Ярость небес

— И этого до сих пор никто не заметил? — удивился Римо.

— Может быть, и заметили, но в Лобинии с энергоснабжением постоянные перебои. А вот если эти расходы сконцентрированы в возможных районах запуска... Да, так и есть! В Даполи подача энергии прекращалась семь раз за последние четырнадцать часов. Значит, и удары по Вашингтону, и бойня в Нью-Йорке... — Замолчав, Смит снова прилип к экрану.

Римо с интересом наблюдал за ним. Смит молотил пальцами по клавишам со скоростью пианиста-виртуоза. Мир полностью перестал существовать для него. Блоки сообщений проносились на экране с огромной скоростью, но информация накрепко оседала в памяти шефа КЮРЕ. “Для чего ему компьютер? — подумал Римо в который раз. — Он даст сто очков вперед самой совершенной машине!”

Наконец Смит поднял от монитора осунувшееся, разом постаревшее лицо.

— Лобиния. Теперь нет никаких сомнений. Перебои с энергией точно совпадают со временем ударов.

— Так где же все-таки эта Лобиния?

— В пустыне. Практически полностью, если не считать Средиземноморского побережья. И как раз на побережье в тех местах, откуда тащили паровозы к месту запуска, должны быть отчетливые следы. Ну почему это не пришло мне в голову раньше?

— Потому что раньше, Император, вы подозревали весь мир, — светло улыбнулся Чиун. — А я с самого начала говорил вам о королевстве в пустыне.

— Даже если так... — Умолкнув, Смит снова прилип к монитору.

На экране одно за другим возникали фото космической съемки. Изображение задерживалось всего на секунду, но Смиту этого было достаточно.

— Вот! — воскликнул он, с силой ударяя по клавише. Кадр на экране вздрогнул и замер. — Глядите, — поднял голову Смит.

Римо и Чиун встали по обе стороны кресла.

— Вот следы.

— Идут через всю пустыню, — прокомментировал Римо. — Но уходят как будто бы в никуда.

— Нет, не совсем. — Смит ткнул пальцем в экран. — Вот, тень в этом месте видите? Паровозы доставляли в какой-то бункер или подземный комплекс. Все понятно: представляете, каких размеров должна быть пусковая установка, чтобы перебросить такую махину через океан? Вот она и спрятана под землей. Под песком.

— Что ж, — резко выпрямился Римо, — тогда поехали.

— Я сейчас вызову вертолет, — Смит уже тянулся к телефону. — Менее чем через час вы будете уже на пути туда... — Он осекся. — Телефон не работает.

— Вы лучше позвоните из автомата в холле, — посоветовал Римо. — Пять центов я вам дам. А то мир вряд ли захочет ждать, пока вы вызовете сюда мастера.

— Да, так и сделаем. Но я все равно не понимаю... Этот телефон мне рекомендовал сам...

— В том-то и дело, — подмигнул Римо.

Глава 31

Полковник Интифада с безопасного расстояния наблюдал за приготовлениями к запуску.

135-тонная “Коломна” была установлена довольно далеко от входа в подземный комплекс. Полковник следил, как рабочие в масках и защитных комбинезонах закачивают газ через наскоро установленные на громадном цилиндрическом котле паровоза клапаны. Вернее, газы — из одного контейнера в переднюю часть разделенного герметичной переборкой котла, из другого — в заднюю. Сейчас они были не вреднее воздуха, но когда при падении паровоз разобьется и вещества соединятся между собой, на много миль вокруг вымрет все живое.

Из-за паровоза выскочил Гамид аль-Мудир. Подбежав к полковнику, приложил руку к козырьку и вытянулся.

— Все готово, ваше братство, только... никак не можем открыть третий контейнер. Инструмент не берет его — и все тут.

— Наплевать, — махнул рукой полковник Интифада, — несите его сюда. Главное — первое отделение концерта закончено. Начинайте второе.

Контейнер загрузили в джип, и полковник въехал под своды бункера. Подкатив к площадке перед рубкой управления, он выключил мотор и вышел из машины.

У самого люка зарядной камеры готовили к запуску еще один паровоз.

* * *

Петр Колдунов медленно приходил в себя. Руки онемели — он не мог двигать ими. Но лишь когда к нему полностью вернулось зрение, он понял почему.

Его руки были связаны над головой электрическим проводом и привязаны к чему-то. Сам он стоял на коленях на холодном железном полу. Прямо перед ним зияла чернотой огромная дыра, окруженная какими-то трубками и циферблатами.

Вглядевшись пристальнее, он застонал.

— Стало быть, узнали, где находитесь? — произнес кто-то позади него.

С трудом обернувшись, Колдунов увидел полковника Интифаду, одетого в парадный светло-зеленый мундир.

— Можете посмотреть еще раз, — предложил тот. Этого Колдунову не требовалось: он уже все понял. Он стоял на коленях перед разверстой пастью паровозного котла. Руки его были привязаны к фонарю под потолком кабины старинного паровоза.

— Нет, полковник, вы не сделаете этого.

— Почему? — пожал плечами Интифада. — Вы, Колдунов, мне больше не нужны. А вам, наверное, приятно будет узнать, что и в ваши последние минуты я заставлю вас поработать на себя.

— Вы не посмеете.

— Мы только что заполнили другой паровоз газом. Газом нервно-паралитического действия. С полной загрузкой он весит ровно столько, сколько вот этот — с учетом, разумеется, живого веса. Твоего.

— Не понимаю.

— Я сейчас все объясню тебе, русский пес. — Полковник Интифада радостно потер руки. — Ты ведь знаешь лучше меня, что от веса этих чудищ зависит точность их приземления. Так вот, я хочу знать, куда приземлится этот паровоз, чтобы послать за ним по пятам его младшего братишку. Если этот свалится в океан и переглушит стаю селедок, придется поменять угол запуска. И вот для этого мне нужны еще сто пятьдесят фунтов веса. Твоего веса. А сам ты не нужен мне.

Хохот полковника Интифады, в восторге откинувшего назад голову, походил на лай голодной гиены.

Петр Колдунов закрыл глаза. Молить о пощаде? Никогда, да и бесполезно — этого маньяка он хорошо успел изучить. Не открывая глаз, он слушал, как полковник отдает отрывистые приказы. Вздрогнув, тяжелая туша паровоза поползла в зарядную камеру.

В ноздри Колдунову ударил резкий запах горелого металла. Против воли в памяти оживали воспоминания — вот так пушка пахла с самого первого запуска. С того самого дня, как он создал ее.

Позади с грохотом захлопнулась крышка люка. Колдунов на секунду открыл глаза — полная тьма. Пути назад нет. Он снова зажмурился. Для него, Петра Колдунова, путь назад был отрезан с того самого дня, когда он покинул Россию с чертежами своего последнего детища.

Несколько минут стояла звенящая тишина. Затем, нарастая, возник знакомый звук. От первого разряда, прошедшего по рельсам, на всем теле Колдунова поднялись волосы.

И вдруг — вспышка нестерпимого, слепящего раскаленно-белого света. Колдунову показалось, что он видит с бешеной скоростью несущийся ему навстречу дульный выход ускорителя. Даже стартовая скорость была столь велика, что тело Колдунова со страшной силой вжало в стенку кабины; хрустнули, ломаясь на части, ребра и позвонки.