Яшмовая трость

Что ж совершили вы? Где твой бокал хрустальный,

Мечта об истине! Он полон до краев?

О нет, твои уста горят, рука разжата,

И с едкой горечью неутоленных снов

Указываешь ты у ног твоих, без слов,

Осколки хрусталя!.. А ты, дитя! когда-то

Вся — жизнь, вся — яркий смех, где ты скиталась днем?

Но ты шатаешься?! с распущенной косою,

В одежде праздничной, забрызганной вином,

Бледна, отяжелев, — ты ль это предо мною?

Прочь, ты, чужая мне! А ты, с худым лицом,

Таким измученным! зачем, в порыве муки,

К груди таинственно ты прижимаешь руки?

Там прячется змея — и ненависти яд

Тебе вливает в кровь! А где же твой наряд,

Мечта величия? увы! в твоей котомке

Лохмотья пурпура и скипетра обломки!

И ты, огнем страстей горевшая мечта!

Ты возвращаешься, ужалена в уста,

Обезображена, покрыта грязью липкой,

С отчаяньем в груди и с мертвою улыбкой!

О, что вы сделали, Мечты мои, со мною!

О, что вы сделали с собой, мои Мечты!

Но ты, — ты, чистая, единственная, ты,

Что не пришла ко мне, одна из всех, с зарею

Меня покинувших, — к тебе, хотя б ценою

Всей жизни, скорбь мою и песнь я понесу!

Ты скрылась, тихая, в задумчивом лесу

И там в безмолвии сидишь одна, нагая,

У ног босых Любви, и бог Любви, лаская,

Дарит тебе цветы и сам берет, склоняясь,

И оба немы вы, цветами лишь меняясь,

И пальцы ваших рук плетут у липы мшистой

Для вас, для вас двоих — один венок душистый.

Из разделаЛЮБОВНЫЕ МЕДАЛИ

ПРОГУЛКА

Заветный час настал. Простимся, и иди!

Пробудь в молчании, одна с своею думой,

Весь этот долгий день — он твой и впереди,

О тени, где меня оставила, не думай.

Иди, свободная и легкая, как сны,

В двойном сиянии улыбки, в ореолах

И утра, и твоей проснувшейся весны;

Ты не услышишь вслед шагов моих тяжелых.

Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч.

Он к меланхоликам и скептикам участлив

И приютит меня — а покраснеет луч,

В его молчании уж тем я буду счастлив,

Что ветер ласковым движением крыла,

Отвеяв от меня докучный сумрак грезы,

Цветов, которые ты без меня рвала,

Мне аромат домчит, тебе оставя розы.

Из разделаГЕРОИЧЕСКИЕ МЕДАЛИ

ТРЕВОГА

Взяв медную трубу, взойди на башню.

Заря кровавит враждебный горизонт,

Багрянит мостовую, фронтон и черепицы —

Зловещая — пророчит недобрый день.

Склонись: — внизу у ног твоих широкий очерк

Зубчатых стен, хранящих Город.

И поклонясь богам, стоящим в перистиле,

Широким жестом подними тяжелую букцину.

А дабы тревога разнесла на все четыре стороны

Призыв воинственный и свой призывный клич,

Надуй щеку и зубом прикуси металл;

Но раньше, чем голос твой раздастся в гулкой бронзе,

Всею грудью, раскрывши рот родному ветру,

Вдохни округ отчизны воздух чистый.

ДИОНИСИИ

Я землю пробегал, ища былых Богов.

Она одета тем же сказочным туманом,

Откуда некогда их облики родились.

На погибах холмов еще приносит осень

Гроздь вескую — серпу и хмельную — точилу.

Но виноградари, бредущие устало,

Склонивши головы, однообразным кругом,

Ступая тяжело по плантажу, по грязи

Нерадостно ведут согбенные под ношей

От виноградника к точилу — колесницу

Сбора — безмолвную и вялую...

Амфора в их руках безрадостна, как урна;

Напрасно стонет жом, напрасно брызжут грозди

Под голою пятой: никто не славит в танце

Ни пыла радости, ни смеха своей любви,

И я не вижу больше красной и сильной руки,

Поднявшей в исступлении, как в древней оргии,

Корзину алую и обагренный серп,

Ни бога, ведущего смеющуюся ярость

Торсов обнявшихся и влажных пoтом грудей,

Который — вечно-стройный с отроческим телом —

Высоким тирсом правит воскресшим торжеством

И, гроздь держа у губ, а плющ у бедр — кидает

Шишки сосновые и крики призывные

В разнузданные толпы и мешает

В смятеньи яростном, ликующем и звонком

Хмельных Силенов с окровавленными Менадами.

Как гулкий тамбурин из жесткой кожи с медью,

Еще рокочет ветр в глубоких чащах леса;

Он бродит, подвывает и потягивается,

И кажется, когда прислушиваешься к звукам

Таинственным, глухим, и вкрадчивым, и диким,

Средь рыжего великолепья осенних рощ,

Которые он рвет то зубом, то когтями,

Что слышишь тигров, влекущих колесницу

Неистового бога, чей сон насыщен духом

Великолепных бедр, вздувавшихся под ним,

И он, вытягиваясь, чувствовал дыханье

Горячее простершегося зверя

Среди пахучих и темных трав, где до утра

Покоился их сон — и божий, и звериный.

Из разделаМОРСКИЕ МЕДАЛИ

РАКОВИНА

Море, когда оно усталое, лениво простирает

До самой овиди свое зеленое

Струящееся тело;

Луна, на водах серебрясь, порой обнажает

Его; а после, утром, зори одевают

Его текучий сон и пробуждение зыбкое

Одеждой пламенной из солнца и туманов,

Осыпанной алмазами великих золотых полудней,

Если только ярость внезапная и мрачная

Не вздыбит его — взметенное, ревущее,

Пастью ветра, зевами валов,