За милых дам
Шрифт:
— Да не бойся. Не обижу…
Она не спеша поднесла к сигарете золотой «Ронсон».
— Если ты географ, то я тебя немного просвещу… тебе будет любопытно: твоя тема… Знаешь, есть такая теория континентов?
— Не знаю.
— А напрасно! Тебе будет полезно это узнать и как географу, и, главное, как мужику… Так вот… Все, мой милый, развивается на свете по синусоиде. Сегодня одни наверху, завтра другие. Вчера один континент — Европа — был на вершине взлета и цивилизации… и вот он уже приходит в упадок, стареет, впадает в немощь… Приходит черед молодой энергичной Америки. Но уже и она исчерпывает себя…
— Любопытно…
Петя обратил внимание, что, успокоившись, она опять стала говорить и выглядеть, как дама из высшего света — ее животные инстинкты, вырвавшиеся наружу, снова затаились.
— Еще как любопытно… Просто жутко интересно, мой милый… Это я все к тому рассказываю, чтобы ты не очень задирал нос. Ваш мужской континент пришел к закату, радость моя… Вы слабы… Зависимы, потеряли инициативу. Вы обабились… вас легко купить и еще легче использовать. Еще немного, и вы займете то место, которое заслуживаете. На кухне. Очередь за дамами, милый мой. Грядет наша эра, грядет двадцать первый век…
Она вдруг грустно, вполне по-человечески вздохнула.
— Извини за длинную лекцию. Это я для того, чтобы ты не обижался за попытку тобой попользоваться… Я всего лишь обращалась с тобой, как привыкла с вами, то есть с мужиками, обращаться. Извини, дорогой. И пошел вон.
Петя с облегчением направился к дверям.
Из «Фитнесс-клуба» он вышел, чувствуя себя похудевшим на пару килограммов… Что, конечно, соответствовало рекламным обещаниям этого заведения, но вовсе не входило в его, Петины, планы. Он оборонялся от вожделений Хоккер, как римская весталка, для которой потеря девственности означает смерть.
Кто их знает, как там будет в двадцать первом веке? Перспектива, нарисованная рыжеволосой дамой, оптимизма не вызывала. Он с некоторым ужасом вспоминал то, что происходило в кабинете у Хоккер…
Когда появились Аня и Марина Вячеславовна, он заметил, что Волкова хитро улыбается. Анна села в его «Жигули», а Волкова замешкалась и придержала Петю за рукав.
— Ну что, дружок, выдержал осаду?
— Ах, вы в курсе…
Борьба «за честь» несколько подорвала Петины нервы, и голос его звучал резко.
— Наденька, судя по всему, так надеялась, что ты не будешь возражать. — Марина расхохоталась. — Вот сволочь… Ну, Надежда… Кажется, тебя всерьез решили приватизировать…
— Так ее темперамент для вас не тайна за семью печатями? — Петя хмуро отвернулся.
— Да не принимай ты все так серьезно… Надежда немножко помешана на этом деле.
— Ничего себе немножко.
— Ну а что? Она богата… очень богата, независима…
— А муж?
— Они развелись. Знаешь, он подарил ей этот «Фитнесс-клуб», как игрушку, чтобы не пила… А она так раскрутила дело, что потом и мужа побоку — больше не нужен ни он, ни его деньги… Теперь живет, как хочет. Женщина из двадцать первого века.
— И много у вас таких знакомых?
— Каких?
— Из двадцать первого века.
— Хватает.
Петя поймал ее быстрый взгляд.
Женщина летела в самолете… Сидела, откинувшись в удобном кресле, прикрыв глаза. На коленях
у нее лежала раскрытая книга. А на губах играла легкая улыбка, как будто ей снился хороший сон… На самом деле она не спала. Она мечтала о мщении… Она представляла, как скоро вонзит в неверное сердце острое, ядовитое жало. Опять наступало время мщения… Она не простит измен никому. Пусть теперь им будет так же больно, как больно было ей, когда она осталась без мужа…— Вы не разрешите посмотреть вашу книгу? Кажется, это что-то очень любопытное…
Женщина вздохнула и открыла глаза. С соседнего кресла ее окликал общительный соотечественник. Только «наш человек», несмотря на то что у попутчика закрыты глаза, может затеять беседу.
— Взгляните…
Она протянула любопытному пассажиру книгу.
— Жерар Папюс! — воскликнул общительный, похожий на пенсионера турист, рассмотрев внимательно корешок. Он раскрыл книгу на том месте, где лежала закладка.
«Скажем теперь несколько слов о внушениях, осуществляемых по пробуждении… Постгипнотические внушения.
Когда получивший внушение субъект просыпается, то сейчас же ощущает сознательное влечение исполнить внушенное действие, и тут ему представляется удобный случай выказать уровень своего развития.
Если это существо чисто импульсивное, привыкшее инстинктивно подчиняться всем инстинктивным влечениям (например, деревенская баба), оно пассивно выполняет внушение, хотя и недоумевая, но в то же время мотивируя вкривь и вкось свои поступки.
В случае же если загипнотизированный — человек с характером, привыкший противопоставлять свою волю инстинктивным побуждениям, внушение будет исполнено лишь постольку, поскольку его воля это допустит.
Возможно, впрочем, что в момент исполнения внушения субъект снова погрузится в гипнотический сон и тем лишит свою волю возможности противодействовать внушению.
Можно внушить загипнотизированному лицу совершить какое-нибудь действие не тотчас по пробуждении, а спустя известный срок, и, как показывает опыт, внушение в большинстве случаев исполняется.
Здесь мы сталкиваемся с чудесным динамическим свойством идеи: делая внушение на срок, мы закладываем в импульсивный центр субъекта зерно некоего динамического существа, точный момент появления которого на свет мы определяем текстом внушения. Это динамическое существо будет в свое время действовать изнутри наружу… Следовательно, оно не чувство, ибо существенной особенностью чувства является действие снаружи внутрь.
Это идея, которую воля гипнотизера одаряет специальным динамизмом и в виде зародыша вкладывает в импульсное существо субъекта, чтобы она в определенный день активно проявила заключенную в ней энергию, приведя в действие соответствующий центр.
Это род одержимости.
Оккультисты и маги называют эти эфемерные существа, создаваемые человеческой волей, элементарными существами, или элементалами».
— Чего-то сложновато… — вздохнул пенсионер, с трудом одолев страницу: — Внушение… элементалы.
— Да уж, непросто… — усмехнулась дама.
— А что, это правда возможно?
— Что именно?
— Ну, что-то внушить… Вот сейчас, скажем, внушить… А тот, кому внушили, исполнит это в намеченный срок?
— Да нет, конечно… — Дама любезно улыбнулась. — Сказки…