За славой, маг!
Шрифт:
– Он только говорил...
– может, Такир уже начал... того?.. Я ведь дважды повторил ему наш с Даркосом разговор...
– Нет, Николас, не то, что он сказал, а что он хотел сказать. Знаешь, ведь мы привыкли...
– боль, неисчерпаемая боль отобразилась в глазах Такира.
– В мои времена люди знали, что боги могут нести какую угодно околесицу, но при этом имели в виду совсем не глупые вещи. Просто, по-моему, им скучно. Они лицедействуют, желая разнообразить своё существование, желают жить, а не существовать, причём прожить множество жизней, примерить разные одёжки. Ведь они же существуют целую вечность, и их вечность не имеет свойства кончаться слишком быстро. Или вообще - кончаться.
По-моему, Такир всё-таки был немножко не в своём уме. Хотя, может быть, он просто привык говорить так... странно? Чем-то он походил на
– Боюсь, для меня сейчас мысли о бога слишком сложны, милорд Такир, - я устало пожал плечами.
– Это не твоя вина, я просто слишком часто увлекаюсь. К тому же, целых три века у меня не было подходящего собеседника. Но давай я просто покажу тебе на примере, что для богов - жизнь, а что -существование?
Меньше мгновения на размышление - и я всё-таки согласился. Надо же дать возможность самому Такиру Беневалю поговорить нормально впервые за столько лет?
– Мой отец выбрал для семейного очага долину среди окрестных гор. Здесь же Беневалю встретился хранитель этих мест, бог Ориин.
Мне это имя показалось смутно знакомым. Но только что-то в нём было не так... Неужто - Ори? Да нет, невозможно! Какой из замкового бог, пусть и не такой уж великий, как Онтар или даже Даркос?
– Этот бог влачил жалкое существование. Вот представь себе: в тебя никто не верит. Если ты затеваешь какое-нибудь дело, все смеются над тобою, говорят, что ничего не выйдет. Но подумай: а что, если так смеются не над делами твоими, но - над самим существованием? "Какой-какой Ориин? Нет такого! Не было!". Его почитатели давным-давно исчезли из этих мест. Никто больше не верил в Ориина. Он выглядел старым, дряхлым, похоже, в самого себя этот бог скоро мог перестать верить. И вот - мой отец! Они встретились случайно, во всяком случае, в этом Ориин всегда уверял и Беневаля, и меня. Они с моим отцом договорились: Ориин должен следить теперь за нашим очагом, поддерживать порядок в строящемся доме, а взамен - в него уж точно теперь будут верить. Иное себе представить сложно: этот бог скал и горных озёр будет виться вокруг, бегать по дому, а все будут думать, что его не существует? Нет! Это был замечательный уговор! Но с тех пор Ориин совершенно изменился. Вместо былой искорки в глазах, шутливых полуулыбок, живости бьющего меж камнями источника - обстоятельность, холодность, суровая серьёзность и даже мелочность. Однажды он как-то пытался мне объяснить, ещё в пору моей юности, что ему просто надоело старое существование. Ориин хотел новую сущность, хоть жить, а не существовать, а жизнь для него была периодической сменой состояний. Он привык к тому, что зима становится весной, на смену которой когда-нибудь да придёт лето. Но ведь и осень тогда будет не за горами. Вот и решил Ориин, что настала пора меняться. И он изменился, чтобы не было совсем уж скучно. И кто знает, вдруг в глубине души, если есть она у бога, он наслаждается новой жизнью - или игрой в новую жизнь, потешаясь над нами?
Стало как-то неуютно от этой мысли. Сразу представил себе Ори, нудно перечисляющего кубки, блюда и ножи с кухни Беневаля, смеющегося над моей реакцией на его монолог...
Аркадская империя. Диоцез Ориэнте.
Сыро. Холодно и сыро. Андроник вообще не любил конец зимы, худшее время года по мнению дрункария. Теперь же в список "симпатий" Ласкария добавились путешествия в месяц септим в компании "ручника" Флавиана Марцелла. Этот подлец ещё и издевался над Андроником.
– Вы только посмотрите, иллюстрий, на эти живописные окрестности, - Флавиан распахнул пошире шторки, закрывавшие до того окошки почтовой кареты.
Сам Ласкарий ничего живописного в землях диоцеза Ориэнте, граничившего со степью, не замечал. Из-под таявшего снега проступала прошлогодняя трава, чёрная, похожая на пальцы покойников. Редкие, тонкие, низкие деревца, на ветвях которых нет-нет, да попадались не успевшие опасть за осень и зиму листья. И теперь они качались на ветру, шелестели, грозясь упасть наземь. Иногда попадались и селения. Чумазые крестьяне злобно поглядывали на целый караван телег и карет, гремевших по тому, что здесь по недомыслию богов называли дорогами. Дома-мазанки кренились, казалось, на все четыре бока сразу, что только и спасало их от полного обрушения. А уж небо... Ну скажите, разве бывает такое небо цвета лужи, куда сумасшедший художник
вылил вдоволь охры, белил и стаканчик-другой чёрной как смоль краски, надеясь выдать это за гениальное творение? Оказывается, бывает...– Молчите?
