Ясный новый мир

18 июня 1918 года. Петроград. Таврический дворец. Кабинет главы НКВД.

Тамбовцев Александр Васильевич

К «Железному Феликсу» я пришел, получив информацию от главы Военной разведки Николая Михайловича Потапова. Его агент в Париже сообщил, что французской военной разведке стало известно о предстоящем немецком наступлении на Западном фронте. Сие означало, что кураторы Бориса Савинкова будут торопить его с проведением акции, которая должна закончиться ликвидацией руководства Советской России. А потому тянуть с реализацией нашей операции по раскрытию эсеровского подполья нельзя. Мятеж может начаться в любой момент. Конечно, мы предупреждены, и полностью осуществить свой замысел Савинкову вряд ли удастся. Но дров наломать его боевики могут, и немало.

Обо всем этом я и доложил Феликсу Эдмундовичу. Не скажу, что моя информация его обрадовала. Ведь мы изначально планировали провести изящную и масштабную операцию, что-то вроде операции «Трест». С помощью Марии Спиридоновой и Александровича, которого решили использовать «втемную» (из-за его истеричности и несдержанности представлялось опасным открывать ему все карты), мы хотели вытянуть из Франции деньги, оружие и адреса агентов французской разведки, которые до настоящего времени были «законсервированы». Словом, имитировать активную деятельность, готовить «захват Таврического дворца», а потом арестовать сразу всех заговорщиков. Но похоже, что операцию придется завершать досрочно. Тут, что называется, не до жиру…

С помощью Марии Спиридоновой, которая стала правой рукой Савинкова, нам удалось установить многих деятелей правоэсеровской партии, ушедших в подполье. Кроме того, мы узнали места хранения оружия, боеприпасов и взрывчатки. Выявили мы и источники финансирования готовившегося мятежа. Это были и богатые промышленники, очень недовольные порядками, которые установили рабочие комиссии на их заводах и фабриках, и банкиры, после национализации их банков сумевшие припрятать крупные суммы денег, и даже некоторые зарубежные посольства. Кстати, после того, как заговор будет ликвидирован, по линии Наркомата иностранных дел кое-кому из дипломатов следует предложить покинуть территорию Советской России.

Вся полученная информация и данные прослушки (Мария Спиридонова оказалась хорошей ученицей, и весьма умело разместила «жучки» в нужных местах, где заговорщики устраивали свои собрания) – словом, все, что становилось нам известно, обобщалось в ведомстве Феликса Эдмундовича и тщательно анализировалось. Иной раз Дзержинский не выдерживал и вполголоса ругался: «Пся крев!». Ведь многие из тех, кто оказался в списках заговорщиков, были его старыми знакомыми. С кем-то он был в ссылке, с кем-то встречался в тюремных пересылках. Кое-кто просто сочувствовал революции, и Дзержинский не мог бы даже предположить, что такие приятные и доброжелательные люди окажутся в одной компании с террористами.

– Что ж это такое делается, Александр Васильевич?! – недоумевал «Железный Феликс». – Неужели наша власть настолько ненавистна этим людям, что они не видят для себя другого выхода, как восстать против нее с оружием в руках?! Ведь они должны понимать, что в случае победы таких, как Савинков, мы будем уничтожены?!

– Эх, Феликс Эдмундович… – Я лишь тяжело вздохнул, вспомнив наших «творческих работников»», обожавших с придыханием рассуждать о «слезинке ребенка», а в октябре 1993 года призывавших с экранов телевизоров «стрелять и убивать» людей, в большинстве своем безоружных. – Один наш писатель сказал: «Стоит интеллигенту переступить некую внутреннюю черту – и бандиту рядом с ним становится нечего делать!»*

Примечание авторов: *Евгений Лукин «Алая аура протопарторга».

– Да, Александр Васильевич, – Дзержинский покачал головой, – наверное, вы правы. Так что же мы решим по поводу Бориса Савинкова?

– Необходимо брать его и его банду, – твердо сказал я. – Медлить нельзя. Рисковать мы не имеем права. И еще – учитывая скверную привычку эсеров к индивидуальному террору, следует усилить охрану товарищей Сталина, Ленина и Ларионова. Да и вам, Феликс Эдмундович, стоит поостеречься.

– А, пустяки, – отмахнулся Дзержинский. – Не посмеют!

Я вздохнул, но промолчал. О личной храбрости «Железного Феликса» мне уже приходилось слышать. Как в нашей истории, так и в этой. Не знаю, был это обычный фатализм или врожденное хладнокровие – но напугать Дзержинского было трудно, почти невозможно.

– Скажите, Александр Васильевич, – мне показалось, что Феликс Эдмундович хочет сменить не совсем приятную для него тему разговора, – а как бы вы провели эту самую ликвидацию заговора?

Я уже вчерне набросал для себя план проведения задержания как самого Савинкова, так и всей его банды. Учитывая количество участников заговора, для проведения спецоперации потребуется немалое количество людей. Не исключая того, что в аппарате НКВД могут оказаться еще не выявленные сочувствующие правым эсерам, надо хранить в тайне подготовку к массовым арестам. Все инструкции и списки заговорщиков с адресами, по которым они могут находиться, следует раздать старшим опергрупп в самый последний момент.

Особо надо подготовиться к задержанию главы заговора – Бориса Савинкова. Лично «Великий террорист» вряд ли представляет большую опасность (по отзывам людей, хорошо знающих его, он трусоват, и не станет отстреливаться из двух наганов) но у него может быть охрана из числа эсеровской боевки. А эти люди действительно могут быть чрезвычайно опасными.

– Феликс Эдмундович, а известно ли местонахождение Савинкова? – спросил я. – Где он сейчас находится?

Дзержинский усмехнулся:

– Вы не поверите, товарищ Тамбовцев, но он сейчас обосновался в квартире дома 83 по Сергиевской улице. Вы помните, кто там живет?

Я кивнул. В квартире сей, снимаемой «сладкой парочкой» – Дмитрием Мережковским и Зинаидой Гиппиус – собиралась «тусовка» тогдашней питерской интеллигенции. Разговоры при этом велись самые что ни есть провокационные. Я догадывался, что рано или поздно Савинков появится в этом адресе, ведь его тщеславие требовало, чтобы люди из его круга восхищались им, а он, распушив перья, как павлин, гордо ходил среди богемы – мрачный, опасный и ужасно таинственный. Впрочем, с хозяевами и их гостями он вряд ли слишком откровенничал, прекрасно зная, чего они стоят; он не сомневался, что все, рассказанное им, тут же станет известно всему городу.

– А ведь, Феликс Эдмундович, появление его там не случайно, – сказал я. – Он там оказался совсем не для того, чтобы вспомнить веселые деньки, проведенные вместе в Париже. У Савинкова там штаб-квартира. Ведь от Сергиевской до Таврического дворца рукой подать. Думаю, что туда сходятся все нити заговора. Поэтому брать Савинкова нужно самым доверенным людям. Если его спугнуть, то потом хлопот не оберешься. Если вы, товарищ Дзержинский, не против, всю эту шайку-лейку отправлюсь брать я с нашей спецгруппой. Тряхну стариной – ведь я не всю жизнь был журналистом. А ребята наши опытные, полковник Бережной оставил для таких случаев троих лучших своих «мышек».