем где-либо, такие новости, которые американцам хотелось бы скрыть по соображениям военного и политического порядка. Но и их никто упрекать не мог, так как законов о сохранении военной тайны в послевоенной Японии не существовало. Поэтому я видел свою задачу в том, чтобы внимательно изо дня в день следить за публикациями японской прессы, касавшимися военного присутствия США на японской территории, брать на заметку любые более или менее интересные новости и информировать о них читателей своей газеты, сопровождая эту информацию соответствующими политическими комментариями.

В октябре 1974 года японские газеты под броскими заголовками на первых полосах опубликовали сенсационное заявление, сделанное в Конгрессе США отставным американским адмиралом Дж. Лароком. В этом заявлении адмирал недвусмысленно подтвердил то, что до тех пор упорно отрицалось и американским, и японским правительствами, а именно: находившиеся на американских военных базах в Японии или совершавшие заходы на эти базы военные корабли США имели на борту ядерное оружие. Такое откровение Ларока поставило в те дни в крайне затруднительное положение правящие круги Японии, ибо по условиям американо-японского "договора безопасности" атомное оружие США не могло ввозиться в Японию без "предварительных консультаций" с правительством страны, как и без его согласия, а представители правительства Японии в те годы постоянно подчеркивали свою приверженность "трем неядерным принципам", суть которых сводилась к тому, что Япония не будет ни производить, ни ввозить, ни хранить на своей территории какие бы то ни было виды ядерного оружия. При этом, естественно, руководители японского правительства неоднократно заверяли общественность в том, что военное командование США уважительно относится к этим принципам и что по этой причине американские военные корабли, заходящие на базы и в территориальные воды Японии, не имеют на борту атомных бомб. Как писала в те дни газета "Майнити", после заявления адмирала Ларока японскому правительству пришлось "волей-неволей признать, что-либо Соединенные Штаты нарушали договоренность о предварительных консультациях с японским правительством, либо японское правительство сознательно обманывало население страны своими публичными заявлениями о том, что оно отвергает любые американские просьбы о ввозе ядерного оружия в Японию"47.

В последующие дни в японской печати появился целый ряд других сообщений, подтверждавших достоверность информации Ларока о заходах в Японию американских кораблей с ядерным оружием на борту. Все это всколыхнуло японскую миролюбивую общественность. Бурная волна общественного возмущения поднялась по всей стране и обрела действенную силу 21 октября того же года в международный день единых антивоенных действий, ежегодно широко отмечавшимся участниками японского движения сторонников мира. В Токио на обширном поле парка Мэйдзи состоялся массовый антивоенный митинг, на который собрались около 100 тысяч человек. Многотысячные колонны участников этого митинга направились к зданиям американского посольства и резиденции премьер-министра, громко скандируя антиамериканские, антивоенные и антиправительственные лозунги. Одновременно в тот же день массовые антиамериканские митинги и демонстрации состоялись в 456 городах и поселках страны. В общей сложности в них приняли участие около 2 300 тысяч человек. Солидарность с бастующими выразили даже японцы, работавшие на военных базах США в Ёкосуке, Ивакуни, Сасэбо и других районах страны48.

Спустя полтора месяца после этих событий я побывал на острове Окинава, где военное командование США создало в послевоенные годы самую крупную из своих военных баз, находившихся на японской территории. В годы своего первого длительного пребывания в Японии в качестве журналиста я не имел возможности бывать на этом южном японском острове, так как в то время этот остров и прилегающие к нему мелкие острова были в административном отношении отторгнуты от Японии и находились под управлением американского военного командования, не пускавшего на остров не только советских, но и многих других японских и иностранных журналистов. Однако в 1972 году Окинава был возвращен в соответствии с заключенным тогда японо-американским соглашением под юрисдикцию Японии, что открыло мне и другим советским корреспондентам столь же свободный доступ на этот остров, как и в другие районы Японии. В июне 1975 года вместе с корреспондентом "Известий" В. Кассисом и корреспондентом "Труда" М. Абдрахмановым мы отправились самолетом на этот дальний остров.