За Отчизну

– Один рыцарь-меченосец на Грюнвальде. Я был там в отряде пана Яна Жижки из Троцнова.

– Слушай, Карел, так ты должен знать нашего Ратибора: он ведь тоже был в хоругви пана Яна Жижки.

– Ратибор был при Грюнвальде? Я знал там одного Ратибора Дуба. Это ж мой побратим.

– Ратибор тоже рассказывал, что побратался с одним латником из Моравии - Волком.

– Ну, клянусь святым Вацлавом, получилось как в сказке!

Штепан услышал тихий смех из темного угла, где лежал Карел.

– Штепан, а я ведь должен тебе отдать грош, как обещал.

– Грош? Что еще за новая штука?

– Разве ты не помнишь, как ты подал милостыню моему Ярде, что с обрубленным языком?

– Карел, так этот горбун был ты?.. То-то мне почудилось, что твой голос я уже где-то слышал. Но язвы твои и горб?

– Воск и краска - вот и язвы, а горбом может стать любой мешок. Будет, спи!

Когда Штепан открыл глаза, в пещере было уже совсем светло, а Карел стоял, облокотившись о каменную стену пещеры, и долго глядел на окружающие скалы. Заметив, что Штепан не спит, он улыбнулся ему и с особенным ударением проговорил:

– Твой приезд и знакомство с тобой, Штепан, для меня не только радость, но и помощь. Теперь я знаю, что делать мне и моим ребятам.

Глава III

1. ВОЗВРАЩЕНИЕ ШТЕПАНА

Кутаясь в толстый шерстяной плащ, Штепан в сопровождении проводника - юркого черноглазого парнишки лет шестнадцати - на рассвете выехал из лагеря ганакских волков. Карел проводил его до конца ущелья:

– Обними Милана и Божену. Дубам поклонись в ноги, побратима поцелуй от меня, а пану Яну Жижке передай: Карел Пташка больше не Волк и приказ его выполнит - отряд умножит и явится по первому зову... До горы Ореб к кнезу Амброжу ты доедешь спокойно. А от Ореба как ехать - уже сам смотри. Прощай, брат!

К вечеру проводник и Штепан спустились с гор на большую дорогу.

– Отсюда вы уже не заблудитесь, - сказал на прощание проводник и, простившись со Штепаном, оставил его одного продолжать путь в сторону Градца Кралове.

На следующий день в полдень Штепан добрался до горы Ореб. Здесь он оказался в своеобразном городе, состоящем из шалашей, землянок, палаток, расположенных правильными рядами среди кустарников и деревьев, покрывавших вершину горы. Множество бородатых людей, бедно, но чисто одетых, женщин и детей наполняли этот город-лагерь. Большинство были крестьяне, но встречались и городские ремесленники.

Штепан остановил коня около одной землянки, у входа в которую прямо на земле, готовясь обедать, расположилась группа оребских братьев. Во главе восседал благообразный старец в крестьянской одежде, рядом с ним - пожилой человек, по внешности напоминавший кузнеца, а напротив него - еще сравнительно молодой представительный мужчина, хотя одетый и очень просто, но по всем признакам несомненно шляхтич. Высокая краснощекая женщина принесла большую деревянную миску с дымящейся похлебкой и поставила между сидящими, заняв свое место. Старик торжественно разломил каравай ржаного хлеба, подал каждому по куску и первый опустил деревянную ложку в миску.

Штепан глядел и не верил своим глазам: что это? Дворянин сидит и ест похлебку из одной миски с мужиком и ремесленником! Где ж это видано?

Сойдя с коня, Штепан спросил у сидящих, где он может увидеть кнеза Амброжа. Старик опустил ложку, взглянул на Штепана и тихо обратился к женщине Та встала и, не говоря ни слова, жестом пригласила Штепана следовать за собой. Так они прошли почти до середины лагеря и оказались у большой палатки с вышитым красными нитками изображением чаши.

– Здесь, - сказала женщина и тотчас же отправилась к своей землянке.

Штепан, держа на поводу коня, не знал, что ему делать, когда полы палатки откинулись и перед ним оказался невысокий, средних лет человек с русой бородой, румяный, цветущего вида, в простом крестьянском платье и длинном плаще. Лицо у него было простое и добродушное.

– Скажи, брат, где я могу видеть кнеза Амброжа?

– Я - Амброж. Привяжи коня и заходи в палатку, брат.

Амброж был одним из организаторов братской общины на горе Ореб и был известен как пламенный проповедник не только в Градецком крае, но и по всей Чехии. Штепан с интересом разглядывал этого человека, по виду ничем не замечательного, добродушного, здоровенного, скорее напоминающего крестьянина, чем народного вождя.

Войдя в палатку, Штепан передал ему письма Яна Жижки и Яна Желивского и вкратце изложил поручение Яна Жижки. Амброж, внимательно выслушав Штепана, бегло прочел письма.

– Я вижу, что тебе надо спешить посетить брата Коранду и Микулаша. Путь немалый. Конь твой не устал?

– Конь за день отдохнет, а завтра с зарей я двинусь в Пльзень.

– Брату Яну Жижке и брату Яну Желивскому передай привет и скажи, что оребские братья двинутся не позже чем через день-два и будут в Праге еще до дня святой Людмилы, что на десятый день ноября.

Далее беседа перешла на иные темы. Штепан расспрашивал о жизни общины. Амброж отвечал просто и исчерпывающе.

– Какой у вас тут порядок, чистота, тишина и мир!
– поделился с Амброжем своими впечатлениями Штепан.

– В этом нет ничего удивительного: сюда пришли честные люди трудиться и жить по правде и справедливости, как братья и сестры.

Амброж, в свою очередь, подробно расспрашивал Штепана о положении в Праге, об университете, его роли в народном движении. Услыхав, что мистры университета хотя и признали чашу одними из первых, но остановились лишь на требовании причастия под двумя видами, а в остальном готовы идти на уступки перед Римом и Сигизмундом, Амброж всплеснул руками и воскликнул:

– Правильно мы их называем хромающими гуситами!

Тогда Штепан спросил в упор Амброжа:

– Скажи мне, брат, а ты сам тоже веришь в наступление тысячелетнего царства Христова?

Амброж с детской простотой ответил:

– По совести, я сам не знаю, верю ли я в наступление сейчас тысячелетнего царствования Христа, но я не могу отнять эту веру у всех наших братьев - людей темных, простых и жестоко угнетенных. Эта вера дает им опору в борьбе против всего, что их до сих пор угнетало и делало несчастными. В этой вере их единственная надежда, что весь мир насилия и несправедливости должен рухнуть и воцарится на земле равенство всех перед богом, братство и справедливость.

– То же говорят и Ян Желивский, и Коранда...

– И Мартин Гуска, по прозвищу Локвис, из Моравии, и очень многие наши сельские проповедники.

Наутро Штепан спустился с Оребской горы и начал свой путь на Пльзень. На третий день Штепан, стараясь избегать больших дорог, чтобы не встретиться с отрядами католических панов, подъехал неподалеку от Збраслава к берегу Влтавы. Мост был у Збраслава, куда Штепан заезжать не хотел из предосторожности. Пришлось искать брод. Спускаясь с пологого берега, Штепан увидел впереди себя группу всадников, тоже собирающихся переправляться через Влтаву. Впереди ехал, судя по вооружению, плащу и хорошему коню, рыцарь, за ним- молодой парень - как видно, слуга, который вел на поводу лошадь под объемистым и тяжелым вьюком, и девочка лет тринадцати - четырнадцати на небольшой белой лошадке.