Юго-Восток

Обалдел я маленько.

— Иголка… я себе ничего взять не могу. Сдать все в котел должен. Общее все на Факеле. Как я себе-то заберу?

— Бабы у вас тоже общие? — нахмурилась моя лисичка.

Ох, ешкин медь, не могу я с ней спорить!

— Дык… я ж торговать-то не умею. Да и как продавать, сколько просить, я ж нигде далеко не был…

— А я с тобой поеду, Славушка. Уж я продать сумею, никто нас не обманет. Станем на других Базарах сами торговать вашим железом да нашим медом, маркитантам цену собьем. Богатые станем, дороги надежные высмотрим. Сами потом караван построим, людей наберем. Твой дружок Голова придумает, как машины на пару да на нефти построить, фургоны стальные с шипами соберем, не хуже чем у Рустема, вот так.

— Ты со мной? Ты? В ящике стальном?! Ты чо, так нельзя, баб в дорогу не берут…

— Ой-ой, Славушка, никак ты на мне жениться собирался? Или передумал уже? — глянула так, словно плеткой по лицу стегнула.

— Не передумал, — задумался я еще сильнее. Чем дальше думал, тем страшнее становилось, что ли.

Оказалось, что она давно все разложила и посчитала. Придумала, где нам жить и как нам сбежать вместе, и не прислугой сбежать, а самим еще прислугу нанять. Только план ее, как сказать-то, уж больно лихой получался. Караванщиками всегда ходили маркитанты, чужих брали редко, только в прислугу. Приказчиками нас с Головой возьмут, но бабу точно высадят. Только у них машины на ходу, фургоны броневые, внутрях с печками, кухнями, постелями. А самое главное, ешкин медь, — только у них на фургонах тяжелые пулеметы, да ружья, да гранаты.

— Если мы, к примеру, на Факеле хотя бы пять таких фургонов построим, — вслух задумался я, — и ежели, к примеру, механики пять моторов сделают и ни один маркитантам не продадут… дык все равно караван не получится.

— Ой, ну почему, почему, почему?! — Иголка словно взбесилась.

— Куда мы поедем? Мы ж никого в Москве не знаем. А вдруг чудища какие? А вдруг могильщика встретим? Здесь мы хоть знаем, где они водятся… А если случайно на Садовый рубеж наскочим? Вон Рустем говорил — и не заметишь, как башка у тебя взорвется…

— Славушка, ты у меня самый умный и смелый. У тебя все получится, факельщик мой чумазый. Хотел же Голова с Кремлем торговать — вот и будете торговать. Первые в Капотне будем, кто в Кремль товар повезет.

Ну чо, права она была, как ни крути. Страшно, но отступать все равно некуда. Полялякали еще маленько, как нам лучше встретиться. Проводил я девчонку мою до калитки, вроде никто не подглядывал. Напоследок вспомнил:

— Иголка, как ты узнала, что меня обезьяны скрутили?

— Ой, это ж просто. У нас так многие умеют, но девки получше мужиков. Зверье надо слышать, любить зверье надо. Тогда они глазками поделятся, вот так. Хотя я сама удивилась, никогда меня прежде рукокрыл в себя не пускал.

— Рукокрыл? — Во мне словно чо-то булькнуло. — Большой, что ли?

— Ой, забыла его спросить, большой или маленький, — Иголка обняла меня напоследок, чмокнула в нос. — Ой, забыла тебе сказать. Слыхала, как папаня с мужиками шептался. Земляная эта желчь могильная — она вовсе для нео не отрава, вот так.

24 НОВАЯ СДЕЛКА

— Ви харашо сделали, чито никому не признались, — похвалил Хасан. — Даже Рустем, хо-хо, поверил, чито вы желч не нашли. А я сказал — нэ может такого бить, читобы Твердислав не нашел. Харашо. Но мине здесь холерный земля нэ нужен.

— Это как… не нужен? — У рыжего кость баранья во рту застряла. — Ты чего, зараза, такие шуточки решил шутить? Я чуть не помер из-за твоей земли!

