За Отчизну

Кардинал прямо, в упор посмотрел в лицо Сигизмунду и, в свою очередь, саркастически усмехнулся:

– Но святому престолу не в первый раз отпускать вашему величеству этот самый грех! Ибо и в священном писании сказано: нет человека, который живет и не согрешит, - один бог без греха.

Глядя на нагло-невозмутимое лицо кардинала, Сигизмунд со злостью подумал:

"Ну и черт с вами и вашим святым престолом! Мне все равно, что себе паны на щиты налепят, лишь бы меня своим королем признали и таборитам шею свернули А дальше попы пусть сами с панами насчет церковных земель спорят".

Но, придав своему подвижному лицу выражение смирения, император развел руками и промолвил:

– Мы не знаем на свете ничего более важного и святого, чем полное искоренение чешской ереси. И мы посвятим этому всю свою жизнь. Но святейший престол, без сомнения, знает, что одним благословением победы не добьешься, нужны деньги.

– И то и другое будет дано в избытке.

– Ну что ж, тогда я полагаю, мы поняли друг друга.
– Последние слова он произнес, уже вставая из-за стола.
– В библиотеке нас ожидают представители панов католиков и чашников. Если ваше преосвященство пожелает, мы вместе пройдем к ним и ободрим их несколькими дружескими словами.

Император вместе с кардиналом прошли в обширную полутемную библиотеку и застали там большую группу мужчин в широких плащах с капюшонами. Это были тайно съехавшиеся представители чешского панства, желавшие уточнить свои отношения с императором и папой Мартином V.

Под плащами в полумраке библиотеки поблескивали богатые, полированные, как зеркало, позолоченные, посеребренные латы; кое у кого виднелись вороненые, отливавшие синевой доспехи. Окинув беглым взглядом послов, Сигизмунд встретил несколько знакомых ему лиц. Вот надменное с бритым подбородком и длинными седыми усами лицо пана Микулаша Дивучка. А рядом - круглое, как арбуз, лицо с узенькими глазками, носом картошкой и большими, опущенными вниз усами и с добродушнейшей, веселой улыбкой.

– Ого! Сам пан Петр Штеренберкский!
– не утерпел Сигизмунд, увидев самого жестокого врага таборитов.

Сигизмунд милостиво потрепал по плечу своего верного рыцаря и прошел далее мимо встречавших его поклонами панов Яна Опоченского, Путы Частолавицкого, Гинка Червеногорского и, наконец, самого Ченка Вартемберкского, как всегда бодрого, с горделивой улыбкой на краснощеком, полном лице.

Сигизмунд, отвечая на приветствия, уселся в кресло, поместив рядом с собой кардинала Бранду.

Весело оглядев присутствующих, Сигизмунд начал:

– Ну, господа, за дело! Вы, паны-католики, так же как и до сих пор, сражайтесь и помните: ваши должники будут - мы и святейший престол. Вы же, господа паны, что присоединились к чаше в злую минуту поражения, носите эту личину усердно, пока вам не будет дан знак водрузить снова святой крест. И тогда за вашу верную службу закреплю навеки за вами те церковные земли, что вы успели занять, а святейший престол в лице его преосвященства кардинала Бранды отпустит вам совершённый вами тяжкий грех... Вы ждали нашего и святейшего престола слова - вы его имеете. Идите, господа, и пусть каждый исполнит свой долг.

Но тут поднялся кардинал и, картинно откинув свою пурпурную мантию и выставив вперед ногу в фиолетовом чулке, произнес:

– Да позволит ваше величество сказать мне благородным панам несколько напутственных слов как представителю святейшего отца Мартина Пятого.

Сигизмунд с любопытством обернулся:

– Извольте, ваше преосвященство. Буду рад услышать вашу речь!

– Дети мои! Буду говорить с вами совершенно откровенно. До сих пор святой отец не имел основания быть довольным вашим усердием: за три года войны - ни одной победы. Ни одной победы!

– повторил кардинал с ударением.
– Плохо, дети мои, очень плохо и позорно! Святой престол призывает вас одним ударом покончить с дьявольской ересью, подрывающей основы вашей и святой церкви власти...

Как только кардинал закончил, император поспешил добавить:

– Его высокопреосвященство выразил мои собственные мысли. Повелеваем тебе, пан Ченек, - возвысил свой жиденький тенорок Сигизмунд.
– собрать всех прибывших сюда панов и обсудить сообща план своих действий против еретиков. После вечерни доложишь план нам и одновременно его преосвященству, как легату его святейшества.

Император поднялся и в сопровождении кардинала, раздававшего направо и налево благословения панам, медленно выплыл из библиотеки. Тайная встреча императора и кардинала Бранды с представителями чешского панства окончилась.

Дома кардинала встретил клирик и почтительно доложил:

– Там ваше преосвященство ожидает какой-то монах-доминиканец. Говорит, что прибыл из Рима через Чехию и имеет к вам дело.

– Монах из Рима? Наверно, от кардинала Юлиана Чезарини! Он ведь мне писал, что посылает ученого монаха. Интересно! Зови его, сын мой.

Не сняв своего парадного кардинальского платья, кардинал уселся в кресло. Через минуту дверь растворилась, и клирик впустил в кабинет молодого человека, невысокого, худощавого, гладко выбритого, в коричневой рясе доминиканца. Вошедший остановился у входа и смиренно склонил голову, сложив руки на животе.

– Подойдите сюда, сын мой, - любезно, но важно поманил монаха кардинал.

Монах подошел под благословение; не говоря ни слова, вручил кардиналу пакет и снова застыл в прежней позе. Бранда вскрыл конверт и быстро пробежал глазами письмо.

– Итак, вы - брат ордена доминиканцев Леонард, бакалавр богословия?

Монах скромно склонил голову:

– Да, ваше преосвященство.

– Превосходно. Его преосвященство кардинал Юлиан Чезарини пишет мне очень похвальные о вас, сын мой, отзывы и говорит, что главное он передает мне устно через вас. Что сказал его преосвященство?

Монах, не меняя позы, отвечал на хорошей латыни коротко, но отчетливо:

– Его преосвященство очень интересуется успехами вашего преосвященства, позицией императора, планом предстоящего крестового похода, а главное-отношениями императора с панами-чашниками и планом войны панов-католиков и панов-чашников против чешской ереси.

Кардинал с удовольствием выслушал молодого представителя римской курии. Он ему положительно нравился: сдержан, спокоен, умен и скромен. Серьезное, спокойное лицо, но в то же время очень решительное.

– Откуда родом, брат Леонард?

– Родом я из Дрездена, но жил в Чехии, в Польше, в Гейдельберге. Приходилось бывать и в Риме.

– Вы немец?

– Да, ваше высокопреосвященство.

– Но что делал брат в Чехии?

– Я учился в Каролинуме, там же достиг степени бакалавра ин артибус. После же Кутногорского декрета пришлось оставить Прагу и перебраться в Гейдельбергский университет, где я и удостоился степени бакалавра богословия.

– Как поживает мой друг кардинал Юлиан?