За секунды перед бурей

Дверь в кабинет распахнулась, и вошел директор, а вслед за ними и наши отцы. Строгие серые костюмы, каменные лицы. В комнате вдруг резко похолодало. Вошедшие посмотрели на нас лишь мельком. Я так и не смогла прочитать их настроение.

– Девушки, выйдите и подождите в приемной, - голос директрисы не предвещал ничего хорошего.

Мы с Мариной переглянулись и как можно быстрее скрылись за дверь, стараясь смотреть лишь себе под ноги.

– Нечего было геройствовать, - сказала я ей, стараясь расслышать хоть что-то за закрытой дверью.
– Теперь идем ко дну мы обе. Поздравляю, Анна победила.

– Это со сломанным носом то, - усмехнулась подруга, аккуратно закидывая одну ногу на другую.

– Знаешь, это было круто. Конечно, при условии, что нас сейчас исключат прямо перед выпуском, но удар был что надо.

– Спасибо. А все дело ведь в том, что по телевизору слишком много жестокости. Это погубит современную молодежь.

Подруга рассмеялась, но слишком печально. Тишина приемной забирала последние силы, а дверь кабинета все не раскрывалась. Спустя полчаса мы были готовы сами себя наказать, лишь бы прекратить эту пытку ожиданием. Но, наконец, донеслись шаги и щелчок замка. В дверях стояла директриса. Выражения ее лица стало еще мрачнее. По спине побежали мурашки.

– Зайдите, - она резко развернулась на высоких каблуках и ушла в глубь комнаты.

Немного помедлив, мы вошли за ней. Наши отцы сидели в креслах к нам спиной по обе стороны от большого стола из темного дерева и отстраненно смотрели в сторону окна. Встав в центре кабинета, мы как два нашкодивших ребенка смотрели в пол, играя носками туфель с густым ворсом ковра.

– Как я понимаю, вы знаете, в чем вас обвиняют?
– женщина переводила свой колкий взгляд с меня на Марину.
– Вы также знаете, что школа не может этого так оставить. При подобных проступках вас может ждать лишь одно - немедленно исключение.
– Она растягивала слова, давая нам время осознать всю силу нашей вины. Когда она замолчала, я услышала тяжелый вздох подруги.
– Но учитывая ваше примерное поведение в течение одиннадцати лет и старания ваших отцов, я согласна смягчить наказание. Вы обе отстраняетесь от занятий на три недели. Теперь все.

Это было похоже на приговор, не хватало лишь подкрепить его ударом молотка. Как по команде мужчины поднялись и направились в нашу сторону. Их лица были совершенно пусты и ничего не выражали. Мы с Мариной лишь кивнули и подгоняемые отцами вышли из кабинета.

Все дорогу мы молчали. Марина взяла меня за руку и мы, гордо подняв голову, прошествовали к выходу, игнорируя все косые взгляды и брошенные вслед выкрики. Во дворе нас ждали две черные машины как два дорогих гроба. Вот он финал моей нормальной жизни. Кто бы мог подумать, что я сама все испорчу.

– Крепись, - прошептала на ухо Марина, обнимая меня напоследок.
– Увидимся в сети. Обсудим трагедию.

– Будь паинькой, нам и так досталось.

Пара шагов до машины отца были самыми тяжелыми в моей жизни. Как назло небо затянуло тучами, это только добавило ситуации драматизма. Я слышала рядом шаги отца, он нависал надо мной черной тенью. Даже когда машина тронулась с места ничего не изменилось. За окнами бился ветер, мелькали знакомые дома, а между нами словно назревала буря. Я чувствовала напряжение, каждый мускул был уже готов сорваться. Отец следил за дорогой, ни разу так на меня и не взглянув. Я боялась нарушить тишину, зная что могу услышать.

На пороге нас ждала мама. Даже на расстояние чувствовалось ее волнение. На этот раз она не пряталась в комнате, а вышла успокоить отца. Но он промолчал. Просто прошел в свой кабинет, оставив нас один на один.

– Что ты ему сказала?
– тут же спросила мама, глядя недоверчиво в сторону закрытой двери.

– Ничего. Может, его подменили?
– я была удивлена его реакцией не меньше нее.

– И не надейся. Он рвал и метал по телефону пока к тебе ехал в школу. Я думала он там все разнесет.

Мы включили в гостиной телевизор и бездумно уставились на горящий экран, ожидая запоздалой реакции мужчины. Но спустя полчаса мои нервы сдали. Я решительно встала и направилась в сторону кабинета. Мама лишь одобрительно кивнула.

Я постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла. Отец сидел за столом, что-то печатая в компьютере.

– Что-то важное?
– спросил он, не отрываясь от экрана.

– Вообще-то да. Меня отстранили от занятий или ты не слышал?
– его спокойствие вывело меня из себя. С каких это пор он стал примерным отцом? Или это не он недавно ударил меня в прихожей?

– Хочешь об этом поговорить, - наконец он поднял на меня глаза.
– Ну что ж отлично. Я так устал, что твои выходки меня уже не забавляют. Тебя это расстраивает?

– Немного, - призналась я.
– Что теперь?

– Знаешь, я даже рад случившемуся, - печально улыбнулся отец.
– Ты под домашним арестом. В школу тебе не нужно, так что остаток дней проведешь под замком. Хоть на охране сэкономлю.

– Остаток дней, - не поняла я.
– Не слишком ли зловеще?

– В самый раз. До вечера посвящения ты будешь сидеть дома. Это все. А теперь мне пора работать.

Я собиралась выйти из кабинета, когда вспомнила еще один вопрос.

– Что с учебой. Я же все пропущу.
– Это мог быть последний шанс выбраться из дома, хоть и по такому пафосному поводу.

– Сдашь экстерном. Я договорился. Так что у тебя будет полно времени подготовиться. Кстати, можешь начинать прямо сейчас. И удачи.
– Его едкая ухмылка неприятно меня задела.

Ничего не ответив, я закрыла за собой дверь и не обратив внимания на вопросительный взгляд мамы, направилась в свою комнату, которая собиралась превратиться в мою тюрьму. Включив компьютер, я стала дожидаться появления Марины. Все говорило о том, что ее отец не был столь сдержан. Но я не чувствовала себя везунчиком.

Мама вошла без стука и тут же присела на край кровати. Я сделала вид, что очень занята с компьютером, переключаясь от одной странице на другую.

– Хочешь поговорить об этом?
– вопрос погряз в тишине.
– Как хочешь. Просто выслушай. Я не знаю, что она тебе сделала...

Не в силах выслушивать очередную лекцию, а прервала ее на полуслове.

– Мам, давай не будем. Мне не пять лет, и я не мальчиков в садике игрушками бью. Я агрессивный неуравновешенный псих и закончим на этом. Лучше скажи мне то, чего я не знаю.

– Ньюбелзы за тебя очень волнуются.

– Что?
– я повернулась к ней, не веря своим словам.
– Они откуда знают?

– Я не удержалась и позвонила Эвелин. Только отцу не говори. Просто я так испугалась. Она чудесная женщина, успокаивала меня.

– Класс, - я не знаю, чего в моем голосе было больше облегчения или сарказма. С одной сторон было стыдно осознавать, что вампиры знают о моем отстранении, а с другой - я же этого хотела. Теперь я почти в безопасности.
– Отец узнает, можешь готовить заявление на развод.