– на лице Флавиана расцвела торжествующая улыбка. Расцвела - чтобы тут же увянуть: во взгляде Андроника, обращённом на Марцелла, было много чего намешано.
– Разве не красива эта первозданная природа, практически нетронутая человеком? А здесь, говорят, только подчинившиеся великому императору племена кочевников могут прожить, не проклиная тот день, когда они решили сюда перебраться. Здесь не до столичной суеты и многочисленных интриг, здесь дышится вольно и свободно.
Андроник подумал, что уж кому-кому, а инквизиторам про интриги и столичную суету лучше помалкивать.
– И всё ещё молчите, иллюстрий. Признаться, я иначе представлял себе великого победителя партафских варваров, - ну точно, Марцелл издевался. Чего же он добивался-то?
– Или Вы раздумываете над планом будущей кампании?
Андроник прищурил глаза: интересно, этому "ручнику" кто-то сообщил о готовящейся войне с тайсарами, он сам догадался, или...
– Суд по Вашему лицу, Вы хотите узнать, откуда мне известно о готовящейся войне? Представьте себе: великого полководца посылают из столицы в самую глушь, на границу, отрывая от серьёзных дел. Да, похоже на ссылку на первый взгляд. Как и на второй... А вот на третий! Вы же лучший или, скорее, единственный полководец Аркадской империи - и скоро окажетесь на границе с нашим извечным врагом. Значит, императору понадобился Ваш талант, дарованный Аркаром Всемогущим, - Флавиан осенил себя знаком Аркара, - именно против тайсаров. Всё просто.
– Да, всё не сложнее вопроса о том, что же на той же границе будет делать великий инквизитор Флавиан Марцелл, готовый вот-вот раскрыть заговор против императора с участием проклятого колдуна-еретика. Не так ли, отче?
– Андроник произнёс это официальное обращение к священникам Аркара с изрядной долей презрения. К тому же, сколько можно этому проклятому "ручнику" издеваться над Ласкарием? Пора бы отплатить ему той же монетой!
Похоже, Андроник попал точно в цель: рот Флавиана скривился, но лишь на мгновение, Марцелл всё-таки сумел с собою справиться. Пусть он и был инквизитором, славившихся своим самообладанием - без него было бы не выдержать крика пытаемых еретиков или предсмертных воплей сгорающих на кострах людей. Но "ручник" был ещё молод, да и "мозоль", на которую наступил Ласкарий, была совсем новой и саднила неимоверно сильно.
– Аркару нужна моя служба именно на границе, и я подчинюсь воле Всеблагого и Всепрощающего, - с деланным смирением вздохнул Марцелл.
– А вот это больше похоже на ссылку, отче, чем мой выезд на границу, - ухмыльнулся Андроник, и даже пейзаж показался ему приятным. Всё-таки нравилось дрункарию иногда поизмываться над вызывающими антипатию людьми.
И всё-таки Ласкарий хотел быть честным с человеком, которому предстоит уйму времени находиться рядом. Ведь когда начнётся война, Марцелл должен будет подчиняться приказам Андроника, станет его воином наравне с другими. А Ласкарий привык быть с подобными людьми откровенным настолько, насколько позволяли условия.
– И мне не хотелось бы, чтобы Вы ходили по лагерю и спрашивали легионеров и центурионов, как часто они молятся, когда в последний раз ходили на исповедь. Да и священников лучше не проверять на знание святых книг и Символа веры, - взгляд Андроник, будь он мечом, проткнул бы насквозь Флавиана заодно со стенкой почтовой кареты.
– Иллюстрий, Вы не понимаете, зачем это надо. Я заметил, как неприятны Вам подобные вопросы. Но мои объяснения помогут Вам по-другому на них взглянуть, - Марцелл кротко улыбнулся. А ведь не спросил даже разрешения на рассказ о причинах...
– Вы часто смазываете свою спату маслом, чистите её шёлковым платком?
– затянул Флавиан менторским тоном. Андроник решил, что вставить кляп в рот священника было бы кощунственно, но другого способа остановить монолог этого типа людей трудно... Так что приходилось слушать. Ну и заодно думать, из чего же можно было сделать кляп: мало ли...
Инквизитор сидел напротив Ласкария, так что выражение лица "следика" дрункарию было прекрасно видно. Марцелл был сама серьёзность, холодность, бесчувственность - но что-то проступало там, в глубине его глаз. Нет, не что-то - жизнь, эмоции...