За Отчизну

Домик был маленький - две комнатки внизу и одна наверху. В одной из нижних комнат стоял сложенный из камней обширный очаг. Комната была обставлена наскоро сделанными столами, скамейками, кроватями, грубоватыми, но зато на диво прочными. Рядом с домиком построили обширную оружейную мастерскую и кузню, где Войтех командовал десятком подмастерьев и учеников. Оружия требовалось много и срочно. Делали новое, починяли старое и захваченное в боях. Войтех был весел, бодр и как будто помолодел. Гавлик и Иозеф, добровольно оставшиеся у Войтеха в черные дни его разорения, не покинувшие Дубов и далее, теперь стали близкими помощниками главного оружейника Табора - Войтеха Дуба.

Комнаты были тесноваты, и поэтому Войтех и Текла могли пригласить на новоселье только Яна Жижку с братом и еще двух-трех друзей, да и угощение было скудным. В почетном углу усадили Яна Жижку, рядом с ним расположился его брат Ярослав, далее уселись на лавках Вацлав Коранда, Микулаш из Гуси, Штепан, Ратибор, Гавлик и Иозеф, медник Марк с дочкой Раечкой и зятем Болеславом. Прислуживали за столом Текла с Боженой. Гости были народ непривередливый и сразу же оказали должную честь незамысловатому угощению и легкому домашнему вину.

– Ну, брат, с новосельем тебя!
– протянул Ян Жижка свою кружку и чокнулся с Войтехом.
– Жить тебе в этом доме сто лет и не знать заботы!

– Спасибо, пан Ян! Коли так, пусть уж мы с Ратибором послужим за правду тоже сто лет, пока на земле чешской всю кривду не выведем.

Все вокруг зазвенели кружками.

– Как ты думаешь, Войтех, я пришел к тебе только поздравить с новосельем?

– Не знаю, пан Ян, что еще есть у вас на уме.

– Есть еще одно дело, и немаловажное.

Все приумолкли и с интересом следили за беседой Жижки с хозяином дома.

– Тем лучше для меня, что у пана Яна имеется ко мне важное дело, - с улыбкой заметил Войтех, тоже заинтересованный.

– Я человек военный и долго ходить вокруг да около не люблю. Скажи мне, Войтех: как ты думаешь, могут ли быть в Таборе богатые и бедные?

Старик помолчал, насупив седые брови, потом медленно и не совсем решительно проговорил:

– По моему разуменью, не могут, потому как у нас тут не с чего богатства добыть - все служат братству и всякий отдает ему свой труд.

– И я так думаю. Всякий свое богатство здесь отдает общине. Правда ведь?

– По-моему, так, - согласился Войтех.

– А если так, то и приданое Божены также пойдет в общину?

Вопрос застиг старика врасплох, и он явно был смущен, не зная, как ответить.

– Вишь, какое дело... Ян Краса оставил мне для приданого Божены двадцать коп грошей. Когда у меня дела пошли под гору, я из предосторожности передал их на хранение Милану, а Милан, уходя в Моравию, отдал их снова мне - все деньги целы до последнего. Пускай Божена сама решает, ее приданое. Где Божена?

Божена вошла и вопросительно взглянула на Теклу.

– Вот тебя отец и пан Ян хотят о чем-то спросить.

Ратибор, который во все время разговора чувствовал себя очень неловко, зная, что дело так или иначе коснется его и что сейчас решится его судьба, не выдержал и незаметно улизнул во двор.

Никто из присутствующих, кроме Штепана, не заметил его бегства. Божена между тем стояла перед Войтехом и, догадавшись по озабоченным лицам Войтеха и других, что ее собираются спрашивать о чем-то важном, заволновалась и смутилась. Войтех же, сдвинув брови, обратился к ней:

– Пан Ян захотел узнать, как ты намерена распорядиться в дальнейшем своим приданым, что за тобой дает наш дорогой друг и твой благодетель Ян Краса.

Божена молчала, делая героическое усилие собраться с мыслями, но в ее голове в этот момент все смешалось. Ее глаза встретились с лукавым взглядом Раечки: та незаметно для других выразительно мигала ей, стараясь этим ободрить растерявшуюся подругу.

Неожиданная помощь пришла к Божене в лице пана Микулаша.

– Слушай, девушка, не робей и не пугайся. Дело простое: мы все живем общиной, для которой отдаем все, что у нас есть, а если придется, то и нашу жизнь. Так вот, брат Ян и спрашивает Войтеха, желаешь ли ты стать воистину сестрой нашего братства или, может быть, ты пожелаешь жить так, как живут все люди там.
– И пан Микулаш махнул рукой в сторону.
– Воля твоя: желаешь - можешь свое приданое внести как свою лепту в кассу общины; желаешь - можешь сохранить его за собой, как твою собственность, и не входить в общину таборитов. Никто не хочет вмешиваться в твою жизнь.

Божена собралась с духом и чуть слышно проговорила:

– Я желала бы, чтобы мое приданое пошло Табору. Люди за наш Табор умирают - можно ли говорить о каких-то деньгах!

– Двадцать коп - это для нее "какие-то деньги"!
– проворчал Войтех.

Ян Жижка, в свою очередь, обратился к Войтеху и Текле:

– Мне кажется, самое разумное будет поступить таким образом: если Божена желает отдать свои двадцать коп грошей Табору - мы препятствовать ее воле не станем, но зато, когда наступит время ей идти под венец, община позаботится о ее будущем.

Войтех удовлетворенно закивал головой. Предложение Яна Жижки, видимо, всем пришлось по душе.

– Я вижу, что Войтех и Текла довольны, Божена тоже, но недовольным остался я.

– Вы, пан Ян?
– с испугом вскрикнул Войтех.
– Но, ради бога, чем же?

– А тем, что ты обидел моего хорошего сотника и верного таборита Ратибора.

– Я обидел Ратибора?
– в полном недоумении пролепетал старик.
– Да когда же и чем? Хоть четвертуйте меня, не понимаю! Эй, Ратибор, чем я тебя обидел, сынок?

Тут все заметили, что Ратибора в комнате нет.

– И что ты зря мучаешь Ратибора и Божену? Зачем ты из ложной гордости и излишней щепетильности отказал им в счастье? Теперь, я думаю, у тебя вовсе нет повода бояться, что твой сын женится на богатой невесте. Правда ведь?

Войтех ожесточенно теребил бороду и молчал, низко наклонившись над столом.

– Войтех, это будет первый брак в нашей таборской общине, брак по обряду чаши. Грех препятствовать ему, - вмешался Коранда.

– Что ж, наш кнез, как говорится, попал в самую точку, - снова прогудел низкий бас Микулаша.
– Право, Войтех, скажи спасибо, что у тебя такой послушный, словно ягненок, сын. Я знаю таких, что не поглядели бы на то, что ты отец, а взяли бы да окрутились у первого встречного попа.

– Лучшей пары и не найдешь, хоть сто лет ищи!
– вставил свое слово и закадычный друг Войтеха медник Марк.
– Зря ты, Войтех, упрямишься.

– У Божены ни отца, ни матери, а дядя в отсутствии. Ты, Войтех, сейчас заменяешь ей отца. Вот я, Ян Жижка из Троцнова, напрямик тебя спрашиваю: согласен ли ты отдать руку своей воспитанницы Божены Пташки сотнику таборитов Ратибору Дубу, сыну славного пражского оружейника Войтеха Дуба?

Войтех вздохнул и, не отвечая на слова, обратился к Текле: