За Отчизну

Толпа была возбуждена и глухо волновалась. Отдельные голоса слились в сплошной гул. Площадь напоминала исполинский улей.

Навстречу воеводе выехал Хвал из Маховиц:

– Брат Ян, наши разъезды задержали под Книном шестерых рыцарей. Люди говорят, что они из отряда Петра Штеренберкского. Народ требует казни убийц безоружных братьев и сестер из Усти под Лужницей,

– На виселицу! В костер их, слуг антихриста! Казни, казни требуем!

Ян Жижка, суровый и решительный, сошел с коня и поднялся на крыльцо радницы. За ним взошли и его спутники. На крыльцо вынесли несколько кресел и скамьи. Ян Жижка, Микулаш из Гуси и другие вожди восставшего народа разместились на них. Из толпы вышел седой старик крестьянин и смело обратился к сидящим на крыльце:

– Мы все, собравшиеся тут воины за чашу, просим справедливого суда над убийцами трехсот путников из Усти.

– Пусть приведут задержанных! Их будет судить народ!
– возвысил голос Микулаш из Гуси.

К крыльцу подвели шестерых рыцарей, окруженных воинами.

– Кто может показать против этих людей?

Из толпы выступили трое ремесленников. Один из них снял шапку и, поклонившись, сказал:

– Я, Православ из Книна, и двое моих земляков - Бартош и Томаш - своими ушами слышали, как эти пятеро между собой похвалялись убийством наших братьев под Книном.

Штепан и Ратибор подошли поближе к задержанным. Взглянув в лицо одного из рыцарей, стоявшего с краю, Штепан тотчас узнал грубияна на постоялом дворе.

– Как ваше имя?
– бесстрастно обратился Микулаш к крайнему.

– Альфред фон Фруг.

– Имя следующих?

– Бедржих из Боратани, Ольдржих из Седличаны, Гайк из Книна.

– А ваше?
– спросил Микулаш у пятого, стоявшего отдельно от всех.

Ратибор толкнул Штепана в бок:

– Погляди на того, в желтом плаще, с золотыми галунами. Узнаёшь?

– Рожа как будто знакомая, но не припоминаю, где его видел.

– "Золотой кабан" помнишь?

– А и верно! Это ж барон Ульрих фон Зикинген! Был мальчишка, а теперь вон какой красавец стал!

– Так как же ваше имя?
– строго повторил вопрос Микулаш.

– Его имя барон Ульрих фон Зикинген!
– крикнул Ратибор.
– Как, барон, ваша рука?
– насмешливо обратился он к барону.

Тот медленно, не опуская высоко поднятой головы, повернул свое высокомерное лицо к Ратибору и, смерив его презрительным взглядом, отвернулся, ничего не ответив.

– Ваше имя, рыцарь?-задал вопрос Микулаш шестому рыцарю и, прежде чем тот ответил, нагнулся к Яну Жижке и сказал ему тихо несколько слов.

Ян Жижка только утвердительно кивнул головой.

– Вилем Новак из Коуржима.

Штепан вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть лицо рыцаря.

– Кто желает показать против этого рыцаря?
– снова разнесся по площади мощный голос Микулаша.

Толпа молчала. Хвал из Маховиц выступил перед Микулашем:

– Этот рыцарь во время задержания остальных был в их обществе, но участие свое в убийстве отрицает.

– Альфред фон Фруг! Сознаетесь ли вы в убийстве безоружных селян под городом Книном?

– Что там признаваться! Жалею, что этого молодчика не успел повесить, - кивнул головой Альфред фон Фруг на Штепана.
– А на вас всех, еретиков, дьявольское отродье, я плюю!
– громогласно закончил он и с остервенением плюнул в сторону Микулаша.

В толпе разнесся зловещий гул, но Микулаш поднял руку, и все вновь затихло.

– А вы, остальные?

Бедржих, Ольдржих и Гайк опустили голову и ничего не отвечали. Барон выступил вперед и небрежно бросил:

– Я выполнил лишь приказание пана Петра из Штеренберка.

– А вы, рыцарь Вилем Новак?

– Я никогда не участвовал и не мог бы участвовать в этом злодеянии. Это же я сказал и им всем, когда случайно оказался по дороге в их компании...

– Он лжет!
– перебил пана Вилема барон.
– Пан Вилем вместе со всеми нами участвовал в уничтожении еретиков.

Микулаш и Ян Жижка обменялись многозначительными взглядами.

Пан Вилем остолбенел от неожиданного обвинения. Штепан рванулся вперед к крыльцу.

– Брат Хвал, - вмешался Вацлав Коранда, - обнаружена ли на оружии задержанных кровь?

Хвал из Маховиц обернулся к пожилому воину;

– Брат Иво, что ты скажешь?

Пожилой воин приблизился к крыльцу и вручил сидящим шесть поясных мечей. Все мечи были тщательно осмотрены. Пять мечей были положены налево, а один меч Ян Жижка поднял над головой:

– Чей этот меч?

– Мой, - ответил пан Новак.

– Кто из братьев желает сказать что-либо в защиту обвиняемых?

Микулаш обвел глазами стоявших вокруг. Все молчали.

– Я могу!
– вышел вперед Штепан.
– Я ручаюсь за этого человека. Он спас мне жизнь, предупредив об опасности, когда рыцари хотели схватить меня.

Глаза пана Вилема при словах Штепана обратились к нему, и в них появилось выражение надежды.

– А, вот кто помог сбежать еретику!
– заметил рыцарь Альфред фон Фруг.- Ох, и повесил бы я тебя вместе с твоей девчонкой, кабы знал, что ты за птица!

– Кто еще может сказать в защиту обвиняемых?

Кто-то, расталкивая толпу, пробирался вперед, и перед крыльцом предстал молодой черноволосый парень, держа за руку плачущую девочку.

– Кто ж, как не мы! От самого Книна бежали, чтобы не отстать. Пан рихтарж, поглядите на нашего пана Вилема! Разве надо иметь четыре глаза, чтобы разобрать, что он за человек? Вы меня спросите, убил ли когда-нибудь в своей жизни пан Вилем человека не в честном бою. Не был пан Вилем с этими живодерами! А это его дочка, она то же самое скажет!
– наивно и горячо закончил свою речь Павел Черноголовый.

У пана Вилема одна за другой покатились крупные слезы.

– Кто ты, любезный, и откуда ты знаешь пана Вилема?

– Я слуга пана Вилема. Мой отец служил у пана Вилема и мне завещал служить. И скажу по чести: пускай все паны были бы хоть на сотую часть таковы, как пан Вилем. Ни один мужик не имел от него обиды.

Штепан подошел к Павлу и крепко пожал ему руку.

– Ба, и кнез Штепан тут! Тогда все благополучно. Не плачьте, барышня, с вашим отцом ничего дурного не приключится. И сколько раз я ему говорил принять чашу!

– Не знаете ли вы кого-либо из присутствующих тут?
– спросил Микулаш у рыцаря.