— Почему шуточки? Опасно очень, сам знаешь, э? На Базар такое нэ надо носить. Тимур пойдет с вами, Ахмед пойдет с вами. Туда, гыде спрятали. Заберут, в надежный место отнесут. Отшельник пойдет с вами, я ему плачу. Оружие, гранаты отдаст, если желч на месте. Договор подтвердит.

— Ты нас обещал к Садовому рубежу отвести.

— Вы ко мне в приказчики хотели, да? Нанимаю вас. Ви Садовый рубеж смотреть хотели? Увидите. Может бить. Когда караван в ту сторону пойдет.

Голова раскрыл рот, но я его щипнул за ногу. Голова рот закрыл. Вот и правильно, ешкин медь, сам ведь просился в Москву, а теперь спорит! Но сам я никак не мог придумать, как бы половчее заговорить о доле в торговле. Хасан как всегда нас перехитрит, чертяка такой, не к ночи помянуть его.

— Когда пойдет караван?

— Каравана долго нэ будет. Ти сколько болел, Голова?

— Семнадцать дней он болел, — сказал я.

— Хасан, ты нам обещал, — уперся Голова. — Отшельник слышал, все тут превентивно слышали. Неверная у тебя дислокация.

Рыжий после болезни маленько другой стал. Не то чтоб свихнулся, а так, шутки хуже стал понимать, что ли, и слова умные путать. Истощал у пасечников вполовину, нынче отъедался. Механики его все равно судили, но наказывать сильно не стали. Присудили три катера просмолить да паклей забить. Дык это даже хорошо, что такое ему наказание нашлось. Мне на Факел топать не пришлось, маманю да отца выслушивать. Я с рыжим в цеху на Автобазе восьмой день ночевал. Ясное дело, днем смолу варили, ночью мечтали, как свой караван торговый снарядим. И ждали, когда Хасан из похода вернется. Голова едва про пять фургонов услыхал, ешкин медь, еще сильнее Иголки на этом деле повернулся. Только и лялякал про Кремль богатый, про базы с оружием и жратвой, про бульдозеры и дружину богатырскую.

Вот и дождались. Хасан как услышал, что добычу мы припрятали — спорить не стал, честно добавил к гранатомету печенег с патронной лентой. У меня аж во рту зачесалось, так и хотел его спросить — для чего все же зараза ему нужна. Но не спросил, сдержался, ага. Хасан спорить не стал, но хитро придумал, как нас опять служить заставить. Ну чо, вроде все честно на словах выходило. Хотели Садовый рубеж — нате вам, ешкин медь, покажу и за дорогу денег не возьму.

Вроде честно. Но чо-то мне не нравилось, ага.

— Ви сами договор нарушили, — заявил Хасан. — Пачему раньше нэ пришли? Пачему другим рассказали?

От таких слов у меня ухи вспотели. А они с Рустемом сидят и ржут. Так бы и забил им обоим башку в плечи. Но ничо, усидел. Я после карантина и Пасеки тоже маленько другой стал, умнее, что ли. Стал я думать, как по-другому маркитанта обхитрить.

— Ест к вам адин дело, — сказал Рустем. — Адин хароший старый человек с Факела сказал — ест на Факеле такое место, называется щитовая. Там карты лежат, очень старые карты. На адной карте важная тайна нарисована. Ест труба для нефти, идет под рекой, прямо в центр города. Балшой труба, а вместе с трубой узкий дорожка.

— Там била щитовая старого бункера, — добавил Хасан. — Заделали, читобы никто нэ заходил. Там чертежи, старый человек бил еще малшик, когда дверь цементом замазали. Дьякон Назар тоже знает, начальники ваших цехом нэмножко знают. Они еще хуже, чем механики с Автобазы…

— Это чо за старый хороший человек? — спросил я. — Какой такой гад, ешкин медь, секретные тайны Факела вам выдал?

Торгаши заржали пуще прежнего. Толстый Тимур едва хобот от своего табачного агрегата не проглотил.