За Отчизну
Шрифт:
Тот немного смущенно проговорил:
– Мне кажется, я встречал где-то вас, пан Микулаш.
– Я помню.
– А со мной пан Вилем никогда не встречался?
– спросил Ян Жижка.
В памяти рыцаря отчетливо встала сцена: опушка леса, из чащи выходит исхудалый, оборванный человек с настороженным взглядом затравленного зверя. Человек обречен или на смерть в неравном бою, или на виселицу, Тогда он, Вилем, в знак сочувствия и уважения пожимает отверженному руку. В этот же день вторая встреча с этим человеком - Вилем привозит ему радостную весть о спасении. Ян Жижка, весело улыбаясь, снова
Но тут же пан Вилем сказал себе: "Если я напомню Яну Жижке о той встрече, он может решить, что я хочу спасти сейчас свою жизнь. К черту! Я ведь и так ни в чем не виновен".
И пан Вилем, не глядя на Яна Жижку, сказал:
– Нет, не помню.
Ян Жижка скосил глаз на Микулаша и не без лукавства улыбнулся:
– А я хорошо помню, пан Вилем, наш первый разговор и как вы принесли мне, десять лет назад, счастливое известие.
Пан Вилем молча кивнул головой.
– Ну что ж, будем решать, - обратился Микулаш к своим соседям.
Ян Жижка встал и поднял руку. Площадь мгновенно затихла.
– Чего заслуживает тот, кто участвовал в убийстве наших братьев и сестер с детьми?
– Смерть! Смерть! Смерть!..
– оглушающим ревом ответила толпа, стуча оружием.
– Заслуживают ли казни Альфред фон Фруг, Бедржих, Ольдржих, Гайк и Ульрих? Они уличены свидетелями и своим оружием, да и сами не отрицают своего злодеяния.
– На виселицу панов-убийц!
– Палачу!
– Нет им пощады! Сжечь их!
Ян Жижка снова потряс булавой. Опять стало тихо.
– Мы тоже так думаем. А рыцарь Вилем Новак виновен ли в убийствах? Он отрицает, и на его мече нет крови.
Площадь молчала. Подождав немного, Ян Жижка неторопливо, раздельно и решительно заявил:
– Что пан Вилем Новак не мог участвовать в этом злодеянии, утверждаю я - Ян Жижка из Троцнова, брат Микулаш из Гуси и брат Штепан Скала. Что скажет община?
– Правильно! Сразу видно, что за человек! Пускай идет со своей дочкой, коль его слуга за него горой!
– Пан Вилем Новак, даете ли вы рыцарское слово, что никогда не подымете меч против чаши?
– Слово чести - никогда ни в мыслях, ни в словах, ни на деле я не окажусь на стороне врагов чаши!
– Верните пану Вилему Новаку его меч и свободу!
Стража расступилась, и Млада бросилась к отцу, а за нею - Павел.
Пан Вилем вытирал кулаком глаза и обнимал поочередно то девочку, то Павла, не будучи в силах вымолвить ни слова.
– Брат Хвал!
– произнес Микулаш.
– Возьми этих пятерых, отведи в Книн и передай их в руки палачей. Пусть уделом их будет виселица.
– Мы рыцари!
– возмущенно крикнул Бедржих.
– Не рыцари, а кровожадные убийцы! Вас судил народ. Его приговор - закон.
Осужденных увели. По толпе пронесся как бы ураган. Все кричали, грозили, в воздухе мелькали копья, топоры, сжатые кулаки:
– Справедливо! Казнь убийцам! Другим неповадно будет!
Ян Жижка поднял булаву:
– Братья, суд окончен! Отправляйтесь по своим отрядам. Покинем Прагу.
Шум стал утихать. Люди, возбужденно разговаривая, расходились.
Пан Вилем в сопровождении Павла и дочери подошел к Штепану:
– Пан бакалавр, мы снова у вас в долгу. Бог даст, еще когда-нибудь встретимся.
–
Я хотел бы встретить пана Вилема с чашей на груди и на щите, - сказал Штепан, пожимая руку рыцарю.Штепан вскочил на коня и тронулся следом за Яном Жижкой. Он был уже далеко, когда до него донесся детский голос:
– До свиданья, пан Штепан! Приезжайте к нам!..
У ворот Ян Желивский простился с уходящими братьями:
– Остаюсь, не могу покинуть своих новоместских бедняков, пока они во мне нуждаются.
Ян Жижка не успел ответить проповеднику, как к ним галопом подскакал Ян Гвезда.
– Брат Ян, староместские коншели уже заключили с королевой и Ченком перемирие: королева обязуется допустить в Чехии причащение из чаши, а коншели обещают прекратить разгром монастырей и церквей. Но самое позорное-Вышеград возвращен Ченку.
Ян Жижка потупился. Но затем снова поднял голову и ободряюще сказал на прощание:
– Что ж, война только начинается! Ты, Енек, и брат Желивский еще будете встречать нас в этих самых воротах. Пражане скоро узнают Сигизмунда!
Глава IV
1. ТАБОР ЗАЛОЖЕН
Отошли рождественские и крещенские морозы, и во второй половине января наступила оттепель. Улицы Пльзеня раскисли. Штепан сменил овчинный кафтан на студенческий плащ.
До городских ворот было далеко, и Штепан имел время хорошенько обдумать предстоящий план действий. Шлепая тяжелыми сапогами по лужам, он ругал себя за недогадливость и нерасторопность.
Вернувшись еще в декабре прошлого, 1419 года, после разгрома замка Некмиржа, Ян Жижка однажды вызвал к себе Штепана. Воевода был хмур и задумчив, Штепан объяснил это полученным на днях Яном Жижкой известием о том, что пан Богуслав из Швамберка, незадолго перед тем побитый Жижкой, ударил внезапно по Зеленой Горе и выбил оттуда Микулаша из Гуси.
Но первые же слова Яна Жижки опровергли это предположение:
– Штепан, мы хотя и выгнали из города монахов да попов, но думается мне, что немало еще католиков осталось. Нас не так уж много, и маленький враг за спиной опаснее, чем большой перед тобой. Назначаю тебя, брат, следить за городом. Не может быть, чтобы Ченек не имел здесь своих людей. Нужно как можно скорее выяснить, кто сносится с Ченком.
На этом разговор и закончился. С тех пор почти месяц Штепан не знал покоя ни днем, ни ночью. Вокруг городской стены круглые сутки ездили конные дозоры. Была осмотрена стена, и у выходов и проломов были поставлены верные люди, наблюдавшие за всеми входящими и выходящими из Пльзеня. Но долгое время Штепан не мог похвастаться хотя бы незначительным успехом.
И только недавно старый привратник Богунек доложил ему, что каждое воскресенье перед пражскими воротами садится какой-то торговец хлебом и торгует до захода солнца.
– Ну и что ж, пусть себе торгует!
Старик хитро прищурил левый глаз и продолжал:
– Продавать хлебцы проезжим людям - дело, конечно, обыкновенное, но тут, брат Штепан, есть одна маленькая закорючка: каждый раз за полчаса до захода солнца подъезжает какой-то верховой на пегом коне, берет хлебец и уезжает.
Штепан в досаде только пожал плечами: